Можно ли брать с собой маленького сына в женскую баню?
ХОЧЕШЬ РАЗВРАТНИКА ВОСПИТАТЬ?
Общественную баню в нашем селе помню с детства — нас с сестрой мама туда водила. Мамы уж нет, а я два года назад родила сынулю. Без мужа — от городского парня, заезжего. Недавно повела своего мальца впервые попариться (пока маленький был, дома в тазу мыла). До сих пор сердце заходится, когда вспоминаю тот день. «Что за великовозрастный петушок сюда пожаловал?» — забранились парящиеся тетки и набросились на меня: «Его отец тебя, дуреху молодую, соблазнил. Сына хочешь таким же бабником воспитать? Вместо того чтобы в строгости держать, с малолетства к разврату приучаешь?» Я говорю: «Ребенку только третий год пошел, просто он крупный, но еще ничего не понимает». Но нас буквально выперли из парилки, а потом и из зала. В раздевалке сынуля спросил: «Они с нами не играют?» Я от обиды разревелась, не смогла объяснить, почему к нам отнеслись как к прокаженным. Что с того, что его отец соблазнил меня? Мальчик на него не похож — послушный, тихий. Почему вид голых моющихся женщин должен его испортить? Построить собственную баню мне не под силу, отправлять сына мыться в мужской день не с кем.
Тамара
У НАС СВОЯ ВАННА ЕСТЬ!
Мой сын в пять лет заболел бронхитом, врачи рекомендовали парить его в бане. Попросила мужа сходить с малышом в парилку, но он поднял меня на смех: «В общественную баню? У нас своя ванна есть, чистая, а в бане бомжи моются, там туберкулез и чесотка». Мы поругались, но я не из тех, кто легко сдается. Позвонила в городскую баню: «Можно взять с собой в женский день пятилетнего пацаненка?» «Да вы что — не пустим!» — наорали на меня. Но в субботу — в дамский банный день — я все же решила попытать счастья. Вместе с малышом подошла к окошечку. Кассирша не заметила, что я пришла с сыном, а не с дочкой. Нам любезно выдали чеки и веники. Оборона была пробита, цель была взята! Дальше пошло как по маслу: в банном зале в этот предобеденный час было всего три посетительницы. Мой маленький «огурчик», с энтузиазмом шагнувший в их обнаженное сообщество, никого не смутил.
Потом в зале появилась девочка-подросток с длинными светлыми волосами. Стесняясь, она посматривала на маленького посетителя. Заметив это, ее мать отвела девочку в другой зал.
. Кашель у Сержика прошел через пару дней. Я довольна. Если бы не одно «но»: у крохи появилось какое-то чрезмерное любопытство в отношении женщин: «Мам, а почему у других теть груди больше, чем у тебя? — с каким-то сожалением спрашивает он по вечерам. — А еще больше бывают?» Как не отвлекаю его, возвращается к этому вопросу. Муж меня ругает. Неужели и впрямь не нужно было лечить ребенка?
Светлана
— Баня приятна и очень полезна (недаром в народе говорится: «Баня парит, баня правит, баня все поправит»). Но женщины, выпроводившие мальчика из своего отделения, абсолютно правы.
Взрослым обнажение при ребенке нисколько не вредит. А вот в формирующемся мозге мальчика образы нагого женского тела — будь то родная мамуля или голые тети в бане — «застревают» и преждевременно подстегивают его интерес к противоположному полу. Если у взрослых мужчин в обществе голых женщин срабатывают стандартные физиологические механизмы, то у мальчиков до 13—15 лет этих механизмов еще нет, и на несформировавшийся пластичный мозг падает непосильная нагрузка. Это — стартовый толчок к развитию отклонений.
Научные исследования показывают: мальчики, выросшие в семьях нудистов, постоянно видевшие обнаженные женские тела, в большинстве своем не способны к нормальной половой жизни. Часто у них диагностируется вуайеризм (стремление подглядывать), предпочтение фильмам для взрослых реальным отношениям с партнером и геронтофилия (возбуждение при общении с пожилыми людьми). Поэтому психологи рекомендуют родителям не обнажаться перед детьми, достигшими 2—4 лет (возраст созревания ребенка индивидуален). Приблизительно в 3,5 года малыш осознает различие полов, которое ни в коем случае не должно базироваться на «взрослых формах». Малышу полезно купаться вместе с братьями и сестрами, рассматривать детские книги, в которых доступно нарисовано, «из чего сделаны наши девчонки (мальчишки)». Но ему еще очень рано изучать строение взрослых тел. Если нет возможности отправить мальчика мыться с родственником-мужчиной, следует купать его дома, пока он не сможет посещать баню самостоятельно.
Чаще от такой, инициированной родителями затеи страдают мальчики, особенно из неполных семей. Мамы не только таскают сыновей в женскую баню, но инстинктивно. соблазняют их. Молодая одинокая женщина хочет получить оценку своей привлекательности хотя бы от сына, переодевается перед ним, щеголяет в неглиже. В итоге улавливает в глазах будущего мужчины огонек одобрения. И одновременно наносит ему глубокую травму. У отцов обычно хватает ума не ходить перед дочерью нагишом и не брать девочку в мужскую парилку.
Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/speedinfochanel/mojno-li-brat-s-soboi-malenkogo-syna-v-jenskuiu-baniu-5c59800262b40b00b07c2385
Записки советского банщика 9. Воспоминания
В первых числах июня народ повалил в баню, и я вспомнил, что мой однокурсник говорил про отключение горячей воды. Выходя из класса ближе к вечеру, я увидел, что очередь в женский класс ещё больше, причём много женщин с маленькими детьми. И мне вспомнилось, как я ходил в баню в детстве .
В нашей большой коммунальной квартире ванны не было, и все раз в неделю ходили в баню. Дo семи лет я ходил с мамой и сестрой, старше меня на два года.
Мы ходили в баню на углу проспекта Майорова и канала Грибоедова. В вестибюле там стояло на задних лапах чучело медведя, и, пока мама стояла в очереди за билетами, мы любили погладить жёсткую медвежью шерсть, представить, что медведь живой. Из вестибюля наверх вела широкая лестница.
Поскольку мама работала — в баню мы ходили или вечером, или в воскресенье (суббота тогда была рабочим днём). Народу было много, в очереди приходилось стоять час или больше, половину этого времени — на лестнице. Мы, малышня, носились вверх-вниз по ступенькам, и мама боялась, что мы сломаем руки, ноги или головы, но выйти из очереди, чтобы приструнить нас, не решалась — обратно могли не пустить. Наконец мы попадали внутрь, раздевались и шли в мыльную.
Тут уже баловство заканчивалось. Мама находила свободную скамейку, шайку (так назывался банный металлический тазик), и вставала в очередь к крану. А мы с сестрой стояли около скамейки с металлическими ногами и каменным верхом, зная, что, если какая-нибудь тётя попытается её занять — надо сказать, что скамейка — наша, мама стоит за водой. Тем временем мама отмывала и ошпаривала шайку, набирала в неё кипяток и, велев нам отойти, ошпаривала скамью кипятком. Мы с сестрой с удовольствием усаживались на тёплый от кипятка камень, а мама снова вставала в очередь к кранам, чтобы набрать тёплой воды для мытья.
В торце мыльного зала были несколько открытых душевых кабинок. После того, как мама тщательно намыливала нас, мы выстaивали очередь, чтобы ополоснуться под душем. Затем мама поднимала нас, обхватив каждого рукой, и с трудом несла до выхода из мыльной, чтобы мы не ступали в ручьи грязной мыльной воды, струившиеся по полу, покрытому плиткой.
— Ты не представляешь, как я с вами уставала, — делилась со мной мама лет через двадцать. — И после мытья, в раздевалке тоже было нелегко. Летом ещё ладно, а вот зимой, в мороз. Надо было быстро вас одеть, чтобы вы не пропотели в тёплой одежде, а потом, на морозе — не простудились. А сама я одевалась быстрее, чем солдат по тревоге! Всё время в бане я так нервничала, что приходила домой с головной болью!
Я хорошо помнил, как мы ковыляли из бани, закутанные в тёплые платки крест-накрест, поверх шубок и шапок. Мама несла большую сумку с грязным бельём и полотенцами, умудряясь при этом держать за руки сестру и меня.
Когда мне исполнилось семь лет и я пошёл в школу — начал ходить в баню с папой. Но некоторые мамы водили с собой в баню и первоклассников. Знакомая учительница младших классов вынуждена была ездить в баню в другой район, после того, как несколько раз «вежливые» мамы, увидев её в бане, заставляли сынишек подойти и поздороваться с голой учительницей.
Когда я первый раз пошёл в баню с папой — помню, заметил, что в мужском классе значительно тише, видимо, мужчины меньше разговаривали и кричали, чем женщины. Потом, когда папа наклонился — я заметил у него сзади на плече какую-то неровную вмятину. Оказалось, это был шрам, оставленный осколком немецкого снаряда.
А в квартире с ванной мы оказались только после капитального ремонта дома, получив, наконец, отдельную квартиру после того, как прожили больше года в комнате в «маневренном фонде», пока дом ремонтировался. К этому времени мне было 19 лет.
Источник статьи: http://proza.ru/2016/01/27/1444
Как я мылся в женской бане Искусство
В детстве я не любил две вещи — парикмахерскую и особенно баню. Не потому, что нужно было стричься, а потом мыться… Нет, нет! Меня пугало другое: сопутствующие им неприятные переживания. Какие? Если интересно, послушайте.
До пяти лет мама купала меня дома. Нагревала на примусе в большой кастрюле воду. Затем нагретую воду переливала в оцинкованное корыто, разбавляла её холодной — ванна готова! Тут и начинала свирепствовать надо мной мочалка и буйная мыльная пена. Иногда было горячо, глаза щипало, но я стойко, пусть сквозь слёзы, терпел. Когда уж было совсем невмочь, визжал, и мама усмиряла свой пыл.
Настоящие испытания начались гораздо позже, когда меня повели стричься. Парикмахерская находилась не близко, на Кукче. Парикмахер дядя Хаим усадил меня на высоченное кресло, повязал вокруг шеи простынку и нацелил свои усы на маму:
— Как стричь баранчука, под коленку или оставить чубчик?
Мама почему-то сочувственно глянула на меня, потрепала за вихры и вздохнула:
Не успел я сообразить, что означает пароль под «коленку», как электрическая машинка зажужжала над моей головой, больно жаля, словно десятки ос. Реветь было стыдно, и я мужественно молчал. Наконец, машинка умолкла, и я увидел в зеркале размытую свою физиономию. Она показалась мне опухшей, а голова была совершенно лысая, как… коленка. Вот тут-то и дошёл до меня смысл этого слова…
Только выйдя из парикмахерской, я дал настоящую волю своим слезам. Но и эту незаслуженную обиду я вскоре забыл. Зато дома она напомнила о себе в образе соседского Гришки, когда я вышел за калитку с горбушкой намазанной яблочным джемом. Увидев меня, он прямо-таки расцвёл в щербатой улыбке.
— Лысая башка, дай немного пирожка! — пропел Гришка.
— А если не дам? — сказал я, спрятав горбушку за спину.
— Я отпущу тебе шелбан, — ехидненько пообещал Гришка. — Всем лысым полагаются шелбаны…
Он был выше меня на целый горшок и сильнее. Пришлось поделиться угощением: кому же охота получить шелбан? За это Гришка, уплетая горбушку с повидлом, дал мне умный совет:
— Колька, если кто тебя станет дразнить: «Лысая башка, дай немного пирожка!», то смело отвечай: «Сорок один, ем один!» Это помогает.
Совет дружка я применил в этот же день. В детстве мне казалось, что кушать за столом одному неинтересно и не очень хочется. Вот и на этот раз, прихватив из дома ватрушку, я выбежал на улицу. Только умостился на скамейке возле арыка, а тут, словно из-под земли, появился Латип. Подходит ко мне вразвалочку, словно гусь, и тоже, как Гришка, улыбается с издёвкой:
— Лысая башка, дай немного пирожка!
Сговорились они, что ли…
Но я вовремя вспомнил совет Гришки и громко отчеканил:
— Сорок один, ем один! — и с аппетитом надкусил ватрушку, чувствуя себя в полной неуязвимости.
Но не тут-то было!
Латип хитро сощурился и победоносно произнёс:
— Сорок восемь, половину просим!
Такого подвоха я не ожидал, и Гришка мне о нём не говорил… А может, забыл или нарочно не сказал.
Латип на целых два горшка выше Гришки и кулаки у него вон какие… Пришлось честно поделиться ватрушкой.
Пока не отросли волосы, я старался, как можно реже, показываться на улице. Было обидно от своих же дружков слышать дразнилку по поводу лысины и получать шелбаны, когда с собой не было никаких вкусностей.
С тех пор я не стригся под «коленку» и мне всегда оставляли чубчик.
Всё бы дальше было хорошо, если бы не одно ещё испытание. Какое? Если интересно, послушайте.
Было это ранней весной, и мама сказала:
— Сынок, сейчас поедем в баню! Убери кубики…
Это известие сначала меня обрадовало: предстояла интересная прогулка на трамвае в город, куда меня родители брали редко, а потом огорошило… Хотя я был и маленьким, но уже понимал, что мыться в женской бане среди голых тётенек, не приветствуется пацанами. Узнают — будут хихикать, тыкать пальцем, расспрашивать, как это недавно случилось с Латипом, когда его мама брала с собой в баню.
На Гришкин вопрос: «Ну-ка, расскажи, что там видел?», Латип долго пыхтел, краснел и, наконец, выдавил из себя: «Много-много лянга!»
Мальчишки, что были постарше, громко загыгыкали. Они понимали, о чём речь. Только Латип умолчал другое… Об этом я узнал от того же Гришки, а тот в свою очередь от взрослых. Оказывается, банщица обругала Латипову мать, сказала:
— Больше не пущу вас в баню. Парню уже надо жениться, а вы всё… Эх.
С такими невесёлыми воспоминаниями я и приехал с мамой в Обуховскую баню. Почему в Обуховскую, на другой конец города, а не поближе?
Накануне вечером я слышал разговор мамы с отцом.
— Зачем тебе с ребёнком переться в такую даль? Могли бы помыться в бане на Чорсу, — сказал отец.
— Там кругом лейки, обмылки, волосы… Кислым молоком тянет… Негигиенично! — ответила мама.
— Ладно, как знаешь, — махнул рукой отец.
Из беседы родителей мне непонятным показалось слово «негигиенично». Что-то плохое чувствовалось в нём.
И вот мы с мамой сидим на стульях в длинном плохо освещённом предбанном коридоре. Ждём своей очереди. А очередь, ой-ой, длиннющая! Какие-то тётки, старушки, девчонки. С тазами, с банным бельём, с вениками, мочалками… Резкий, громкий звонок, приглашающий мыться, слишком уж медленно продвигает очередь. А я очень не люблю ждать! Ёрзаю на месте, верчусь по сторонам. На моём лице сплошное страдание: скоро ли мы приблизимся к заветной двери, из которой изредка выходят помывшиеся счастливые тётки? Мама чувствует моё томление, гладит по спине и успокаивает: «Потерпи немного, сынок!» Моё плохое настроение замечает и девчонка чуть старше меня: большеглазая, с крупными солнечными веснушками, со смешной рыжей косичкой, конец которой затянут в худосочную «гульку». Она сидит впереди, тоже с мамой, и исподтишка дразнит меня: высовывает язык, раздувает щёки, как мой хомячок, строит рожки…
Я пытаюсь не обращать на девчонку внимания, а она распыляется пуще, и я не выдерживаю, показываю ей кулак.
— Кому это ты? — спрашивает меня мама.
— А пусть не дразнится, — говорю я.
А девчонка — вот ехидина! — как ни в чём не бывало, уже весело щебечет о чём-то со своей мамой.
Наконец, мытарство с очередью заканчивается, и для меня начинается новое испытание. Возле шкафчика, где запирается одежда, я ни в какую не хочу снимать с себя трусики: стесняюсь показаться голым! Вот-вот из глаз брызнут слёзы… Мама минут пять уговаривает меня раздеться. Говорит какие-то успокаивающие слова, а я боюсь поднять даже глаза. Дурачок! Совсем не понимаю: кому я нужен, кроме своей мамы? Голые тётки и девчонки проплывают мимо, будто меня и нет. Перекидываются словечками, смеются… А мне кажется надо мной. Но вот возле шкафчиков никого не остаётся. Пожилая банщица подходит к нам, о чём-то шепчется с мамой и тоже склоняется надо мной, мило воркует:
— Ну, что ты, ребятёнок, боишься? Видишь, вокруг никого нет. Я отвернусь. Смело снимай трусики и ступай за мамой.
Слова банщицы придают мне уверенности, я следую её совету.
Прикрывая тазиком перед, я следую за мамой, и мы оказываемся в клубах пара, журчащей и плещущей воды, множества женских теней и приглушённых голосов… Мама выбирает свободное местечко на бетонной скамье. Ошпаривает его из шайки кипятком, усаживает меня с тазиком и начинает мыть. И странно: я начинаю чувствовать себя здесь лучше и уютнее, чем в домашнем корыте. И мыло — земляничное — не так больно щиплет глаза, и мочалка, кажется, мягче. А главное: никто на нас не обращает внимания…
Вот мама в тазик снова набрала чистой воды, окатила меня, потом принесла ещё, поставила рядом, улыбнулась:
— Поплещись, а я пока схожу в парилку!
— Только быстрее, — заканючил я, проводив её тоскливым взглядом.
Я не любил и дома пластмассовые лодочки, уточек и лебедей: мы не взяли их с собой, как это делают другие… Куда как лучше играть в тазу с водой. Хлоп ладошкой, хлоп — ещё! Только брызги в разные стороны. За игрой я даже не заметил, как ко мне подкралась та самая девчонка, что в коридоре строила мне рожицы. Косичка её была расплетена, и я не сразу узнал бы в ней ехидину, если бы не веснушки и большие глаза.
Она молча села рядом.
— Мальчик, как тебя звать? — спросила ехидина.
Мне не очень-то с ней хотелось говорить.
— Коля, — пролепетал я.
— А меня — Катя, — представилась девчонка.
Как будто так уж мне нужно было её имя!
— А сколько тебе лет?
Я растопырил на правой руке пальцы, а на левой загнул мизинчик.
— Пять с половиной, — поняла моя новая знакомая.
— Угадала, — сказал я.
— Фи-и, тютя-растютя, — с каким-то превосходством просвистела ехидина. — Я думала, что ты старше… А я уже заканчиваю первый класс!
Мне стало обидно.
— Не думай, что я маленький, — сказал я, оправдываясь. — Я уже умею читать. Сам прочитал сказку «Курочка Ряба».
— Ха-ха-ха, — захихикала ехидина, ткнула меня мыльным пальцем в нос и, шлёпая резиновыми тапочками по лужам, растаяла в парах.
Откуда-то сбоку послышался её захлёбывающийся голосок.
— Ты представляешь, мамуля, — делилась она новостью со своей мамой. — Этот Колька уже читает, а ходит в женскую баню. Ха-ха-ха!
Слёзы унижения душили меня, я готов был от такого позора ревмя-реветь, не говоря о том, чтобы я сделал с этой ехидиной, будь я старше и сильнее…
И тут возле меня выросла какая-то тень.
— Мальчик, тебя обидели? — спросила тень.
Я с трудом стал поднимать голову: тень была настолько высокой, что глаза мои еле-еле достали её «макушку». Это была незнакомая тётя. Тётя-великан, тётя-Гулливер, как из сказки. Я таких высоких раньше никогда и нигде не встречал. Она улыбалась. Такая тётя никого не даст в обиду.
— Нет, — помотал я мокрым чубчиком.
Но тут на счастье появилась мама.
— Что случилось? — спросила она обеспокоено.
— Мне показалось, что мальчик плачет, — сказала незнакомая тётя-великан, и удалилась в сторону.
Уже после бани мама мне с гордостью сказала, что тётя, которую я принял за великаншу, была знаменитая баскетболистка Рая Салимова.
Таким оказался мой первый, и последний поход в женскую баню.
Источник статьи: http://mytashkent.uz/2014/03/26/kak-ya-mylsya-v-zhenskoj-bane/
