Любовные сцены в бане

Эротические сцены в романах Игоря Тихоненко в бане

6. Лю­бовь
Иг­нат возвращался в по­ме­стье пол­ков­ни­ка, ко­гда уже стем­не­ло. По до­ро­ге на­зад, при­клю­че­ний с ним не бы­ло, дое­хал спо­кой­но. Меч­тая о том, как сей­час ля­жет и от­дох­нет по­сле до­ро­ги, он въе­хал в се­ло. Лю­дей на ули­це уже не бы­ло, все ра­зо­шлись по сво­им до­мам. Про­ехав ми­мо усадь­бы Куль­ба­са, он уже со­брал­ся сво­ра­чи­вать к ха­те де­да Пет­ра. Вдруг уви­дел, что в от­дель­но сто­яв­шей не­боль­шой де­ре­вян­ной по­строй­ке го­рит свет в окош­ке, а из тру­бы на кры­ше ва­лит гус­той бе­лый дым. «Это вер­но, ба­ня, о ко­то­рой го­во­рил ста­рый ка­зак, — по­ду­мал Го­ло­вань, — смот­ри, ста­рик не за­был за­то­пить ее к мо­ему при­ез­ду, как мы до­го­ва­ри­ва­лись. Пой­ду, по­па­рюсь пе­ред сном».
Подъ­е­хав, Иг­нат слез с ко­ня. В пред­бан­ни­ке снял ору­жие, оде­ж­ду и во­шел в па­рил­ку. Гус­той ту­ман за­пол­нял ком­на­ту. Сквозь не­го хо­рун­жий за­ме­тил очер­та­ния че­ло­ве­че­ско­го те­ла, ле­жа­ще­го на лав­ке в про­ти­во­по­лож­ном кон­це ком­на­ты.
— Кто здесь? Сте­пан, это ты? – спро­сил Иг­нат.
Под­няв­шись с лав­ки, к Иг­на­ту по­до­шла об­на­жен­ная жен­щи­на. Он без тру­да уз­нал Ин­гу. Го­ло­вань сто­ял оне­мев­ший, не мог по­ше­ве­лить­ся от не­ожи­дан­но­сти и, толь­ко с жад­но­стью, рас­смат­ри­вал де­вуш­ку.
— Ты все­гда хо­дишь в чу­жие ба­ни без при­гла­ше­ния? – спро­си­ла она.
— Я ошиб­ся, я ду­мал, что это…
Ин­га не да­ла за­кон­чить эту фра­зу, при­крыв ему рот сво­ей ла­до­нью.
— Я, что, не нрав­люсь те­бе?
По­мол­чав ка­кое-то вре­мя, ка­зак про­шеп­тал:
— Нра­вишь­ся, — и не уз­нал свой по­дав­лен­ный го­лос.
Она при­бли­зи­лась к не­му вплот­ную, при­жав­шись всем те­лом. От это­го, лег­кая дрожь про­ни­за­ла его от го­ло­вы до пят. Ее ру­ки лас­ка­ли и гла­ди­ли его грудь, жи­вот и опус­ка­лись ни­же, про­дол­жая неж­но при­ка­сать­ся. Иг­нат об­нял Ин­гу за пле­чи и по­це­ло­вал в гу­бы. Ее язык кос­нул­ся его язы­ка. Вре­мя ос­та­но­ви­лось для них. В го­ло­ве пар­ня все мыс­ли спу­та­лись. Ка­кой-то вяз­кий ту­ман за­пол­нил его соз­на­ние. Он чув­ст­во­вал, что его муж­ская си­ла тре­бу­ет от не­го еще силь­нее ов­ла­деть ею. Де­вуш­ка по­вер­ну­лась к не­му спи­ной. Иг­нат по­чув­ст­во­вал, как ее яго­ди­цы плот­но при­жа­лись к его бед­рам, вы­зы­вая еще боль­шее бла­жен­ст­во сво­им бар­ха­ти­стым при­кос­но­ве­ни­ем. Он про­су­нул свои ру­ки под ее ру­ка­ми и на­чал ос­то­рож­но сжи­мать де­ви­чьи уп­ру­гие гру­ди. Она еле слыш­но по­ста­ны­ва­ла. Об­хва­тив ему бед­ра, она неж­но их гла­ди­ла. По­чув­ст­во­вав, что он хо­чет еще боль­ше ов­ла­деть ею, Ин­га слег­ка на­кло­ни­лась впе­ред, упер­шись в сте­ну ру­ка­ми, и не­мно­го раз­дви­ну­ла строй­ные но­ги. Па­рень опять при­дви­нул­ся к ней, об­хва­тив ее сза­ди за гру­ди, ощу­щая при­кос­но­ве­ние на­бух­ших сос­ков. Мед­лен­но на­чал вхо­дить в нее, де­лая при этом, рав­но­мер­ные дви­же­ния впе­ред и на­зад всем те­лом. При ка­ж­дом дви­же­нии она ти­хо вскри­ки­ва­ла и что-то при­го­ва­ри­ва­ла. Иг­нат ус­лы­шал, что она все вре­мя про­из­но­сит его имя и ка­кие-то сло­ва по-поль­ски. Так про­дол­жа­лось не­сколь­ко ми­нут. У Ин­ги за­кру­жи­лась го­ло­ва, и она по­ти­хонь­ку на­ча­ла опус­кать­ся на ко­ле­ни, и опер­лась ру­ка­ми на пол, со­гнув­ши их в лок­тях. Иг­нат от­пус­тил ее грудь и креп­ко сжал ей яго­ди­цы ру­ка­ми. Она за­хо­те­ла, что­бы он еще силь­нее во­шел в нее, и ши­ре рас­ста­ви­ла но­ги. Па­рень опять на­чал­ся дви­гать­ся впе­ред и на­зад, толь­ко де­лал это бы­ст­рее и глуб­же. Ин­га силь­нее сто­на­ла и гром­че по­вто­ря­ла его имя и ка­кие-то поль­ские сло­ва. Чув­ст­во бла­жен­ст­ва за­пол­ня­ла ее все силь­нее. Так дли­лось не­сколь­ко ми­нут. Вдруг, де­вуш­ка по­чув­ст­во­ва­ла, что в ней, на­рас­та­ет вол­на су­ма­сшед­ше­го удо­воль­ст­вия, от ко­то­ро­го она го­то­ва да­же уме­реть. Внут­ри нее поя­ви­лись лег­кие по­дер­ги­ва­ния, при­но­ся­щие не­ве­ро­ят­ное чув­ст­во сча­стья. Ин­га плот­но сжа­ла бед­ра и ска­за­ла: «Иг­на­туш­ка, зам­ри на ми­нут­ку, по­жа­луй­ста!». Она хо­те­ла про­длить удо­воль­ст­вие. В тот са­мый мо­мент, в нем са­мом, как буд­то что-то взо­рва­лось. Как ран­ней вес­ной, во­да взры­ва­ет лед и стре­ми­тель­ным по­то­ком вы­ры­ва­ет­ся из его пле­на на во­лю. Вме­сте с тем, его ох­ва­ти­ло чув­ст­во раз­ли­ваю­щей­ся не­ги и рас­слаб­ле­ния, со­про­во­ж­даю­щие­ся су­ма­сшед­шим бла­жен­ст­вом.
Ин­га пе­ре­ста­ла сто­нать, и обес­си­лен­ная лег­ла на пол. Иг­нат ос­то­рож­но под­нял ее на ру­ки, при этом ему по­ка­за­лось, что она на­столь­ко лег­кая, что по­дуй сей­час сла­бый ве­те­рок, она точ­но уле­те­ла бы, как пе­рыш­ко. По­дой­дя к лав­ке, он сел, бе­реж­но по­ло­жил ее ря­дом с со­бой так, что го­ло­ва де­вуш­ки лег­ла ему на ко­ле­ни. Ее гла­за бы­ли за­кры­ты, длин­ные рес­ни­цы, опус­тив­шись, дос­та­ва­ли поч­ти до се­ре­ди­ны щек. Иг­нат вздох­нул и опер­ся мо­гу­чей спи­ной о сте­ну. В ок­ру­жаю­щей ти­ши­не бы­ло слыш­но, как стре­ко­чут сверч­ки за ка­мен­кой, а воз­дух на­пол­нен зве­ня­щим без­мол­ви­ем но­чи.
— А по­че­му ты за пол­ков­ни­ка по­шла? – спро­сил Го­ло­вань, на­ру­шая ти­ши­ну.
Ин­га, как буд­то про­сну­лась. От­кры­ла гла­за и, не гля­дя на ка­за­ка, про­го­во­ри­ла:
— Мать ска­за­ла, что я или вый­ду за Куль­ба­са, или пой­ду в мо­на­стырь. Мое­го же­ла­ния ни­кто не спра­ши­вал.
— Ты же не хо­лоп­ка, что­бы под­не­воль­но за­муж ид­ти? – уди­вил­ся он.
— А ты ду­мал, что раз кня­же­ско­го ро­да, то толь­ко по люб­ви идут? – В ее го­ло­се про­зве­не­ли нот­ки от­чая­ния. — Да, мои пред­ки про­ис­хо­дят от Рю­ри­ко­ви­чей и по ве­ре я — пра­во­слав­ная. Отец мой был ру­син, он слу­жил у кня­зя Ост­рож­ско­го. Мне бы­ло две­на­дцать лет, ко­гда он по­гиб в сра­же­нии с тур­ка­ми. Без от­ца бед­ность бы­ст­ро взя­ла нас в свои объ­я­тия. Моя мать очень день­ги лю­бит, мо­жет, по­это­му их у нас и не бы­ло. Не уме­ет она с ни­ми об­ра­щать­ся. Вот и по­лу­чи­лось, что ро­до­ви­тость есть, а бо­гат­ст­ва — нет. Зна­чит, и при­да­но­го то­же нет. Что же мне бы­ло вы­би­рать. На­ши шлях­ти­чи на бед­ных же­нить­ся не хо­тят.
— А по­че­му же ты ко мне…, ну, это…, как ска­зать? – за­пи­на­ясь, пы­тал­ся спро­сить Иг­нат.
— По­че­му я се­бя с то­бой так сра­зу воль­но по­ве­ла? Это ты хо­чешь спро­сить?
— Да, это.
— Хо­чешь — верь, хо­чешь – нет, толь­ко ты очень по­хож на мое­го от­ца. Не бы­ло во всем ми­ре че­ло­ве­ка, ко­то­ро­го я бы так лю­би­ла. Я ду­ма­ла, что и не бу­дет ни­ко­гда. А уви­дев те­бя, сра­зу по­ня­ла, что ты и есть тот че­ло­век, ко­то­ро­го я бу­ду лю­бить всю жизнь. Рань­ше и не по­ве­ри­ла бы, что так мо­жет быть. Толь­ко, как взгля­ну­ла на те­бя пер­вый раз, сра­зу ска­за­ла се­бе: «Мой бу­дет ка­зак!»
— А как же пол­ков­ник, муж твой? Грех это.
— Что-то не очень ты о гре­хе ду­мал рань­ше.
— Я ду­маю, что нет на све­те ка­за­ка, ко­то­рый бы мог, ус­то­ять пе­ред твои­ми ча­ра­ми.
— Ча­ра­ми? Ты еще ска­жи, что я окол­до­ва­ла те­бя, что мо­жет я ведь­ма?
— А я так и ду­мал рань­ше.
— Что зна­чит рань­ше? Что-то я те­бя не по­ни­маю, Иг­нат?
Ин­га вста­ла и на­ча­ла оде­вать­ся. Го­ло­вань ста­рал­ся не смот­реть на нее. Вы­шел в пред­бан­ник, одел­ся и вер­нул­ся. Де­вуш­ка си­де­ла на лав­ке и смот­ре­ла пря­мо пе­ред со­бой, взгляд ее был рас­се­ян­ный. Иг­на­ту по­ка­за­лось, что у нее на гла­зах сле­зы.
— Ла­да моя, зо­рень­ка моя, да ты не оби­жай­ся. По­слу­шай луч­ше, что я те­бе рас­ска­жу.
Иг­нат сел с ней ря­дом, неж­но об­нял ее за пле­чи. Ин­га при­жа­лась к парню и по­ло­жи­ла го­ло­ву ему на грудь. Он по­чув­ст­во­вал, как на­мок­ла ру­баш­ка у не­го от ее слез. Ос­то­рож­но, по­гла­жи­вая де­вуш­ку по спи­не, Го­ло­вань на­чал рас­ска­зы­вать ей всю ис­то­рию сво­их при­клю­че­ний, на­чи­ная с то­го, как он по­лу­чил за­да­ние от ко­ше­во­го и до то­го, что ему рас­ска­зал зна­харь. Ин­га пе­ре­ста­ла пла­кать и вни­ма­тель­но его слу­ша­ла. Ко­гда он за­мол­чал, она не­ожи­дан­но ска­за­ла:
— Я, ка­жет­ся, знаю, кто ведь­ма.
— Как это зна­ешь? Го­во­ри, по­жа­луй­ста, не мол­чи.
— По при­ез­ду в име­ние в этот же день был пир в честь на­шей свадь­бы, во вре­мя ко­то­ро­го я пе­ре­да­ла же­не сот­ни­ка Явор­но­го по­сыл­ку от ее быв­ше­го опе­ку­на кня­зя Ост­рож­ско­го. Он дал ее мне и при­ка­зал пе­ре­дать Ма­ры­ле, так зо­вут мою зем­ляч­ку. Про­сил от­дать без сви­де­те­лей.
— А что бы­ло в по­сыл­ке?
— Обыч­ный па­кет, ка­кие-то без­де­луш­ки и пись­мо, скре­п­лен­ное пе­ча­тью кня­зя. По­сла­ние она спря­та­ла, при мне чи­тать не ста­ла. А че­рез день она вме­сте с му­жем зая­ви­лась к нам в гос­ти, и ни на шаг не от­хо­ди­ла от Куль­ба­са, я да­же рев­но­вать ста­ла. Наут­ро пол­ков­ни­ку ста­ло пло­хо. А са­мое глав­ное, я ви­де­ла у Ма­ры­ли на ла­до­ни шрам от по­ре­за.
Не­при­ят­ный хо­ло­док про­бе­жал по спи­не Иг­на­та:
— Да, ну и де­ла. Во­ис­ти­ну, не­ис­по­ве­ди­мы пу­ти Гос­под­ни. Я и пред­по­ло­жить не мог, что имен­но ты по­мо­жешь мне ведь­му най­ти. Уж не знал, что и де­лать. Но ведь­ма са­ма по се­бе нам ма­ло, чем по­мо­жет. Зна­харь ска­зал, что, толь­ко убив упы­ря, мы смо­жем снять с пол­ков­ни­ка про­кля­тие. Ну, мо­ги­лу, до­пус­тим, его най­дем. А как его от­ту­да вы­ма­нить? Ина­че его ду­шу не вер­нешь Гос­по­ду.
— А ес­ли ведь­му за­ста­вить сно­ва вы­звать упы­ря?
— Как же ты ее за­ста­вишь? Раз­ве толь­ко по­про­сишь об этом?
— Пе­ре­стань, Иг­на­туш­ка. А луч­ше слу­шай. Я при­ду к ней в гос­ти и сов­ру, что пол­ков­ник вы­здо­рав­ли­ва­ет, мол,ему луч­ше ста­ло. А так, как по все­му вид­но, ей обя­за­тель­но нуж­но его со све­ту изве­сти, то она и пой­дет вы­зы­вать упы­ря, а мы за ней и про­сле­дим. Не до­ма же она его при­ни­ма­ет?
— Что, зна­чит, мы про­сле­дим?
— Я с то­бой пой­ду.
— Э, нет. Ни­ку­да ты не пой­дешь.
— Я но­чью ви­жу, как днем. Ме­ня в дет­ст­ве кош­кой драз­ни­ли. За­ме­тил, ка­кие гла­за у ме­ня?
— Я не толь­ко твои гла­за за­ме­тил. По­то­му-то с то­бой и ока­зал­ся.
— Ну, сла­ва Бо­гу, вот ты и при­знал­ся мне в люб­ви, на­ко­нец-то.
— Хо­ро­шо. Де­лай все, как за­ду­ма­ла. А на­счет то­го, что пой­дем вме­сте про­сле­дим, я еще бу­ду ду­мать. Ну, все, по­ра ид­ти те­бе до­мой, а то ско­ро уже пе­ту­хи про­по­ют. По­сле то­го как по­ви­да­ешь­ся с ведь­мой, сра­зу же дай мне знать. А у ме­ня зав­тра бу­дет, чем за­нять­ся.
Они вме­сте вы­шли на ули­цу. Ночь вы­да­лась пас­мур­ная. Чер­ная те­мень за­пол­ни­ла все во­круг. Иг­нат об­нял Ин­гу и по­це­ло­вал. Они рас­ста­лись. Она по­шла до­мой, а ка­зак сел на ко­ня и по­ехал к ха­те де­да Пет­ра

Источник статьи: http://proza.ru/2010/07/28/1016

Случай в сауне, за который мне стыдно много лет

У каждого из нас есть свои скелеты в шкафу.

За все прожитые до сих пор мной годы, мне мало чего можно стыдиться сильно и безоправдательно. За исключением одного довольно давнего случая, о котором я никому не говорила и надеюсь, о котором никто уже не вспоминает, кроме меня.

Сейчас у меня замечательная семья. Двое прекрасных детей и любящий муж. Случай же тот, о котором хочу вам поведать, произошёл в самом начале нашего знакомства с будущим мужем. И его, к сожалению, рядом в тот вечер не было. Иначе бы ничего подобного не произошло.

Тогда мы только недавно познакомились и находились в той стадии общения, когда ждёшь каждой встречи, каждого сообщения, пишешь и звонишь по поводу и без повода и испытываешь при этом особенное удовольствие.

Был день рождения моего двоюродного брата, который он решил отметить в сауне. Арендовал помещение, пригласил друзей, подруг и меня. До этого дня я никого из его компании не знала. Своего будущего мужа я на эту встречу не позвала, потому что мне было бы неудобно находиться с ним в бане, настолько ещё скромными были наши отношения.

Компания собралась довольно весёлая. Мы ели, пили, дружно общались, шутили.

Один из ребят предложил сделать памятные фотографии и запечатлеть происходящее. Сначала он делал общие снимки, потом перешёл к индивидуальным.

Когда он остановился около меня, я застеснялась и не могла придумать красивую позу для фотоснимка. Он это заметил и стал подсказывать, как наклонить в голову, как распустить волосы и куда и как смотреть.

Он создавал впечатление понимающего человека и я слушалась.

Когда он спросил, как ему передать мне эти фотографии и уточнил, для кого я так старалась, то я с гордостью ответила, что они для моего любимого человека.

Сказав эту правду, я осмелела ещё больше, определённо под воздействием напитков, решив для себя, что веду себя правильно и честно и всё для любимого.

Поэтому, когда фотограф деликатно предложил мне сделать более откровенные снимки, я согласилась, так как в этот момент думала больше о том, какое впечатление произведу на своего парня. А фотограф был для меня лишь инструментом.

Мы отошли в помещение, где никого, кроме нас не было.

Сначала он предложил мне снять верх и прикрыться волосами. Потом убедил меня повернуться боком, для более точной передачи красоты форм. После чего он уже сам стал поправлять то одно, то другое, принимая всё большее участие в процессе и при этом постоянно осыпая меня комплиментами.

В общем, голова моя закружилась, его прикосновения уже не воспринимались мной, как чужие, и он получил всё сполна.

После я узнала, что он совсем не фотограф. Даже фотоаппарат был не его, а моего брата, который мне принёс его домой на следующий день, чтобы я могла подчистить всё то, что посчитаю нужным.

Конечно же, я никому об этом не рассказывала.

Мой парень, нынешний муж, даже не догадывается о чём-то подобном. А я не могу забыть ту ночь. Ночь, когда я единственный раз в жизни предала свою любовь.

Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/rasskazblog/sluchai-v-saune-za-kotoryi-mne-stydno-mnogo-let-5cbafdb4c6be9900b2454fd9

Случай в бане

В бане было влажно, шумно и туманно. На мокрых лавках сидели, такие же мокрые, мужики и деловито отмывали, накопившуюся за неделю, грязь. Распахнулась дверь в парную и вместе с жаром, из нее вышел худой, сплошь в наколках, парень. Он расслаблено сел рядом со своим тазом и шумно выдохнул, переводя дух.
— Что, хорош пар сегодня? – спросил его сухонький старичок, сосед по лавке.
— Ой, дедуля, зверь, а не пар.
Дед пристально и не без интереса рассматривал наколки, которые ярко синели на красной, разгоряченной коже и, цокнув не то от восхищения, не то от удивления языком, спросил.
— А ты, паря, случаем, не из мест отдаленных будешь?
— Из них, дедуля, из них. Три дня как оттуда. Вот, решил очиститься перед свободной жизнью.
— Ну и как там? Кормють, видать, не очень. Ишь, как отощал-то.
— Да, уж не санаторий. Тридцать две копейки в день на питание.
— Тьюю, — присвистнул дед, — Чего же на энти деньги можно наесть?
— Хлеб да каша – вся еда наша, — неохотно процедил сквозь зубы, явно не расположенный к беседе, паря.
— Тебя, как зовут-то? – не унимался старче.
— Миханя. Михаил то есть.
— А меня, Прохором Савельечем кличут, — важно представился дед.
Помолчали. Дед Прохор, пройдясь намыленной мочалкой по разным местам, опять обратился к Михане.
— Ты, мил человек, спинку мне не потрешь? А то, вроде, как и не мылся.
Миханя молча взял протянутую мочалку и несколько раз лениво провел ею по дряхлой, натруженной спине деда.
— Че так слабо-то, — прокряхтел старичок, — Три не жалей, язви ее в душу.
— Да, что то мне самому слабо. Перепарился я с непривычки. Выйти б на воздух.
— Ишь, чего удумал. На воздух. Народ-то спужаешь – весь такой раскрашенный, прямо как в журнале «Крокодил».
— В «Крокодиле» картинки для смеха, а у меня для души, — вступился за свои наколотые художества Миханя, — А эта дверь куда ведет, — показал он на голубую, грубо окрашенную дверь, с разбитым, небольшим окошком над ней, — Наружу?
— Эта? Эта в женское отделение.
Лицо Михани мгновенно переобразилось и вместо апатично-равнодушного выражения, на нем заиграл неподдельный интерес.
— Врешь, старый.
— А чо мне врать-то. В женское отделение и ведет. Ежли пожар или еще что, там, приключиться, то что бы было куды выйти.
— А стекло-то почему разбито?
-А, кой его знает, давно уже разбито; не то кады красили ударили, не то сквозняком выбило. Давно уже дырка-то эта зияет.
Минханя сально оскалбился, обнажив два ряда железных зубов.
— А чо это, никто туда не смотрит?
— А чо смотреть-то, бабы они и есть бабы. Чаво в них интересного-то?
— Это тебе, старый, не интересно, так как твой интерес уже весь скукожился, а мне, так очень даже интересно. А, ну ка, посторонись, что бы не перепало, — сказал оживляясь Миханя, сразу позабыв про свою слабость. Он ухватил скамейку за край и подтащил к самой двери, а затем, шустро вскочив на нее, постарался дотянуться до окна, но роста не хватало. Однако Миханя не растерялся; он подставил перевернутый вверх дном таз и осторожно ступил на его мокрую, скользкую поверхность. Теперь, все женское отделение просматривалось как на ладони.
-Ух, ты. – только и смог признести Миханя, глядя на обнаженные, мокрые женские тела.
— Ну, чаво там? Видно чо?, — любопытсвовал внизу дед Прохор.
— Папаня, такой здесь, я те должу, малинник, что у меня слюнки текут, — сказал Миханя, понизив голос.
— Смотри, что б еще чаво не потекло. Размлеешь там, свалишься и ноги сломаешь.
— Да за такие виды, папаня, и шею сломать не жалко.
Дед заерзал внизу, подзуживаемый любопытством.
— Ты, того, этого, дай и мне посмотреть, чо ли.
Миханя ничего не ответил, а только молча глазел в разбитый оконный проем.
— Ну, ты чаво, там, уснул? Отлепись от окна-то, — продолжал настаивать дед.
— Сам отлепись , хрен старый, я это окно нашел, — ни то прошептал, ни то прохрипел Миханя.
— А кто тебе подсказал? Кто?, Не я чо ли? – дед от обиды, перешел из шепота на петушинный фальцет.
Миханя не реагировал. Он застыл у окна и почти не дышал. Как охотник в схроне,он боялся неосторожным шумом вспугнуть дичь.
— Ну, паря, посмотрел и хватит, — нетерпеливо ухватил Миханю за лодыжку, сгораемый от любопытсва, дед Прохор.
— Дед , отвянь, а! Не доводи до греха, — отмахнулся от него, как от надоевшей мухи, Миханя.
— Вы, что тут к бабам подглядываете, что ли? – раздалось вдруг у деда над ухом. Здоровенный мужичина, с соседней лавки, заинтересовался их необычной деятельностью.
— Дак, это ж все он, — заюлил дед, как будто сам, только что, не хотел занять миханино место, — Я ему говорил: нельзя, дак он и слушать не стал.
Но сосед и не собирался стыдить Миханю, как возможно ожидал дед Прохор, вместо этого, он сам влез на скамейку и так как его роста было достаточно, то без всяких приспособлений заглянул в окно, довольно безцеремонно, при этом, потеснив Миханю. Тот хотел было возмутиться, но оценив медвежий размер незванного гостя, хоть и с явной неохотой, но без пререканий, подвинулся.
Вид двух мужиков, стоящих на скамейке (а один еще и на подставленном тазу), влипших в окно, с суетящиймся дедом внизу, заставил многих прервать помывочный процесс и подойти по-ближе. А когда стало известно, куда были устремлены мужичьи взоры, то желающих присоединиться оказалось значительно больше, чем могла вместить на себе скамейка, поэтому, как то само собой, но быстро и организованно, выстроилась очередь. Миханю, конечно, оттеснили. Вынужденный уступить под давлением общественности, он считал это крайне несправедливым и, продолжая стоять на скользком тазу, почти каждый раз, когда один зритель отходил, а второй только собирался занять место, успевал на мгновение втиснуть свое худое лицо в оконный проем. При этом, он тихо и почти умоляюще канючил
— Мужики, ну чо вы, в натуре, я же только что из зоны. У вас жены есть а я голой ляжки восемь лет не видел.
— Не видел, смотри на мою, — с острил один из очередников.
— На кой мне твоя. У меня своя такая же Ну, мужики, дайте еще посмотреть. Это же я нашел окно.
— Да, тихо, ты, — шипели на на него со всех сторон, — Стой спокойно, не гунди, а то застукают, тогда т уж точно никто не посмотрит.
Дед Прохор тоже встал в очередь, но как и Миханя, чувствовал себя несправедливо обделенным, так как почему то считал, что имеет особые права на это окно и поэтому, не переставал жаловаться, повторяя уже наверно в десятый раз, что он тут стоял первым, а еще ни разу в окно не заглянул.
— Дед, помолчал бы немного, — одергивали его, так же как и Миханю, — Надоел уже.
Тут подошла очередь. Мужики помогли ему взобраться на скамейку, но дед был мал ростом и одного таза оказалось не достаточно, поэтому кто-то принес второй и вскарабкавшись на эту, довольно хлипкую кострукцию, дед Прохор, наконец-то, заглянул в женское отделение.
В первую секунду он смотрел молча, а потом, вдруг затряся в мелком смехе и неожиданно для всех по обе стороны двери, закричал .
— Авдотья, а Авдотья у тебя пошто живот такой большой, словно на него таз надели.
Мужики ахнули. Ахнули и в женском отделении.
-Бабоньки, — звоноко заголосил кто-то за дверью, — Мужики подглядывают.
— А-А-А. – завизжало сразу несколько голосов.
«Срамники, срамники-то какие, — послышалось во след, — У самих жены, да дочери, а они беспутством занимаются».
Мужики сразу стушевались и мигом стащили деда со скамьи.
— Ты, что старый, совсем охренел, — зашипели они на него, — Чего орешь-то?
Дед Прохор и сам перепугался, а главное не мог понять, как это с ним случилось. Он растерянно моргал и повторял, как заведенный: «Так, энто ж моя соседка, Авдотья».
— Ну и что ж, что соседка. Чего орал? Теперь, ее муж тебе наконделяет, что б не подглядывал.
— Нееа. Она вдовая.
— Ну, дурило старое, совсем из ума выжил. Тебя, вообще, не надо было пускать, — раздраженно говорили другие, настроенные более агрессивно, за неожиданно прерванный спектакль. И не известно, как бы аукнулось это бедному деду Прохору, но здоровенный сосед вступился за него.
— Чего вы, в самом деле, к пожилому человеку пристали, — сказал он негромко, но так внушительно, что все сразу смолкли, — Не обращай внимания на них, отец.
— Конечно, — поддакнули ему, — Чего вы хотите, увидел папаша давно позабытые красоты, вот и растерялся.
Все засмеялись и постепенно стали расходиться к своим тазам. Один Миханя остался стоять у окна, более того, он теперь мог без помех и в свое удовольствие вкушать крайне эротические картины. Конечно, после дедовых коментариев, все бабенки разбежались по сторонам и было их плохо видно, но одна осталась. Миханя жадно пожирал ее глазами. Немолодая, но очень ладная, с большой попой и большими, соблазнительно покачивающимися в такт движению, грудями, она стояла боком перед самой дверью и как ни в чем ни бывало продолжала намыливать мочалку. Ее светло-рыжеватые волосы, видимо уже помытые, были заколоты в тугой узел, а мокрая, бело-розовая кожа, возбуждающе поблескивала в тусклом освещении.
— Дамочка, — тихо позвал Миханя, — Дамочка, вы, что после бани делаете?
«Дамочка» не реагировала.
— Дамочка, — обратился опять, но уже гораздо громче, Миханя.
Тот же эффект.
«Глухая она что ли?», подумал Миханя и тогда он почти заорал, все равно уже нечего было опасаться
— Дамочка, а давайте после бани встретимся и пойдем куда-нибудь.
«Дамочка» не повела и ухом, зато покинувшие было скамейку мужики опять заинтересовались новым развитием событий и несколько человек немедленно оказались рядом с Миханей, стиснув его со всех сторон. А «дамочка» в это время наконец-то закончила намыливание мочалки; сначала она провела ей по низу живота и попе, а потом нырнула рукой между ног и стала тереть там с таким ожесточением, словно это была не промежность, а закорузлые пятки. От такого рвения к чистоте Миханю бросило в жар. Он мелко переступал ногами на оцинкованом тазу и глупо улыбался, матово поблескивая, при этом, железными зубами.
— Во, дает бабенка! – удивился кто то из стоящих рядом.
— Девушка, — неожиданно вдруг омолодил женщину Миханя, — Давайте. давайте встретимся после бани. Можно ко мне пойти или к вам.
«Девушка» молчала, словно воды в рот набрала.
— Смотри ка не реагирует, воображала, — подтрунивали голозадые зрители.
«Девушка» в это время закончила гигиеническую процедуру и теперь, так же интенсивно полоскала мочалку в тазу.
— Ой, чистоплотная какая, — раздовалось из разбитого окна, размер которого не позволял видеть отдельные лица и только стальные миханины зубы плотоядно поблескивали в самом центре оконного проема.
— Хорошо ли подмылась? – уже определенно хамили мужики, упиваясь своей безнаказанностью и женской беззащитностью, — А то, давай, проверим.
— Девушка, ну не хотите в гости пригласить, пойдемте в кино. Я плачу, — не теряя надежды на успех повышал цену Миханя, — В реасторан пойдемте. Приглашаю. Прямо после бани.
«Девушка» отполоскала мочалку, отжала ее и положила на лавку. Затем, взяв таз за боковые ручки, она немного покачала его, чтобы снять грязь со стенок и неожиданно, быстрым и точным движением, выплеснула содержимое прямо в разбитое окно. Смех оборвался, как от выстрела. Мужики резко отпрянули, от чего лавка не выдержала и перевернулась, увлекая за собой, стоящих на ней, любителей клубнички. Сначала раздался грохот упавшей лавки, звон покатившегося таза, шлепание об пол голых тел, а потом. рука не поднимается написать то, что раздалось во след. Оставляю это на индивидуальную фантазию читателя.
В женском же отделении стоял дружный хохот.
— Вот, молодец, — раздовалось со всех сторон, — Правильно, так их, ханыг, будут знать как подглядывать.
А по ту сторону двери, те кто не принимал участия — смеялись, а потерпевшие тихо, но уже беззлобно матерились.
— Ну, стерва, — отплевывался злобно Миханя, полоща рот под краном с холодной водой, — Встречу я тебя после бани, получишь у меня.
— Я что то тебя не пойму – смялся кто-то из непострадавших, — То ты в гости напрашивался, а то драться лезешь.
— Это ему девушка невкусная попалась? Вишь, как плюется, словно хины наелся.
Дед Прохор, к счастью для себя, во второй кампании подсматривания участия не принимал, а то еще не известно, чем бы закончились в его возрасте эти полеты на бетонный пол. Он вполне оправился от давешнего конфуза и даже начал не без злорадства похохатывать над неудачниками, а особенно над Миханей, видимо все никак не мог простить, что тот не пускал его к окошку.
— Я так понимаю, тебе паря, зубы то, теперь, менять придется, — сказал он с явно фальшивым сочувствием.
— Это почему же? – от удивления Миханя даже перестал рот полоскать.
— Дак, поржавеют тапереча, фиксы твои. У баб, энто место шибко едучее, все выест. Хорошо еще что в глаза не попало.
Дружный смех сотряс ветхие стены старой бани.
Через неделю Дед Прохор, как всегда, пришел помыться. Он зашел в мужское отделение и сразу же взглядом уперся в пресловутое окошко, а если точнее, то в то место, где когда то было окошко, потому что теперь его наглухо заколотили и даже покрасили, как бы давая понять: не ждите и не надейтесь — эротических спектаклей больше не будет. Дед разочарованно вздохнул и засеменил в парную.

Источник статьи: http://proza.ru/2013/03/29/330