Моемся в деревенских банях
Любовь Засова (Любовь Петровна Андриянова) родилась 30 мая 1959 года в селе Кага (Башкортостан). Живёт в селе Кага; работает библиотекарем, экскурсоводом.
Наталья пропылесосила ковер, полила цветы, протерла влажной тряпкой мебель. Застеленные линолеумом полы мыть было одно удовольствие. Закинула постельное белье в стиралку-автомат и пошла мыть баню. Муж Федор затопил ее час назад, вода согрелась, в бане было тепло. Баня была по-белому. Крашеная серебрянкой печка, обитые вагонкой стены, лакированная полка для банных принадлежностей, светильники по углам, коврик возле двери – все это немного придавало бане вид горницы. Федор шутил:
– Повесь тут занавески да стол поставь со скатертью – и можно жить.
Наталья жесткой щеткой вымыла полок и лавки, ошпарила их кипятком. Вымыла пол, присела на лавку и закрыла глаза. В бане пахло дорогим шампунем – дети из города привезли, в деревне такого в магазине не найдешь. Наталья вдохнула тонкий аромат – приятный, но какой-то чужой, не русский что ли. Баню Наталья любила не только телом, но и на каком-то генном уровне. Да и то сказать: в деревне раньше в бане человек зачинался, в бане рождался, и в последний путь его тоже обряжали в бане. Не зря ведь старые люди говорили – «баня – мать наша: и тело лечит и душу светит!»
В общем, баньку свою Наталья любила, но сильно скучала по старой бане по-черному. Из глубины памяти выплыли яркие картинки молодости: суббота, банный день… Наталья даже отчетливо почувствовала густой запах березового веника и хозяйственного мыла, услышала до боли родные голоса…
– Хведьк, ты баню затопил?
– Нет ишшо, только воды натаскал, да дров принес.
– И ладно! Я щёлок хотела сделать, надо золы набрать.
Когда баня истопилась и повытянулся едкий дым, Наталья пошла там убираться: метелкой обмела от копоти потолок и стены, полила каменку водой, что бы камни омылись от сажи. Затем специальным косырем выскоблила до желта все лавки и пол. Вымыла маленькое оконце, прополоскала и повесила сушить душистую липовую мочалку.
И вот, наконец, подошло время мыться в бане. Первыми мылись ребятишки – пятилетняя Танюшка и восьмилетний Митька. Наталья посадила Танюшку в таз с замоченными рубахами, дала ей кусок мыла и та с упоением принялась «стирать» белье.
Митька намылился мылом и был весь в пене.
– Тань, смотри, похож я на Деда Мороза?
– Ты на тошшего воробья похож. Мойси скорея, ато Танюшка зажарица.
– Мам, а мы сёдни с Колькой и Шуркой ходили в лес петли смотреть. Мы на зайцев ставили. И в одной петле заяц был. Мы подошли, а он живой ишшо. Смотрить на нас, а в глазах у него слезы. Ну мы и отпустили зайца. А он, мам, отбежал немного, встал на задние лапки и кланяеца нам, кланяеца.
– Охотник ты мой сердобольный.
Мать ласково поцеловала Митьку в мыльную макушку.
– Давай спину тебе помою, да обдавайси.
Наталья окатила Митьку щелоком, приговаривая:
– С гуся вода, с Митеньки вся худоба!
Дошла очередь до Танюшки. Мать намылила ей русые с золотым отливом волосы и, опустив ее голову в таз с водой, принялась мыть.
– Ой, ой, мыло в глаз попало, щиплет.
Наталья окатила Танюшку из большого железного ковша и поцеловала в глаза.
– Пить хочу! – опять запищала Танюшка!
– В баню ходють не воду пить, а тело мыть! – назидательно сказала Наталья, но зачерпнула из «холодной» колоды воды и дала дочке. Еще раз окатив ее водой и одев во все чистое, повела домой.
Следующей мылась Фенечка. Фенечка – наша соседка: маленькая, сухонькая, аккуратненькая женщина средних лет. Детей у нее не было, а с мужем она разошлась по причине его большой любви ко всем деревенским бабам.
Ее муж – Павел оправдывался так:
– Фенич, ты подумай своей головой – скоко баб после войны без мужиков осталось! А в хозяйстве мужицкая рука нужна – иде гвоздь забить, иде изгородь подправить. Жалко мине их… ну и где чиво подсоблю. Деньги за работу брать – совесть не позволяет, да и откуда у их деньги-то? Вот и случаица грех. Да и без бабьей радости жить всю жизнь – каково бабенкам? Не ругайси ты, я ведь все равно к тибе домой иду.
Но Феничкино сердце не терпело, и она регулярно устраивала мужу скандалы. В такие дни Павел запирался в бане и ремонтировал и подшивал валенки, которые ему несли со всей деревни. Справив работу, он клал валенки в мешок и в сумерках разносил по дворам. При этом в дом он не заходил, а кидал валенки через ворота – опять же для того, чтобы не брать деньги за работу. И ведь никогда не ошибался валенками! Бабенки, понятное дело, благодарили, как могли: кто десяток яичек, кто сметанки, кто ягод-грибов, а кто и самогоночки. Тогда у Павла случались загулы. Приняв на грудь, он брал в руки гармонь и отправлялся бродить по селу. В деревенской тишине далеко разносились то веселые, то грустные мелодии его гармоники. звучал его чистый, приятный голос. За самозабвенную любовь к гармошке получил он в деревне и прозвище – Баянка. Если ему встречались ребятишки, то он щедро одаривал их конфетами, которые всегда водились в его карманах. В общем, едва заслышав вдалеке звуки гармошки, все знали – идет Баянка. Дети радовались в предвкушении гостинцев, бабы вздыхали…
После очередного скандала Фенечка собрала свои скромные пожитки и перебралась в маленький домик рядом с нами. Кстати, деньги на его покупку дал ей Павел. Фенечка стала часто приходить к нам – то за солью, то за ситом или просто полузгать семечки на лавочке перед домом. От нее мы узнавали все деревенские новости: кто женился, кто развелся, кто согрешил, кто подрался.
Вот так наша семья стала ее семьей.
Она помогла Наталье состирнуть белье, а потом долго мылась, попутно обсуждая деревенские новости.
– Слыхала, у Сидоркиных обыск был. Самогонку искали. Ну, им из сельсовета-то шукнули. Они барду за баней в назем и зарыли. Милиционеры все вверх дном перерыли, нищиво не нашли. А старшой-то их, щёрт хитрушшой, подозвал ихняго мальщонку и говорить: – А у мине конхвета есть скусная. Если покажешь, иде папка бидон спрятал – тибе отдам. – Ну, Толик и показал. Глупый ишшо – пять лет всего.
– Што жа им теперя будить – ужаснулась Наталья. – Ну-ка у тюрьму загремять.
– Да обошлось вроде. Милиционеры напились вдрызг. Уж больно самогонка хорошая оказалась. А остальное вылили, да самогонный аппарат забрали.
Последними мылись Наталья с Федором. В супружестве они жили уже девять лет. Но при взгляде на высокого, широкоплечего мужа Наталья вспыхнула, как девочка и стыдливо отвела глаза.
Заметив ее взгляд, Федор едва заметно усмехнулся и, протянув Наталье намыленную мочалку, попросил:
– Ну-ка, женушка, помой мне спину.
Наталья взяла мочалку и принялась тереть мужа.
– Што ты как неживая. Три сильней, – сказал Федор, поигрывая мускулами. Наталья, прикусив губу, стала энергично водить мочалкой.
Неожиданно Федор повернулся к ней лицом и нежно притянул ее к себе.
– Ромашка ты моя скромная, за што и люблю!
Его горячее тело прижалось к жене, губы покрывали поцелуями ее глаза, щеки, шею, опускаясь все ниже. В голове у Натальи забухало, застучало, а потом словно все взорвалось и на темном закопченном потолке замерцали звезды…
Федор вылил на себя целый ушат холодной воды и, обнажив в улыбке ровные белые зубы, сказал:
– Помыл грешное тело – сделал великое дело. – И, одеваясь, добавил: – Ты, Наталья, долго не сиди. Мы тибе ужинать ждем.
Наталья легонько кивнула и блаженно растянулась на полке. Каждая косточка благодарно отозвалась на горячее тепло сосновых досок. Несколько минут Наталья лежала, закрыв глаза и вдыхая всей грудью непередаваемый банный аромат: смолы и липы, березового листа и душистого мыла и чего-то еще, что бывает только в русской бане по-черному.
Вспомнив, что ее ждут, принялась скоренько мыться.
Пришло время вечерять.
– Митька, сбегай за Фенечкой. Штой-то она запаздывает. На стол собирать пора, – сказала Наталья.
Митьку как ветром сдуло – и оттого, что он был вообще расторопным парнишкой, и оттого, что сильно хотелось есть. Наконец все собрались за большим обеденным столом. На середину стола поставили большую глиняную чашку с отварной рассыпчатой картошкой, рядом стояла чашка с капустой, разведенной водой с луком и маслом. На деревянной дощечке лежало свежезасоленное сало. В чеплашках поменьше были засоленные огурцы и грибы. Прижав к груди каравай душистого хлеба, Наталья ловко нарезала его крупными ломтями. Федор взял большую деревянную ложку и зачерпнул хрустящей капусты.
– Хороша закуска – капустка! И на стол поставить не стыдно, и съедят – не обидно!
Все дружно заработали ложками. Несколько минут за столом было тихо, потом Фенечка преподнесла очередную деревенскую новость.
– Слыхали, чиво Санька Зигардан учудил на Пасху? Ночью шел с лагунов (праздничные костры), продрог и решил у Широнихиной бане погреца. А был хорошо навеселе, ну и улегси у бане на каменку – иде потеплея. А Широниха утром у баню пошла – тряпку прополоскать. Дверь открыла, а из угла щёрт страшный на нее глядить. Широниху щуть родимчик не хватил. Как она заорала – щёрт, щёрт, караул – и на пол грохнулась. А Санька весь у саже соскощил с каменки да бежать. Широниха сказала – у сельсовет пойду жаловаца. Всю баню сажей завазгал.
– Ну ты скажи, што творица. И ведь родители хорошие, работяшшие. И в кого только Санька такой заполошный уродилси, – сказала Наталья, разливая по кружкам ароматный травяной чай. Фенечка поставила на стол чашку с пирожками и преснушками.
Митька тут же ухватил пирожок и энергично принялся жевать, прихлебывая горячим чаем.
– Ешь, ешь, – ласково улыбнулась Фенечка – с щерёмушкой, нынще пекла. – Зачерпнув ароматного малинового варенья, она принялась прихлебывать чай из блюдца.
Танюшка с Митькой вылезли из-за стола и заскучали. Чем бы таким заняться? Изобретательный Митька придумал.
– Давай рыбу ловить!
– Давай, – обрадовалась Танюшка, – а как?
– Сперва удощки наладить надо.
Митька нашел моток крученки, отрезал от нее два куска. На захапке печи лежали смолистые лучины – Федор настрогал на растопку. Митька выбрал две лучинки, привязал к ним веревочки – удочки готовы.
– А на што ловить будем? – задумчиво произнес Митька.
– Давай на хлебушек, его все любять.
Сказано – сделано. На кончики веревочек привязали хлеб. В полу избы была большая щель – доски рассохлись. Федор весной собирался их отремонтировать. Вот это «рыбное» место и облюбовали ребятишки. Присев на корточки они опустили нитки с хлебом в щель и замерли в ожидании «клева».
– Минь, штой-то долго не клюёть, я уже сидеть уморилась, – захныкала Танюшка.
– Ты води удощкой туды-сюды, штобы рыбу привлещ, – как заправский рыбак сказал Минька. Увлеченные игрой, они не видели, что взрослые наблюдают за ними, сдерживая смех. Федор тихонько встал, открыл творило и спустился в подпол.
– Надо говорить «ловись рыбка большая и маленькая» – едва сдерживая смех, сказала Наталья – тада, может, поймаитя.
– Ловись рыбка большая и маленькая – запищала Танюшка. И вдруг – о ужас – веревочки натянулись и задергались, словно там было что-то большое и страшное. Ребятишки от испуга и неожиданности заверещали, бросили удочки и сиганули на печку.
Наталья с Фенечкой смеялись до слез. Вылезший Федор присоединился к ним.
Фенечка ушла домой. Наталья убрала со стола, вымыла посуду. Федор заглянул на печь. Из-под овчинного тулупа выглядывали только Митькины вихры да Танюшкины косички.
– Ишь, рассопелись рыбаки. Угрелись… Наталья, постели им постелю, я их перенесу, а то свалятся ишшо ночью.
Наконец все улеглись… Наталья закрыла глаза, блаженно потянулась и, прижавшись к теплой спине мужа, замерла.
– Завра воскресенье, пельмени постряпать, хлеб испечь надо, рубаху заштопать. А вечером к маманьке сходим в гости, соскучилась…
Легкая улыбка блуждала по лицу Натальи, и сладкий сон прервал ее мысли. Суббота закончилась, впереди было воскресенье… и целая жизнь!
Источник статьи: http://bp.rbsmi.ru/articles/proza/zasova-lyubov-bannyy-den-rasskaz/
Русская деревенская баня: традиции, мифы, поверья и обряды
ВОТ ОНА КАКАЯ — РУССКАЯ БАНЯ!
«Постничай по середам, ходи в баню по субботам, все в свое время.»
(русская народная поговорка)
Мы, современные городские жители, принимая по-привычке ежедневно душ или ванну, даже не задумываемся о том, что когда-то у наших предков-русичей омовение тела в специальном помещении — русской бане , было целым ритуалом, который соблюдался из в поколения в поколение, банные традиции соблюдались беспрекословно. Например, в русской деревенской бане никогда не вешали икон. А почему? При походе в баню даже снимали нательный крестик. Хотя это делают и сейчас в целях безопасности, чтобы не обжечь кожу. Но в стародавние времена русская деревенская баня считалась не совсем, так сказать, чистым местом. Не смотря на то, что туда ходили, чтобы помыться.
Так уж повелось исстари, что в русской деревенской бане совершались разные «греховные» дела: семейные пары любили ходить туда не только за тем, чтобы помыться, но и уединиться от многочисленного семейства родственников, родителей и детей, ведь жили тогда в избах скученно, тесно, негде было особо потешиться парам, особенно молодым. Русская деревенская баня была очень подходящим местом для этого. В русской деревенской бане любили гадать на суженного. Икон нет, а ведь гадание тоже считалось делом нечистым, греховным — Бог не видит, якобы. Из-за отстутствия в бане икон, это место для мытья в старину считали «поганым». Туда нельзя было ходить в праздничной одежде или приносить с собой в избу банную утварь. Считалось, что после мытья в русской деревенской бане, нужно окатиться холодной водой на улице или искупаться в ближайшем пруду или речке, а зимой поваляться в снегу, прежде чем вернешься домой. Вот откуда растут корни обычая купания после жаркой парной!
По суевериям крестьян, раньше нельзя было упоминать дьявола или черта всуе, вот вместо того, чтобы послать кого-то к черту, говорили «иди в баню!».
А в русской деревенской бане, считалось, обитал мистический и таинственный дух — Банник. В доме жил свой дух, для кого-то добрый, для кого-то злой — Домовой, а вот в русской деревенской бане — Банник. Банника еще называли в разных местностях по-разному: банная нечисть, банный леший, банный хозяин, баенник, жихарь, шишок. Его побаивались и старались задобрить. После помывки, уходя, оставляли кусочек ржанного хлебца. Считалось, что он любит тепло и обитает где-нибудь под полком или за банной печкой, откуда иногда могут раздаваться шорохи, шумы, завыванья или плач. Банник, по поверьям, был в образе маленького мужичка, длинными волосами и железными когтями или голого человечка, облепленного листьями с банного веника. Иногда Банник мог быть, как оборотень, и принимать образ маленькой собачки, лесного зайца или веником представится.
Банник — извечный глава банного места. >Наши предки считали его строгим блюстителем банных традиций и если кто-то не угодил хозяину русской деревенской бани, нарушил традиции, то тому приходилось несладко. Банник мог жестко наказать человека за это. Исконному обитателю бани приписывают и мелкие проказы: если кто-то подскользнулся или ошпарился во время мытья — виноват «Хозяин», а если с кем-то случилось плохо в бане, то тут точно не обошлось без Банника. Особенно опасались, что суровый хозяин русской деревенской бани за разные недобрые поступки может содрать кожу, удушить или запарить до смерти. Хозяин русской бани мог, якобы, наказывать за неподходяще выбранное место для постройки бани, за непристойную ругань в бане, за появление в пьяном виде. Во многих губерниях считалось, что «мыться после третьего пара уже не ходят». То есть после третьей смены людей, помывшихся в русской деревенской бане, больше не стоит ходить, будет мыться Банник. Для него оставляли воду и разные принадлежности для помывки. Ну, а уж после захода солнца зимой или полуночи летом тем более строго воспрещалось просто ходить в баню или мыться!
В старину верили, что Банник благоволит больше женщинам, чем мужчинам, а тем более пьяницам. В древности женщины рожали исключительно в бане. И тут исконный обитатель русской деревенской бани проявлял себя уже не как злобный дух, а как дух-охранитель своего банного «царства» и его хозяев-людей. Будущая роженица переселялась за три недели до родов в баню, где Банник оберегал ее от посторонних духов и непрошенных гостей. Но в то же время, будущую мать не оставляли ни на минуту одну, при ней постоянно находился кто-нибудь из родственников. Все таки «Хозяину» до конца не доверяли и всегда побаивались.
Если глава семейства хотел особенно задобрить Банника, то он приносил в дар ему черную курицу и, не ощипывая ее, душил (не резал!), а потом закапывал под порог бани.
Перед тем, как затопить баню, у Банника было принято спрашивать разрешения: «Банный хозяин, позволь баню истопить!», повторяя просьбу три раза и только после этого приступали к истопке. А закончив помывку, следовало во время выхода из бани поблагодарить «Хозяина».
Много веков наши предки на Руси мылись в русской деревенской бане, любили баню, лечились и очищались в ней не только телом, но и душой. У каждого в квартире теперь есть ванна с горячей и холодной водой, а у кого-то и джакузи, и современная душевая кабинка. Но ведь что-то тянет современного человека принять омовение именно в бане, а не в банальной ванне! И растут, как грибочки, на загородных участках горожан многочисленные и разнообразные бани из срубов, где отдыхают душой после трудовых будней уставшие горожане.
Для тех, кто не имеет опыта «общения» с русской баней, следует взять на заметку несколько премудростей.
— Лучшие дрова для истопки банной печки — березовые. Огонь из березовых поленьев хорошо разгорается от зажженной бересты, они горят быстро, дают много жара и приятный аромат березового дымка. Главное, чтобы березовые поленья были сухие.
— Если в бане стоит затхлый спертый дух, то от него можно избавиться, если выплескивать на раскаленные камни ковшиком с разбавленными в воде несколькими каплями нашатырного спирта, а потом хорошенько проветрить баню.
— В бане категорически запрещается употреблять алкоголь. Большое количество жидкости употреблять тоже не рекомендуется. Лучше пить отвары из трав или зеленого чая, небольшими глотками и маленькими порциями.
— Для гармонии Инь и Янь (и не только!) лучше, когда в баню ходят разнополые посетители…
— Нельзя ходить в баню на сытый переполненный желудок. Голодным же тоже мыться не комфортно. Лучше всего идти в баню, слегка перекусив овощами или фруктами.
Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/id/5a6804fae86a9eef2e8ce5ee/russkaia-derevenskaia-bania-tradicii-mify-poveria-i-obriady-5a9e23899d5cb330e28afb3d
