«Бухарские Бани» Одни из самых удивительных бань в СНГ.
Добрый день, дорогие любители Баньки! Продолжаем наше путешествие по баням мира и сегодня наш путь лежит на Восток. Все мы помним известную фразу «Восток- дело тонкое». Так ли оно на самом деле? Давайте проверим)
В Узбекистане в городе Бухара имеются поразительны е бани, которые полны истории и даже загадок. Баням больше чем 400 лет и одна из самых больших загадок это «куда девается вода?» Звучит смешно, но на этот вопрос ответа до сих пор нет. Ради этого ученые со строителями даже разобрали пол в одной из трех бань, но ответа так и не получили. Самое что интересное, после того как все собрали, баня перестала работать. Мистика!
Если говорить о название «Бухарские Бани», то оно появилось благодаря небольшим отличиям их от хамама. Есть разница во влажности, так же в таких банях много помещений. Это отличие и породило отдельное название таким заведениям.
Сейчас бани все еще работают, и в них можно полностью погрузится в атмосферу релакса за весьма небольшие деньги. Так же Вам сделают 30 минутный массаж, а после бани можно попить чаю и отдохнуть.
Очень много исторических моментов, которых связывают с данными банями. Об одном интересном моменте я расскажу Вам сейчас.
Раньше девушки до свадьбы не заботились о волосах на своем теле. Вообще не заботились, за ненадобностью, дел много, на такие мелочи не времени. Но перед свадьбой, а вернее за 2 недели до свадьбы, девушки начинали посещать такие бани каждый день. Там их приводили в порядок, убирали волосы и делали кожу нежной и благоухающей. Попутно, вероятнее всего, давали советы. Тут я нахожу некую связь такого процесса с нашей свадебной баней))
Кто читает меня давно, думаю тоже заметили это))
Так же в таких банях были некие служанки богатых мужей. Которые отбирали девушек для гарема. И любая девушка могла попытать счастье стать одной из жен богатого мужа.
Думаю, слова «Восток- дело тонкое» действительно очень правильное. Если кто-то был в Бухарских банях, отпишитесь пожалуйста, опишите Ваши ощущения и впечатления. Очень интересно услышать живой отзыв.
Так как сейчас масленица, советую почитать мою статью:
Если Вы любите Баню!
Если Вы не видите жизни без Бани!
то обязательно подпишитесь на наш канал о Бане!
Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/1banya/buharskie-bani-odni-iz-samyh-udivitelnyh-ban-v-sng-5c800edd4ee3e500b3c0e588
Женская баня по-эмирски, или узбекский хамам в Бухаре. Начало
Страшно:) Но это было так захватывающе интересно, что я даже не подумала уйти посередине действа.
Эту историю не раз уже рассказывала устно, а писать ли в общем доступе, долго думала. Вчера была на выставке текстиля, разговаривала с двумя женщинами из Бухары, которые в этой бане бывали. И они убедили меня в том, что ничего такого я не нарушу, никому не наврежу, если расскажу публично.
Потому все-таки рассказываю. Кто не боится таких подробностей и длинных рассказов, прошу под кат проживать это приключение вместе со мной:)
Когда мы с мужем были в Тбилиси, то из-за начавшегося дождя решили переждать его в серных банях. Про них я до сих пор ничего не рассказала, они тоже старинные, красивые внутри, считаются достопримечательностью Тбилиси, обязательной к посещению, но бухарская баня перебила те впечатления напрочь.
Итак, в Бухаре я уже была одна, без Фатимы. Она забронировала мне отель и дала координаты гида по Бухаре, несравненного Бахшилло Умаровича, которому 84 года, он сух, как вековая лоза, бодр, как жаворонок, напичкан тысячей исторических фактов, потому что 50 лет проработал учителем истории и многие из экскурсоводов Бухары учились у него в школе, по пути нам постоянно попадались его ученики разного возраста.
В середине мая было уже достаточно жарко. Бухара находится меж двух пустынь, потому там сухо, знойно и безоблачно, ибо облака по дороге к Бухаре высыхают.
За первый день мы находили больше 15 км пешком, при том, что и на машине тоже ездили — в Бухаре много интересных мест на приличном расстоянии друг от друга. Меня поражало, что этот старичок бодро ходил с нами по достопримечательностям, не жалуясь, при этом очень много рассказывал.
Наш водитель, взявший с экскурсантов — семейной пары из Москвы и с меня, — двойную цену, в разгар жары принес нам с Инной по бутылке воды. Её муж не ходил с нами, ссылаясь на больные ноги, отсиживался в кафешках. А от неё я узнала, что эту поездку в Узбекистан муж подарил ей на 50-летие. Она давно мечтала тут побывать, потому что её родители родом из Узбекистана, тут познакомились и поженились.
Свою бутылку я отдала Бахшилло, он обрадовался, потому что в горле у него пересыхало от необходимости много говорить.
В череде мечетей, медресе и прочих зданий Бахшилло показал неприметное здание вдалеке от туристических потоков, сказал, что это женская баня, предложил зайти и, при желании, помыться.
2
Мы с Инной заглянули, я спросила у женщины, сидевшей у входа, цену (на наши деньги примерно 1200 рублей), что в неё входит (помывка, массаж и обертывание) и что нужно (только деньги). Поскольку в первую ночь, когда я приехала в отель, там не было горячей воды и я мылась прохладной, я решила погреться в бухарской бане.
Очевидно, в наших расспросах было что-то деловитое, как я поняла спустя время, когда осмысливала это приключение, увидев эту женщину в других обстоятельствах.
По окончании экскурсии я не стала садиться в такси со всеми, чтобы ехать в отель, а побежала к бане, чтобы успеть помыться до окончания рабочего дня, закрывалась она в 19 часов, а было уже без двадцати шесть.
Меня встретила та же черноволосая женщина, видимо, хозяйка бани. Последовал такой диалог.
— Добрый день, я ещё могу попасть на сеанс?
— Да, баня ещё работает, но вам туда лучше не ходить.
— Почему? — недоуменно спросила я.
— Потому что там много народу, вам будет тесно, вам не понравится. Там сейчас уже 6 человек.
— Я не знаю, как у вас выглядит помещение, много ли это 6 человек, но раз нельзя, так нельзя. А завтра можно будет попасть, во сколько вы открываетесь?
— До 14 часов мы моем только своих, — довольно категоричным тоном, подразумевающим отказ, ответила женщина. Казалось, я вызываю у неё неприязнь по непонятной для меня причине.
— В смысле? Иностранцев не принимаете?
— Нет. Вы будете недовольны.
— Почему?
— Ну, кто-то вас заденет, или брызги полетят, вас обидят.
Я удивилась, почему у неё такое мнение обо мне, но спорить, опровергать это мнение и настаивать на своем не стала. Всё, что ни делается, к лучшему. Астролог как-то сказала мне, что у меня есть возможность влиять на людей, но я почему-то этого не делаю. Правда, мне это не интересно, мне интересно, когда человек рядом со мной может быть собой, проявлять свою суть. Это по-честному. Добиваться от других того, чего они делать не хотят, не хочу я. Всегда всему есть альтернатива. Безальтернативна только смерть.
— Хорошо, я приду завтра после 14 часов.
— Давайте я вас запишу.
— Я не знаю, во сколько закончится экскурсия, поэтому записываться не буду, чтобы вас не обязывать, вдруг я не смогу. Приду, как смогу, попаду — хорошо, нет — значит, мне туда не надо.
Я подумала, что россияне часто выражают недовольство, и от меня тут ждут подобного. Опровергать расхожие мнения нужно только делами, а не словами.
В отеле уже была горячая вода, я спокойно помылась под душем и отправилась ужинать и прогуляться по старым улочкам. Но от посещения бани не хотела отказываться, меня уже заело, что же там такое.
3
Баня находится справа за минаретом.
На следующий день мои попутчики-москвичи от экскурсии отказались, я поехала одна. Мы ходили вдвоем с Бахшилло. Он, видя, что я интересуюсь и народными промыслами, предложил мне поехать к золотшвее Робие Юнусовой домой, об этой поездке я уже рассказывала. Как ни странно, таксист, который возил нас и в первый день, взял с меня даже меньше, чем накануне. Потому что я поторговалась:) Здесь это обязательно. Игра такая.
Закончили мы немного раньше, видно было, что накануне Бахшилло Умарович устал, мы отвезли его домой, я опять отказалась ехать в отель, попросила отвезти меня в старый город и отправилась в баню.
Вот по этому проулочку можно дойти до бани.
4
Меня встретила та же женщина, что и накануне. Неожиданно разулыбалась мне как родной. Я даже удивилась.
— А-а, вы все-таки попали!- сказала она гостеприимно.
— Попала? Сегодня народу мало, и я могу помыться?
— Да, да, проходите, сейчас я вам открою шкафчик, раздевайтесь.
Огромная комната, как будто сделанная из айвана, внутреннего дворика любого восточного дома, со столбами, поддерживающими потолок, была по периметру обставлена шкафчиками из крашеной фанеры, по виду — из 40-50 годов прошлого века.
5
На полу лежал матрасик, очевидно, для желающих полежать после бани.
Хозяйка обошла все шкафчики, нашла свободный и велела снять всю одежду. Поскольку обувь я сняла при входе — так в Узбекистане всюду принято, там не ходят по дому в тапках, только босиком или в носках,- то растерянно оглянулась. Женщина принесла мне большие пластиковые тапки, стоящие у входа.
На руке у неё висели несколько простынок из хлопка, застиранных, даже по виду мягких, из таких прежде рекомендовали готовить пеленки для новорожденного, чтобы не было опрелостей от заломов ткани. Она не дала мне в руки простынку, я стояла совершенно голая посреди огромной комнаты и чувствовала себя беспомощной, будто во власти этой женщины.
— Идите за мной,- сказала она и направилась вниз по лестнице к двери, ведущей в подвал.
Ситуация была дурацкой, по моим ощущениям, но что делать, отправилась за ней в чужих тапках абсолютно голая.
6
Спустившись по каменным ступеням, я вдруг вспомнила, что надо было сходить в туалет, мало ли на сколько долгая эта процедура, а я весь день на ногах была.
— Ой, простите, а можно сначала в туалет сходить?
— Что же вы сразу не сказали, он у нас наверху, во дворе.
Мда. Опять одеваться?
— Ладно, вы же по-маленькому, идите сюда.
7
Рабочее место хозяйки при входе в баню.
Мы проходили мимо каких-то «комнат», дверной проем в которые и «окна» в стенах были занавешены толстым целлофаном.
Женщина откинула целлофан в сторону, я увидела округлую просторную комнату, пустую, по периметру пола проходил желобок, по нему текла мыльная вода. Типа, канализация. Из одной из стен почти у пола торчал кран. Ничего себе «дамская комната», подумала я.
Фантастическое приключение только начиналось.
В подземелье всё устроено красиво. Сводчатый потолок с красивым белым орнаментом, переходы, казалось, что без провожатой я там заблудилась бы.
8
С потолка свисала простая лампочка, а ощущение было, что с неба.
9
В одном помещении была современная деревянная дверь, а слева от неё — та самая занавеска из целлофана, за которой и происходит священнодействие освобождения тебя от грязи.
10
По центру помещения, из которого в разные стороны расходились входы в помывочные, стояла каменная тумба, на которой лежали те самые простынки. Однако насколько они индивидуальные, поймете чуть позже.
Слева от входа в помывочную (парной я бы не стала её называть) остается последнее, что на тебе надето, — общественные тапки.
Сняла свои и я, хозяйка бани отвернула в сторону целлофан, взяла меня за руку и ввела в помещение.
И всё. Я попала будто в какую-то сказку, или в кино, мозг мой размягчился и стал воспринимать всё происходящее будто со стороны, я была как в трансе.
11
Огромная каменная комната без углов, каменный пол, желобки по периметру, кран в полуметре от пола. Примерно как в «дамской комнате», в которой я уже побывала.
Только здесь была очень сильная влажность, сравнимая с облаком в горах, в которое ты попадаешь, будто в туман. Здесь тоже был теплый мягкий туман, жары, как в парилке, не было.
Передо мной было десять обнаженных женщин, я даже не сразу разобралась, кто есть кто.
Продолжение тут, ибо ЖЖ отказался постить весь текст. Говорит, запись слишком большая:) Со мной такое впервые за 13 лет:)
Но рассказать компактнее эту историю я не могу, простите:) Хочется крупиночка к крупиночке, бисеринка к бисеринке, кропотливо, как трудятся сами узбеки.
Источник статьи: http://ajushka.livejournal.com/2880103.html
Женская баня по-эмирски, или узбекский хамам в Бухаре, окончание
Начало
В центре комнаты (все-таки буду называть её парной для краткости) на каменном полу были расстелены два голубые простыни. Мокрые.
На этих простынях я увидела три большие женские попы разной формы. В глаза бросились самые выдающиеся части женских тел. На одной простыне рядом лежали две попы, справа на второй — одна.
В скругленных углах парной располагались каменные скамейки. На одной из них стоял большой пузатый чайник с сине-белым узбекским орнаментом, две большие пиалы, поставленные друг в друга, и большая прозрачная миска-салатница с какой-то серо-буро-малиновой смесью, напоминающей грязь или кашицу из заваренных сушеных трав.
На остальных скамейках сидели три женщины, по одной в каждом углу.
Хозяйка, называя нежно Оленькой, провела меня к ближайшей справа скамейке и велела сесть рядом с женщиной.
Я послушно села прямо на мокрый камень. Он был теплый. Я подумала, что это как-то негигиенично, но атмосфера места будто заколдовала меня, и я даже не вспомнила о словах хозяйки, сказанных накануне про то, что я буду недовольна теснотой, что на меня кто-то брызнул, задел и пр. Отметила только, что и сегодня тут 6 женщин, как и вчера, со слов хозяйки. Только вчера это было много, а сегодня — вполне достаточно. Вот что значит прийти выспавшейся и не такой уставшей, проявить упорство в достижении цели, и тебя сразу воспринимают иначе, привечают, идут навстречу, решают вопросы.
Но я описала пока 6 женщин, верно?
Ещё четыре женщины ходили в этом тумане тоже почти обнаженные, но в отличие от всех нас, они все-таки были в трусах.
Из чего я заключила, что это банщицы. Типа, это их униформа.
Одна была постарше, вторая молоденькая, две — среднего женского возраста.
В местах, где можно наблюдать за голыми женщинами, понимаешь, насколько мы все разные — форма груди, ног, ягодиц, расположение жировых складок, — в каждой все логично и как-то гармонично, как будто так и должно быть именно у этой женщины.
Женщины, лежащие на полу, были пожилого возраста.
Женщины, сидящие на каменных лавках, тоже были пожилые.
Та, что напротив, имела внешность женщины из Индии: смуглая кожа, большие карие глаза, черные волосы, заколотые небрежно на затылке, закругленный нос.
В дальнем от меня углу сидела полная женщина европейского типа, чуть угрюмая.
Рядом со мной на одной скамейке сидела тоже европейского вида женщина.
Боже, как я страдала, что эту картину нельзя было сфотографировать!
Трусы на трех женщинах были вполне обычные — с высокой посадкой, от талии. На ногах у них были шлепки, в отличие от нас, пришедших получить процедуру.
На четвертой банщице трусики были . кокетливые. Не стринги. Тоже довольно высокие, но на бедрах. Розово-черные. Ткань цвета малины, взбитой со сливками, была украшена черными кружевными полосами по верху трусиков и по низу, словно очерчивая рамочкой бедра женщины. Она была среднего возраста, лет 35-ти, округлости приятно радовали глаз.
Когда она садилась на корточки или нагибалась, полоски кружев, огибающие её бедра, раскрывались и соблазняюще обнажали тонкую полоску ягодиц. Пикантно это смотрелось в женской бане.
Мало того, у неё на спине была татуировка. И не какие-то легкомысленные цветочки, котики, не брутальные оскаленные морды пантер или тигриц, не угловатый узор наскальных росписей или затейливые таинственные иероглифы, а 6 букв совершенно обычного шрифта, довольно крупные, толстенькие, следующие от затылка почти до талии.
Это было слово «ТОПЧИК».
Загадочное слово, ради нанесения которого на спину женщина терпела боль, не давало мне покоя. Я стала ломать голову, что бы это могло значить. Но спросить напрямую вроде как-то неудобно, это же не мое дело, а обладательницы этой надписи: для неё-то оно значило что-то важное.
Чуть освоившись в этой странной компании, я пожалела о том, что и не художница, чтобы хотя бы памяти запечатлеть эту картину, до того это было красиво.
Банщицы тем временем по-узбекски выясняли между собой отношения. Та, что постарше, как будто ругала или предъявляла претензии той, что помладше, та в ответ что-то возмущенно объясняла, в этом было что-то обыденное, привычное, как будто перепалки — обычное дело на работе.
Поняв, что все клиентки — иностранки, я обратилась к моей соседке по-английски с вопросом, откуда она.
— Нью Зиланд, — ответила она мне.
— Нью Зиланд? — поразилась я. Вот уж не ожидала, что окажусь в бухарской бане с женщиной с другого конца света. Её-то как сюда занесло, подумала ошеломленно я.
Она в ответ спросила, откуда я.
— Фром Москоу, — пояснила я. На лице её не дрогнул ни один мускул. Мне показалось, она на знает такого города, поэтому я решила добавить ясности. — Фром Раша.
Она кивнула головой. Про Россию, стало быть, слышала. Но вряд ли она знала, что Россия и Узбекистан когда-то были одной страной.
После этого женщина обвела рукой комнату и сообщила, что все они из Новой Зеландии. Сидевшая ко мне лицом индусского вида женщина широко заулыбалась. Я заулыбалась ей в ответ.
Тем временем, ко мне подошла молоденькая банщица, велела встать. Я поднялась, она бросила на камень квадратную тонкую подушечку, сшитую из двух слоев узбекского бархата с национальным орнаментом.
— Чтобы не холодно было на камне сидеть, — пояснила девушка, я поблагодарила и послушно уселась на эту подушечку, отгоняя от себя мысль о том, что на этой подушечке сегодня явно уже кто-то сидел.
Раз уж пришла, то доверилась судьбе, происходящему в эту минуту, полностью. Я была как будто в сне, делала всё, что мне говорили, мне не хотелось возмущаться, мне нравилось плыть по течению, которое задают эти женщины: приняла решение — иди вперед. Казалось, что это все закончится здесь, а в реальности я буду вспоминать это как вспоминаешь сон — вроде и было, а вроде и нет.
— Оленька, — по-русски обратилась ко мне женщина постарше, — ты ведь не торопишься, подождешь, пока мы их всех обслужим?
— Разумеется. Они ведь раньше меня пришли. И потом, мне ТАК интересно, что я посижу, посмотрю. У вас тут что-то невероятное происходит.
Банщицы тем временем делали свою работу.
Одна из банщиц подошла к полной новозеландке. В руках у работницы нелегкого банного труда было небольшое красное пластмассовое ведро, наполненное горячей водой из-под крана, торчащего из стены. Там было два крана: один с горячей водой, но не обжигающей, другой, скорее всего, с теплой, не холодной. Потому что холодная могла охлаждать пол, на который вода лилась, а кипяток мог запросто обжечь лежащих на полу, а этого было нельзя допустить. Думаю, там была теплая вода разной температуры, погорячее и чуть прохладнее.
Банщица облила водой из ведра иностранку, взяла в руки кусок белого мыла, похожего на хозяйственное, очень уж велик был кусок, намылила её голову и стала массировать волосы и кожу головы, постепенно взбив на волосах облако густой пены.
Затем она сходила к крану, наклонилась, заполнила ведро водой, потрогала рукой, добавила воды из соседнего крана, вернулась к женщине и снова облила её водой из ведра с головы до ног, смыв пену с волос.
После чего она похлопала по плечу женщину, которая лежала на простынке в одиночестве, и велела ей подвинуться ближе к центру и к двум другим женщинам.
Я опешила. Неужели она положит вторую женщину на то место, где лежала первая?
Запросто. Именно это она и сделала.
У меня в голове мелькнула шальная мысль, что надо было постелить новую простыню. Новозеландка, однако, послушно улеглась рядом со своей товаркой.
Мои мысли засмеялись.
Постепенно привыкая к обстановке, разглядывая женщин, я поняла, что присутствую при разных стадиях процесса. Каждая делала свою часть работы. Тут применяли НОТ — научную организацию труда, исповедовали разделение труда по этапам и операциям.
Расположившаяся посередине новозеландка лежала на животе недвижно, будто спала, положив голову на щеку. Её спина и икры были в каких-то грязных разводах.
Ко мне снова подошла младшая из банщиц, протянула мне руку. Я вложила ладонь в её, поднялась.
— Раз вы будете долго тут ждать, пока мы всех не помоем, лучше сядьте, где потеплее, чтобы не застудиться.
Осторожно скользя на мокром полу (поэтому банщицы ходят в шлепках), опираясь на руку девушки, я пошла вслед за ней. Она обошла лежащих на полу женщин, подвела меня к стенке и велела сесть на пол, прислонившись к стене, из которой торчали оба крана.
Всё бы ничего, но моя попа оказалась в полуметре от головы новозеландки, которая меня ещё не видела. Я обхватила колени руками из желания сжаться и занимать как можно меньше места.
Девушка тем временем вернулась к моей скамейке, взяла подушечку и принесла мне. Я подсунула её под попу, чтобы помягче было.
Новозеландка подняла голову и посмотрела на меня на мое обнаженное бедро, я застеснялась, вытянула левую ногу по полу, чтобы не открывать ей все свои тайны, пожала плечами и извиняющимся тоном произнесла:
— Экскьюз ми, — типа, что я могу поделать, приказали сесть тут, вот и сижу, а сама — ни в жисть бы не уселась голая возле вашего уважаемого лица.
Новозеландка улыбнулась одними уголками рта, словно мы друг друга поняли, и снова положила голову на щеку.
Слева от неё та самая молоденькая девушка сидела на корточках и делала ей массаж спины и ног на мыльной пене, взбитой из такого же белого мыла, которым мыли голову полной новозеландке. Руки ловко скользили по телу, которое расслабленно колыхалось под пальцами и ладонями банщицы.
Я медленно крутила головой, чтобы успевать следить за всем, что происходит. Это было так странно, так возбуждающе необычно, что хотелось углядеть как можно больше подробностей и запомнить это приключение на всю жизнь. Было во всем происходящем что-то фантастическое и эпохальное одновременно.
Девушка тем временем встала, омыла руки в ведерке с водой, стоящем возле неё, подошла к скамейке рядом с ней, на которой, как на столе, стоял чайник с пиалами, плеснула из чайника в верхнюю пиалу светлой заварки, очевидно, уже не раз разведенной водой.
«Запарилась», — подумала я, соображая, что их четверо, а пиал две, значит, они все пьют из них, не парясь, чья пиалка.
Девушка с пиалой подошла ко мне, наклонилась и протянула чай мне.
Внутренний брезгливый критик засмущался от такой заботы, похихикал. В голове пронеслось воспоминание из детства, как мы запросто пили газировку из граненного стакана в автоматах, который мыли, нажимая им на дно подставки, откуда вырывались струйки вертикального душа, как так же мыли стаканы продавщицы соков из круглых перевернутых конусов, и никто не думал про бактерии, инфекцию, никто не заболевал ничем, а в эпоху одноразовых стаканов все боятся заболеть и болеют чуть не чаще, чем тогда.
Я сказала «рахмат», шлепнув ладошкой по голой груди — у узбеков принято благодарить, прижав ладонь к сердцу, типа, искренне благодарю от души.
Чай был теплый и очень мне в тему, потому что весь день я снова проходила по бухарским святым местам, а температура воздуха уже подбиралась к 30 градусам.
Потягивая из пиалы чай, я продолжала наблюдение. Уже изрядно освоившись и осмелев, я начала расспросы.
— А что это у вас в миске такое странное? — поинтересовалась я у внимательной и доброй девушки.
— Это маска, которую мы наносим после массажа на тело. Обертывание.
— Вы сами, что ли, варите?
— Да, сами.
Я не стала интересоваться, из чего:) Подумала: пусть будет, что это натуральный состав, какие-то редкие волшебные травы, жутко полезные для кожи. Пусть, думаю, останется тайной и сказкой, мне так приятнее.
Одновременно вспомнила большую белую пластиковую бутылку с составом, которым мне когда-то тоже делали обертывание, смесь приятно пахла водорослями и была красивого травяного цвета. Это была какая-то импортная смесь, которую, поди, разрабатывала целая заграничная лаборатория, там наверняка есть консерванты и всякое такое. А тут натуральное, свежеприготовленное.
Тем временем, принялись обрабатывать индуску.
Банщица постарше надела на руку варежку с щетиной, а может, сшитую из ткани, из которой делают липучки, короче, банную наждачку, намылила её снова тем же самым мылом, и стала яростно чистить этой варежкой руки, ноги, спину, попу, грудь, живот. Кожа покраснела от этих движений.
Затем банщица снова подошла к крану, набрала воды и снова окатила женщину с головы до ног из ведра.
После чего банщица подошла к средней женщине, показала ей жестами, что той пора подниматься. Женщину, с которой мы переглядывались, попросили передвинуться на её место. Только что помытую уложили с краю, а ту, что поднялась, поставили в центре парной, так же облили водой, смыв травяную кашицу с кожи, дали ей в руки сухую простынку и попрощались.
Женщина, возле лица которой мне пришлось усесться, оказалась теперь посередине. Крайнюю, только что отскрабированную даму принялась массировать та же девушка, а вторая банщица взяла стеклянную миску со смесью и, зачерпывая ладонью, намазала переместившейся в центр женщине спину и икры.
Наступила очередь той женщины, рядом с которой меня посадили в самом начале. С ней проделали те же самые процедуры.
Следующей должна была стать я. С легким смешливым ужасом предвкушала я, как меня положат на ту же простынку, на которой только что лежали несколько новозеландок.
Пока суть да дело, я не удержалась и спросила у женщины с татуировкой на спине, что значит слово «ТОПЧИК».
— Простите за любопытство, если вы не хотите, можете не отвечать. Но я уже голову сломала, что означают буквы вашей татуировки.
— Да никакой тайны, это имя моего мужа. Мой муж — армянин, его так зовут — Топчик.
— Ого! — потрясенная этой новостью, восклицаю я. — Ничего себе! Ну, вы героиня, ведь это больно было, такие большие буквы набивать, да по позвоночнику, там же косточки близко, это не то, что на попе набить.
— Ну так у меня муж хороший. Мы с ним живем уже 14 лет. Мне хотелось сделать ему сюрприз. Это был подарок на День всех влюбленных, 14 февраля я сделала татуировку.
— И что он сказал, когда увидел? Ему понравилось? Как он отреагировал?
— Бурно, — ответила женщина таким игривым тоном, что фантазия моя разыгралась. Подарок явно удался, ночь тоже. — Правда, наутро он сказал мне, что я дура.
— Почему дура? — я была поражена.
— Ну, говорит, вдруг мы с тобой разведемся, у тебя на спине мое имя останется, а ты потом другого мужчину встретишь, каково это будет?
Тут я засмеялась:) Потому что с женщиной, которая на работе в женской бане носит кокетливые трусы с черным кружевом на розовом фоне да делает такие мощные подарки своему мужчине, никакой мужчина не разведется:) Если явно любящая секс женщина настолько предана своему мужу, что готова терпеть боль, чтобы сделать ему приятное — татушку ведь видит, по сути, один муж, она точно не видит, а на пляже, в случае чего, все знают, что у этой женщины есть свой ТОПЧИК, и явно на пляже она одна не бывает, — если она спустя 14 лет делает ему такие подарки и с гордостью рассказывает незнакомой женщине, то мужчина будет удерживать её любыми способами, простит ей всё, лишь бы была в руках, такая родненькая, готовая на всё, заботливая, внимательная и умеющая баловать.
— Нет, — говорю, — не разведется он с вами, разве такую женщину можно бросить?
Мне показалось, она и без меня это знает, никаких сомнений или благодарности за «поддержку» в её лице не было. Довольно улыбнулась моим словам, и всё.
— А я ведь тоже живу в Москве. Уже давно. И муж мой тоже там сейчас. А сюда я приезжаю в высокий сезон помогать маме, когда посетителей много, и они тут не справляются.
Сначала я подумала, что её мама — та самая, что тут находится,та, что постарше, и к которой я вскоре попала в руки.
Старшая банщица позвала меня по имени. Колдовство надо мной началось.
Она облила меня горячей водой из ведра, надела на руку ту самую варежку-наждачку, и начала снимать с меня скальпель кожу. Точнее, отшелушила верхний слой отмерших клеток. Руки, спину, живот, потом я ставила ноги на скамейку, а она счищала с меня то, что мне уже не нужно. Кожа горела. А мы тем временем разговаривали.
— Ты откуда, Оленька?
Очень мне нравилось, как они все ко мне обращались, я чувствовала себя маленькой девочкой в руках знающих людей, доверилась им полностью, это было так приятно, как будто мы росли вместе и знаем друг про друга самое сокровенное. Ну и меня так давно никто не называл Оленькой, что я просто таяла от их нежного обращения, как мое тело таяло и грелось в парах горячей воды, накопившихся за весь день в этом помещении.
— Из России, из Москвы.
— О, как хорошо. Как было хорошо, когда мы все были вместе, одной страной. Одни деньги, жили примерно одинаково, все дружили, никто не делил по национальностям, цены были стабильные, не очень высокие. Можно было купить билет на самолет и полететь, куда хочешь, страна такая большая была, такие разные места можно было увидеть. Но главное — это дружба народов, как мы все по этому скучаем, как хотим, чтобы это вернулось, хотим дружить со всеми, как прежде.
То же самое я слышала и в Грузии. Понятно, что во всех бывших республиках Союза выросли поколения, не знающие, что такое Советский Союз, даже язык русский не все знают. Хотя в Узбекистане русский знают практически все, в отличие от той же Грузии, где молодежь по-русски говорит мало и плохо.
Душевно мы с ней поговорили во время жесткой процедуры скрабирования.
Она набрала второе ведро воды, облила меня с ног до головы.
Я содрогнулась. На обновленную, практически ободранную кожу, которая и так горела от трения и массажа, горячая вода подействовала обжигающе.
Затем меня поставили в центре комнаты и молчаливая четвертая банщица намылила мне голову, от души промассировала и снова облила меня ведром горячей воды.
За это время двоих новозеландок уже отправили восвояси, осталась одна на простынке справа, она лежала под маской, да я.
Молоденькая банщица подняла с пола левую простынку, намылила её, пожамкала руками, потом несколько раз прополоскала в ведре с водой, отжала, постелила её на пол.
— Ложись, — сказала мне.
Мой брезгливый критик внутри снова порадовался: для меня постирали простынку!! Я почувствовала себя уважаемым человеком! Упасть не встать!
С удовольствием я улеглась на чистую простыню.
Девушка ловко взбила пену из мыла, нанесла мне на спину и стала орудовать своими мягкими и нежными пальчиками, у которых как будто стерлась кожа на внутренней поверхности от ежедневного мыльного массажа. Я думала о том, какой это адский труд — вот так каждый день во влажном помещении сидя на корточках растирать чужие спины мыльной пеной, ведь кожа от этого портится, а девушке чуть больше 20 лет.
Руки у неё сильные, наработанные движения разминали мне не только кожу, но и мышцы, разогретые предыдущими процедурами. Учитывая, что я уже больше недели каждый день проходила до 16 км в день, массаж был мне очень даже в жилу. Лежа на простынке, постеленной на каменном полу, я совершенно не ощущала твердого пола, тело мое так же колыхалось, как у новозеландки, все члены были расслаблены, нечем было упираться в камень подо мной. Ногти на ногах терлись о камень как о пемзу, я думала о том, что моему педикюру полный песец, радовалась, что это был лак, а не шеллак, смыть его ацетоном было легче. Но и ацетон там продается не во всех магазинах. В Хиву поехала без педикюра:)
Девушка закончила массаж, набрала в ведро воды, ополоснула меня горячей водой, которая воспринималась уже как блаженство, затем принесла миску с маской, намазала мне спину и ноги пахнущей сеном (высохшей травой) массой и пожелала хорошего отдыха.
В комнате я осталась одна. Последняя новозеландка уже ушла. Девочки-банщицы вышли передохнуть.
А я на этом каменном полу, изнеженная заботой как младенец, задремала, прижавшись щекой к мягкой от стирок простынке, которая прилипла к мокрому теплому камню.
Это было блаженство.
Сколько времени прошло, я не заметила. Похоже, я бы и дальше так спала, никто не лимитировал мою дрему. Если бы не пришли четыре итальянки.
Словно извиняясь за то, что меня пришлось разбудить, меня подняли, опять облили ведром горячей воды, дали сухую простынку.
Меня за руку отвели в целлофановой «двери», чтобы я не подскользнулась.
Я вышла, обернулась в простынку, надела черные китайские тапки и отправилась наверх.
Я так благодарна этим женщинам за тот час, что провела вместе с ними. И не только за их работу, которую они делали одинаково всем. Они были уже уставшими, рабочий их день близился к концу. Но от них исходила какая-то хорошая женская энергетика, щедрая, какая бывает у привыкших тяжело трудиться людей, поэтому понимающих, как трудно живется и другим. Без зависти, без злости, что кто-то живет лучше и имеет возможность ездить в другие страны, а они вот нет. Они стали мне родными за это короткое время. Заботятся они не формально, не за деньги, вернее, не только за деньги. Это стало такой редкостью в наше торопливое, суетное время, когда всем не до всех, даже не до себя. А девочки позволяют остановиться и получить заботу. Как младенца моют в ванночке нежные мамины руки, так и тут тебе, взрослой женщине, дарят такой подарок в виде возвращения в беспомощное детство.
Хозяйка встретила меня улыбкой:
— Ну как вам, понравилось?
— Не то слово. Я в таком восторге, это невероятное наслаждение, я так отдохнула у вас и телом, и душой. Девочки ваши огромные молодцы! А как это красиво! Когда я зашла и увидела в первый момент, я пожалела, что не художник, иначе написала бы непременно картину, запомнив все детали.
— Ой, как вы красиво говорите. А может, вы запишете эти слова в нашу книгу отзывов?
— Да не вопрос, напишу, конечно. Я была в серных банях Тбилиси, они меня тоже поразили, но то, что у вас тут, перехлестнуло те мои впечатления, я никогда в жизни такого не видела и не получала. Просто супер!
Женщина довольно улыбалась.
По помещению бегала маленькая девочка, очевидно, внучка женщины, красивая, черноволосая, кудрявая, с огромными карими глазами. Она чувствовала себя как дома. Вероятнее всего, так и было.
Делясь впечатлениями, я рассказала и про Топчика. Говорю, надо же, какая женщина молодец, что для мужа такой подвиг совершила, должно быть, любит, должно быть, хороший муж.
— Да, какой там муж. — вздохнула женщина.
Только в тот момент я поняла, что это и есть мать жены Топчика:) И что внучка не столько на узбечку похожа, сколько на армянку.
Тему продолжать не стала, это извечное, наверное, когда теща не лучшим образом воспринимает зятя. Тем понятнее стало отношение её дочери к мужу, уж он-то её вряд ли критикует, как обычно критикуют своих дочерей матери, желающие им счастья. Своего счастья, каким она его видит. Зятья у таких женщин либо недотягивают до их мужей, либо, напротив, ещё хуже мужа.
Но это я так, тоже со вздохом, вполне вероятно, что там все совсем иначе.
Я стояла полуодетая, сушила волосы простынкой, довольно влажной, чтобы хорошо просушить волосы. Про фен не спрашивала, т.к. на улице стояла летняя жара.
Зашли две женщины. По речи, англичанки. Мать и дочь, судя по виду. Блондинки, белокожие, аккуратненькие. Хозяйка взяла с них деньги, провела к шкафчикам, открыла и дала им понять, что нужно раздеться. Простынки тоже не дала. Они изумленно оглядывались, начиная окунаться в атмосферу, как это делала час назад и я.
Но я была одна, а рядом с англичанками стояла полуголая я, активно переговариваясь с хозяйкой.
Аура места подействовала и на них. Они начали медленно раздеваться, явно испытывая неловкость.
2
На этом фото видно, что отзывы пишут люди из разных стран.
Девочка, меж тем, выскочила во внутренний двор, бабушка отправилась за ней. Мы остались втроем, я замолчала.
Старшая англичанка знаками спросила моего мнения, типа, ну как?
Я засмеялась, представляя скорый её шок от того, что ей предстоит увидеть, и подняла большой палец вверх: «Супер!»
Она улыбнулась смущенно, но, похоже, ей стало чуть спокойнее — по мокрым волосам было видно, что я уже закончила процедуру, и раз жива и улыбаюсь, значит, не страшно.
3
Хозяйка отвела голых англичанок вниз, я привела себя в порядок и спросила, где могу написать отзыв.
4
С улицы заглянула молодая кудрявая женщина, на французском языке стала спрашивать про условия, можно ли сейчас остаться. Хозяйка, явно не знающая никаких иностранных языков, кроме русского, покачала головой: «Нет, сейчас уже много народу.» Знакомая песня, подумала я, и улыбнулась. Внизу были те же шесть женщин, что вчера, когда я не попала, и сегодня, когда попала.
5
Девушка, очевидно, не понимала, что означает отрицающее покачивание головой.
Французский я забыла напрочь, кроме двух фраз «эль а маль а ля тет», что означает «у меня болит голова» и «Жан ва а ля гер», что означает «Жанна идет на вокзал». Поэтому я сказала просто: «Ту мач пипл». «Со мач», — машинально поправила француженка, но кивнула головой, поняв главное — народу полно. И перешла на английский: «Туморроу?» — спросила она у хозяйки. — «Она спрашивает насчет завтра», — подвизалась быть переводчиком я, хотя, думаю, уж это слово она должна знать. — «Окей. На сколько вас записать», — спросила она по-русски француженку. «Вот тайм?» — снова простенько перевела я француженке. — «Сри-фо», — ответила она.
Хозяйка открыла какой-то талмуд.
— Жаннет, — перевод не понадобился, француженка догадалась сказать свое имя.
— Жанна, — произнесла вслух хозяйка и записала имя в книгу. Забронировала сеанс на 3-4 часа.
Уходить оттуда не хотелось. Тело размякло, душа вслед за ним.
Я медленно вышла и неспешным шагом прошлась по уже знакомым и ставшим родными улочкам старой Бухары. Наутро мне нужно было уезжать дальше, в Хиву, которая завершала мое дивное путешествие по Узбекистану.
Я ждала захода солнца, чтобы сфотографировать силуэты, знакомые всем, кто побывал в Бухаре.
6
А если вы ещё не побывали и планируете, то непременно отложите полтора-два часа на бухарскую баню.
— Вас сегодня помыли, как много веков назад здесь же мыли жен и дочерей бухарского эмира, — с гордостью говорила мне хозяйка бани.
Я ничем не заболела. Ничего не подхватила. Сдавала осенью анализы, так что зуб даю:) Все ужасы отсутствия одноразовых принадлежностей сильно преувеличены.
Зато удовольствие неописуемое, а воспоминания остались на всю оставшуюся жизнь.
Источник статьи: http://ajushka.livejournal.com/2880388.html
