—>Гей рассказы Погонщика —>
Интересное действие алкоголь оказал на Тольку — он стал каким-то равнодушным. Флегматичным, что ли. А если быть точным — тормознутым. Я немного знал такой тип людей: после периода полного торможения у них начинается, как правило, период бешеной активности. Вот тогда держись.
-Ну ты молодец, — протянул я. — Чего же спецом-то. Я домой собирался ехать, пиво пить, купаться в речке и все такое.
-Езжай на автобусе.
«Один-ноль в твою пользу, — выругался про себя я. — Ладно. «
-С пятью пересадками? Нет уж, лучше на электричке и прям до дома.
-Ты водку-то пить будешь?
-Теперь-то конечно, — ответил я, усаживаясь рядом с ним.
-Ну пошли, — он легко поднялся, отряхнул джинсы и не оглядываясь направился в сторону магазина.
Все было куплено в короткий срок. По моему предложению мы сидим теперь уже в парке, но все равно неподалеку от перрона. Место тихое и уютное, еще не оскверненное присутствием алкашей. Одни только мы, как первооткрыватели. Разговор опять не клеится. Толька молча разливает и также молча выпивает. О чем бы я ни заговариваю, получаю односложный ответ. Да, нет, не знаю. И все. «Ух, блин, как с ним тяжело», — подумал я тогда. Но, тем не менее, эта его непробиваемость только добавила мне азарта. «Ну нет уж, коль я остался с ним, коль я сижу в этих кустах и пью с ним водку, теперь уже, чего бы это мне не стоило, но отступать я не буду. Жать до конца, а еще лучше напросится к нему в гости. Да не так, чтобы напроситься, а получить приглашение от него самого. И поломавшись для вида, согласиться. А там уже другой этап настанет. Тогда уже и буду думать». Программа-минимум была составлена, цель была ясна, и я приступил к ее немедленному выполнению, тем более что до Толькиной электрички оставалось чуть меньше часа.
-Слушай, Толька, а ты где живешь? — неожиданно спросил у него я, и не дожидаясь ответа, продолжил. — Я знаю, что где-то там, — неопределенно махнул рукой, — а где конкретно-то?
Следует ли говорить, что я прекрасно знал, где и с кем живет Толян, но.
Он сказал название своей станции, внимательно при этом посмотрев на меня своими выцветшими белесо-голубыми глазами. Я намеренно отвел глаза, будто не замечая его взгляда, а потом, подняв их, и стараясь быть удивленно-наивным, спросил:
-Так там же дачи одни.
-В своем доме живешь? — понимающе продолжил я.
-Не-а, — мотнул головой он. — В казарме.
-В солдатской что ли? — я вовсю разыгрывал удивление.
-Какое там. Барак обыкновенный, казармой зовется.
-У-у-у, — протянул я. — Поди, удобства все на улице.
-Ну конечно, — пожал он плечами и вдруг неожиданно хлопнул себя по лбу. — Блядь, сегодня же баню надо топить. Опоздаю же. Черт! — выругался он сквозь зубы.
-Ты чего? — удивленно воззрился я на него. — Еще время только четыре. Что не успеешь затопить?
Далее выяснилось, что Толька ходит мыться в баню к своей соседке, которая живет примерно в километре от его казармы. А соседка эта сегодня в пять уезжает в город. И она наказала Тольке быть у нее к обеду дома, чтобы она смогла передать ему ключ.
-Ключ от чего? — удивленно спросил я.
-А зачем тебе от дома ключ?
-Ну не от дома, а от ворот.
-Ну понимаешь, у нее не дом, а крепость. Туда просто так не попадешь. И она, когда уезжает, боится дом пустой оставлять. Я у нее обычно его сторожу. А сегодня баня. Вот я и обещал, что приеду, она отдаст мне ключ, а сама в город. А я затоплю баню, помоюсь и переночую у нее в доме. А утром она приедет.
-Ну и что? — продолжал разыгрывать я недоумение.
-А то что, она либо не поедет сегодня никуда, либо попросит кого другого.
-Ну а тебе-то что?
-Что-что. — взвился Толян. — Как я к ней попаду, ежели она уедет. У кого ключ искать тогда? Да и не будет она после этого мне его оставлять больше. Она баба суровая.
-Подумаешь, — сплюнул я. — Тебе это надо? Ну не посторожишь, ну не помоешься, делов-то. Потом объяснишь ей что к чему, че она не поймет? Когда она уезжает?
-Так, — Толька посмотрел на часы. — Электричка через полчаса. Значит буду я там ровно в пять, если она не опоздает. А ееная электричка, на которой она уезжает, в пять минут шестого. Блин, могу еще успеть.
-Ну вот, а ты расстраивался, — я легонько хлопнул его по плечу. — Давай, наливай!
-Баня-то справная? — спросил я, когда мы оба выпили.
-Класс! — Толька поднял вверх большой палец.
-Блядь, уже сто лет в хорошей баньке не парился, — я мечтательно поднял глаза к небу. — Да с пивком. Да с телочками.
Стоит ли говорить, что это была элементарная удочка. До такой степени простая и элементарная, что я даже сомневался, проглотит ли Толька наживку. Про телочек — разумеется, намеренно.
-А мы туда с женой постоянно ходили, — сказал, прищурившись Толян, глядя прямо перед собой.
-А сейчас же что?
-Ушла она от меня, — просто ответил он, вертя в корявых пальцах березовый прутик.
-У-у-у, так ты щас один живешь?
-Ну, — коротко кивнул он.
-А ребенок? — продолжал бестактно допытываться я.
Я промолчал. Толян тоже молча вылил остаток водки в стаканчик и протянул мне.
-За то, чтоб у тебя все было хорошо, — я кивнул ему и осушил стакан.
Он невесело кивнул мне в ответ и достал из пачки очередную папиросу.
«Так. Удочка не сработала. Да и грех было в этом сомневаться. Теперь к этому уже не вернешься. А что делать? Думай, думай, шевели извилинами, ведь у него сейчас электричка». Но думать не хотелось. Мысли ленивым комком шевелились в голове, никак не выстраиваясь в стройную линию моего дальнейшего поведения. Хотелось просто так растянуться на траве и бездумно смотреть в пронзительно-голубое небо. И не думать ни о чем. «А может и не надо? Может не надо всего этого — этих напрягов, этих клиньев, этих стрелок? Ведь мне же с ним еще и работать и работать. А он паренек хороший, даром, что молчун. Вот как я дальше себя с ним поведу? Напрашиваться к нему в гости? Честно говоря, уже не хочется. Не хочется уже ничего. Абсолютно ничего. Вот сидел бы здесь и сидел до самого вечера в приятной дреме, а Толян — пусть идет себе с миром. Не получилось? Ну и ладно. Ну и плевать! Откровенно говоря, и не надо. И слава Богу, что ничего не вышло, это даже к лучшему. «
-Ну ладно, пошли на электричку, — вдруг неожиданно хлопнул меня по коленке Толян, да так, что я чуть было не свалился с пенька. — Ты чего? Задремал? — расхохотался он.
-Да нет, задумался, — смущенно ответил я. Пошли, — я поднялся вслед за ним.
«Вперед! Он домой и я домой. Блин! Эко на меня нашло — лежать, дремать, смотреть в небо», — усилием воли я встряхнул с себя дремотное оцепенение. Одно только было верно — я знал, что сегодня у меня ничего не выйдет с Толяном. Да и не только сегодня, а вообще с ним ничего не выйдет. И даже пытаться не надо. С такими мыслями я тронулся вслед за Толькой, шедшим впереди и внимательно глядевшим себе под ноги.
Подошли к перрону. Толька еще раз взглянул на расписание. Посмотрел и я, вяло отметив, что электричка в город более, чем через час. «Придется на автобусе ехать», — подумал я. Тут же объявили прибытие Толькиной электрички.
-Ну давай, Толян, счастливо, — я протянул ему свою руку.
-Ты куда? — этот вопрос буквально пригвоздил меня к месту.
-Как куда, — немного запинаясь, ответил я. — Домой.
-Ты же в бане хотел попариться, — удивленно сказал Толян. Да так сказал, что будто этот вопрос мы с ним уже обговорили на сто рядов и мое участие в этом не подвергалось никакому сомнению.
-Вот те раз! Ты что, приглашаешь? — мое удивление не знало границ. Знакомый охотничий азарт приятным холодком прошелся по груди.
-Сам же хотел, — просто ответил он.
Я не нашелся что ответить. Действительно, что я мог ответить? Вступить с ним в вялую перепалку о том, что я только выразил желание — вязкое и неопределенное. А он на это ничего мне не ответил. Да к черту! Конечно же я поеду. Да в баню. Да с пивом! Но без телок — это точно.
«Ух ты, блин, ведь бывает же такое. Когда уже опустятся руки, когда уже решишь прекратить всю с таким трудом начавшуюся охоту, когда решаешь что объект этой охоты абсолютно бесперспективен. Он сам. Первый. Идет тебе навстречу». Разумеется, я не тешил никаких иллюзий в отношении Тольки — как, зачем, и с какой целью он позвал меня к себе. Нет, цель я действительно не знал. Но уж, во всяком случае, точно не для того, чего хотел я — это, как сейчас говорят, однозначно. Скорее всего, в силу выпитой водки. Я изъявил желание — он позвал. Ну и правильно — лучше вдвоем ее родимую пить, чем одному. Так, наверное, рассуждал Толян, этим руководствовался, приглашая меня к себе. Хотя. Еще неизвестно, какие у него там тараканы в башке — человек он до нельзя скрытный — в этом я убедился. И пускает он в себя ровно настолько, насколько это ему нужно. А дальше — стена. Стоять! Разворачивайся обратно. Ну ничего — коли позвал он меня к себе, пусть не обижается на мою настырность.
Так примерно я рассуждал, пока мы тряслись в битком набитой электричке. Как же — суббота. Люди едут на дачу. А мы с Толяном париться в баню. У-ух! Аж дух захватывает.
В электричке Толька стал заметно разговорчивее. Но эта его разговорчивость сводилась исключительно к одной заботе:
-Блин, как же мне Ильиничну перехватить-то на перроне?
-Да не дай Бог электричка опоздает.
-Если эта опоздает, значит и та, на которой она поедет тоже опоздает, — горячо заверил я его.
-Уверен! Ты лучше мне скажи, где мы там пиво возьмем?
-Это не проблема, — махнул рукой он. — Там на дачах киоск круглосуточный. Да и в деревеньке магазин должен работать.
-А телки-то будут? — я подмигнул и толкнул его плечом.
-Да где я их там тебе найду? — искренне удивился он. — Разве что на дачах, — почесал затылок, — так там же искать надо.
-А в твоей казарме?
-Тю-ю-ю, да ты что? Какие там телки! — он коротко рассмеялся и через паузу продолжил. — Да и ну их на хуй к Ильиничне вести. Не дай Бог запалят.
-Да соседи. Накрылась тогда для меня банька по субботам.
Следует ли говорить, что про телок я затеял разговор намеренно — узнать его отношение к этому. Узнал. И это отношение меня порадовало. Ежели Толян так говорит, то наш с ним сегодняшний вечер (а возможно, и ночь) никто не потревожит.
-Жаль, — притворно искренне вздохнул я.
-Сейчас даже знаешь, как сделаем? — продолжал Толька. — Ты сойдешь и подождешь меня около расписания. А я один Ильиничну побегу искать. Ну чтоб она тебя не видела, — торопливо сказал он.
-Понятное дело. Хотя, если она меня не увидит, так соседи заложат.
-Это ерунда, — махнул он рукой. — Тут я отмажусь.
Все произошло как нельзя лучше. Электричка не опоздала. Ильинична монументом возвышалась на противоположном перроне — ее мне еще издали показал Толька, облегченно улыбаясь. Ключ у нее был с собой. И она, слегка пожурив Толяна, насколько я мог видеть из своего укрытия, отдала его ему. Пятнадцать минут ходьбы по широкой протоптанной тропинке — и мы на краю деревни. Дачи остались чуть в стороне. А Толькина казарма вообще по другую сторону железной дороги. Он даже не стал туда заходить и на мой вопрос относительно своего дома, лишь скривился и неопределенно махнул рукой. Что, вероятно, означало, в гробу я видал эту казарму!
Дом Ильиничны возвышался на краю села и своей монументальностью был похож на саму хозяйку — такой же крепкий, высокий, обнесенный по периметру добротным деревянным забором.
-Ого, — только и сказал я, едва мы подошли к нему.
-Ага, — в тон мне ответил Толян.
К слову сказать, опьянения особого, что в нем, что во мне, не было. Вероятно, улетучилось куда-то. А может затаилось, ожидая удобного случая выбраться наружу.
Если до этого меня грыз червячок сомнения — с чего это Ильинична решила оставить дом на Толяна, то при виде ее хозяйства все эти сомнения отпали сами собой. Она просто использовала Тольку в качестве бесплатной рабсилы. Хозяйство было у нее о-го-го. Оно мычало, блеяло, хрюкало в многочисленных стайках-сарайках, таких же добротных и крепких. И перед тем, как мыться в бане, нужно было всю эту ораву накормить-напоить, убрать навоз ну и так далее.
Когда все это выяснилось, я с усмешкой посмотрел на Толяна:
-Ты, поди, меня за этим к себе позвал?
-Ты че, охуел? — ответ прозвучал настолько искренне, что я даже устыдился. — Если хочешь, вон, проходи в дом, смотри телевизор, я тут один управлюсь, — он с обидой отвернулся.
-Да ладно тебе, не грузись, Толян. Лучше дай переодеться во что-нибудь.
-А пошли в дом, посмотрим, там от ее мужа покойного шмутье должно было остаться.
Меня слегка передернуло, но делать нечего — пришлось переодеваться в хебешные штаны и майку. Толян сноровисто переоделся рядом со мной, стоя спиной. Я с интересом и жадностью ощупывал глазами его фигуру. Ну до чего же крепенький и ладненький он. Ни капельки жира. Мускулы как веревки. Короткие светлые волосики по всему телу. И бесформенные семейные трусы в нелепый цветочек скрывали то, что меня интересовало прежде всего. «Ничего, — утешил я себя. — В бане все увижу».
Работа по хозяйству заняла немало времени. Я помогал Толяну, делая все то, что он скажет. А он же, как вихрь, носился по двору и кажется успевал делать несколько дел одновременно — таскать траву, затапливать баню, кидать навоз и мешать комбикорм свиньям. Но всему приходит конец — вот и огонек в печурке весело трещит, все мычаще-кудахтающее хозяйство довольно хрустит и чавкает. Дело за малым — подождать пока баня протопится и вперед. Мы с Толькой прошли на летнюю кухню. Там он деловито пошуршал в холодильнике и выставил на стол сковородку с жареной картошкой и два блюдца — с колбасой и солеными огурцами.
-Давай подкрепимся, сказал он, ставя сковороду на газ. — А то уж силов нет.
-Я бы тоже не прочь, — ответил я, — основательно устраиваясь на стуле.
Трапеза прошла в напряженном молчании. И вот мы сидим на крыльце, оба закурив.
-Слушай, а как же пиво? — спохватился я.
-О, черт! — Толька хлопнул себя по коленке. Давай я тебе объясню, а ты найдешь. Киоск на дачах.
Он старательно мне объяснил месторасположение этого киоска, сбегав в дом, вынес мне денег.
-Это мало, — сказал я решительно, пересчитав деньги. И не слушая его возражений, поднялся с крутого крыльца. — Щас я свои достану.
Собранной сообща суммы хватило ровно на пятнадцать бутылок.
-Куда столько? — удивился Толька.
-Толя, — назидательно ответил я. — Запомни золотое правило — много никогда не бывает, а если и бывает, то не забывай про утро.
Он весело рассмеялся, провожая меня и закрывая вслед воротца.
От всей его зажатости и скованности тут, куда мы с ним приехали, не осталось и следа. Передо мной был вполне нормальный свойский пацан без особых комплексов и предрассудков. А вот насколько у него комплексы отсутствуют полностью, предстояло выяснить мне. И причем сегодня. У меня было какое-то неясное ощущение, хотите, назовите его предчувствием, что он что-то такое понимает и даже более того, внутренне готов к этому. К чему конкретно — возможно, он и сам еще не осознает, но к чему-то такому — это точно. Примерно так, как когда-то, когда я был еще совсем молодым пацаном, я неясно ощущал тягу к своему полу. Ощущал, но никак не формулировал ее. Она жила где-то глубоко в моем подсознании, нечто зыбкое и аморфное, похожее на амебу, своими мыслями-щупальцами настойчиво выбираясь наружу, заставляя меня время от времени покрываться пунцовой краской. Так возможно и Толян. Нет, я был далек от мысли, что у него есть какое-то подсознательное стремление к этому. Хотя, почему нет. Просто он чувствовал какой-то неосознанный интерес. нет, не ко мне. к происходящему сейчас. Здесь, в этом доме, с этим, в сущности, малознакомым мужиком. Просто, наверное, это ему было вновь и поэтому тянуло.
Пиво было куплено без проблем и через полчаса мы с Толяном уже в бане. Я, стараясь выглядеть равнодушным, неторопливо разделся, сам тайком наблюдая за манипуляциями Толяна. Вот паруса в цветочек валяются на куче Толькиной одежды, а он сам, повернувшись спиной, исчезает в парилке. Я жадно проводил глазами его крепкую фигуру, и сноровисто освободившись от остатков одежды, проследовал за ним. В парилке было самое то — в меру жарко и хорошо протоплено. Толька, возившийся с вениками в углу, немедленно обернулся ко мне
-Я жар-то сильный не люблю, но если хочешь, щас подбавлю.
-Не, не надо, дай привыкнуть, — ответил я, подходя к высокому полку и усаживаясь на него.
-Давай все-таки немного плескану, — и не дожидаясь моего ответа, плеснул на донышке ковшика на раскаленную каменку. Облако пара, зашипев, устремилось к стенке, а оттуда приятным обволакивающим жаром по всему телу. Толька устроился рядом со мной, и с хрустом потянулся.
-Хорошо! — протянул он.
Я же своей голенью ощущая его упругое бедро, прикрыл глаза. Ну вот и дождался. Вот я и увидел Тольку во всей его красе. Честно говоря, разочарования не было никакого — все то, что скрывалось под его цветочными парусами было под стать всей его фигуре и приятно радовало глаз. Но, тем не менее, радость радостью, но баня не самое удобное место для раскрутки. Можно даже сказать, совсем не удачное. Поэтому я, на время забыв о цели своего к нему визита, со всей страстью отдался банному жару. Париться я люблю, о чем сразу и заявил Тольке. И понеслось. Он хлестал меня веником, а я постанывал от удовольствия. Окатывал сам себя холодной водой из ведра и снова на полок под хлесткие березовые удары. Попарил я и немного Толяна, с удовольствием хлестая веником по всем его выпуклостям. Периодически мы вываливались в предбанник, красные и разгоряченные и сидя на диване, чуть соприкасаясь плечами, пили холодное пиво. Потом опять ныряли в парилку, и все повторялось по новой. Толька выбегал из парилки куда как чаще моего, не вытерпливая того жара, что я усиленно нагонял.
-К-куда ты столько? — буквально постанывал он, спускаясь на самый пол, когда я плескал на каменку очередной ковш.
-Ниче, Толян, держись, щас еще жарче будет.
-Не, с меня хорош, — он решительно поднялся и скрылся в предбаннике.
Следовало и мне поторапливаться — я не на миг не хотел отпускать от себя Толяна. Поэтому наспех ополоснувшись, я вышел вслед за ним. Толька полулежал, откинувшись на спинку дивана, расставив ноги и прикрыв глаза. Я на миг задержался на его самом сокровенном, в который раз отметив его приличные размеры, и поспешно отвел глаза.
-Ну подвигайся, че расселся, — намеренно грубо сказал я ему.
-Не охота, — лениво ответил он, но место все-таки освободил.
Опять пиво и неспешные разговоры о самом разном. Так как темы общей не было, разговор вертелся о хозяйке этого дома. Мне эта самая хозяйка была глубоко безразлична, но разговор поддерживать приходилось — не молчать же, в самом деле. Разговаривая, мы так и полулежали на диване, откинув головы на спинку, изредка их поднимая, чтобы хлебнуть из бутылок. Постепенно блаженная истома стала проходить, да и спина от неподвижности начала затекать. Я искоса посмотрел на Толяна — он все так же, не меняя позы, лениво пускал кольца дыма в потолок. «Ладно, баня баней, но пора и в дом», — подумав так, я, нарочито небрежно и как бы невзначай сказал:
-Толян, че здесь сидеть, пошли в дом, лучше на кровати поваляемся.
-Ее расправлять надо, — лениво ответствовал он.
-А тут что, лучше что ли?
-Ну пошли, — он приподнялся и сел на диване, ищи взглядом кучу своей одежды.
Найдя, он не спеша потянулся за трусами.
«А вот этого бы делать и не надо».
-Да ну на хер, давай обмотаемся полотенцами и пойдем, — я решительно поднялся и плотно повязал полотенце вокруг бедер.
-Без трусов что ли?
Тон нейтральный. Абсолютно никаких эмоций, ни удивления, ни насмешки. Только не настаивать.
-Как хочешь, — я махнул рукой и открыл дверь на улицу. В нос ударил запах свежего леса. К нему чуть примешивался запах дыма и свеженадоенного молока. Я с наслаждением вдохнул его полной грудью, и обернувшись к двери, весело сказал:
-Толян, ты только посмотри, бля буду, как здорово. Какой запах, чистота! Ух!
-А я этой чистотой постоянно здесь дышу, — отозвался он, появляясь на пороге.
Победа. Маленькая, но победа! Толька вышел так же как и я, обмотанный полотенцем. Хотя, быть может, он все-таки оделся, а полотенцем обмотался так, для вида, но тем не менее.
-Ну веди, куда там идти-то?
-А то ты не видишь.
-Видеть-то вижу, но не на хозяйскую же постель.
-Ха-ха, — коротко хохотнул он. — Почему бы и нет.
Едва мы подошли к крутому крыльцу дома, Толька обернулся и с досадой хлопнул себя по лбу.
-Блядь, я ж пиво в бане оставил.
Войдя в дом уже с изрядно полегчавшей сумкой, я без труда нашел Толяна. Он сидел в зале на таком же, как и в бане, диване, только побольше. Было бы здорово, конечно, если бы он его расправил, ну да не предлагать же ему это первому. Хотя.
. Хотя недавнее впечатление, что Толян внутренне уже готов к чему-то, уже ожидает от меня каких-то действий — это впечатление сейчас еще больше усилилось. Тогда тем более, если и провоцировать ситуацию, то делать это надо предельно аккуратно.
Я открыл по бутылке пива и устроился в противоположном углу дивана, поджав под себя ногу. Толян же сидел так же как и в бане — посередине дивана, откинув голову на спинку.
-Пиво-пивом, однако, не мешало бы чего покрепче, — лениво процедил он, отхлебнув из бутылки.
Пить мне больше совершенно не хотелось, тем более что пива еще было вдоволь, поэтому я, усмехнувшись, ответил ему:
-Что, пиво не цепляет?
-А что еще делать? — как-то загадочно и невпопад ответил Толька.
-Как что? — преувеличенно бодро воскликнул я. — Пошли по дачам — девок искать. К тебе домой пошли, да мало ли мест у вас тут есть!
Толька как-то непонятно хмыкнул, и встав с дивана, мельком посмотрел на меня. Какое-то легкое сожаление на мгновение мелькнуло в его глазах. Мелькнуло и тут же пропало. А может мне показалось? Он вышел из зала и пройдя через кухню хлопнул входной дверью. «Куда это он? — недоуменно подумал я. — Вот ведь до чего же человек сам себе на уме — хрен догадаешься, о чем он думает и чего хочет. Но, хотите бейте меня, хотите, ругайте, гадом буду — что-то такое у него есть. И, вполне возможно, он и сам не понимает этого». Дверь опять хлопнула — Толька появился на пороге зала, держа в руках литровую пластиковую бутылку. Содержание этой бутылки не вызывало никаких сомнений. Я прикрыл глаза и внутренне застонал — опять.
-У Ильиничны всегда запас имеется, и я даже точно знаю где, — хвастливо произнес Толян.
-Так ты что, получается, без ведома?
-Не ссы — мы по чуть-чуть отопьем, а остальное водой дольем.
-Толька, неужели ты думаешь, что этим ты сможешь наебать Ильиничну?
-А ты думаешь, она ее пьет? — вопросом на вопрос ответил Толька. — Она же ее для всяких — разных работ держит мужикам. Дров привезти там, наколоть, сена накосить, навоз вывести. Баба-то одинокая, вот и гонит его напропалую. Двигай в кухню, а я сейчас какой-нибудь редиски принесу.
И не дожидаясь моего ответа, он развернулся и вышел в кухню. Поднялся и я.
Через пятнадцать минут мы сидим за кухонным столом. Посередине — бутылка. Вокруг — редиска, лук, колбаса, та самая недоеденная картошка. Толька сидит с ногами на стуле и сияет, что Тульский самовар. Я — напротив его, закинув ногу на ногу и скептически посматривая на все это.
-Ну что, по маленькой? — Толька сноровисто открутил крышку.
-Не, Толь, я пока не хочу. Пива буду.
-Ты чего? — удивленно протянул он.
Пришлось соврать про мифическую язву и большой вред, который ей наносит деревенский самогон. Толька махнул рукой:
-А-а-а, не хочешь, как хочешь — а я тяпну.
Тяпнул. Вдобавок запил это пивом. Я аж передернулся. А Тольке хоть бы хны. Утерев рот тыльной стороной ладони, он с аппетитом набросился на закуску.
Стоит ли говорить, что примерно через полчаса его «тяпания» Тольку заметно развезло. В разговоре со мной он то и дело сбивался на какое-то невнятное мычание, а то и просто засыпал, роняя отяжелевшую голову на грудь. В один из таких разов, подождав минут десять в ожидании прихода его в чувство, я не выдержал:
-Толян! — чуть громче.
-Толька! — я потрепал его по плечу.
Так как поза его на стуле была очень неустойчива, он опасно накренился.
«Вот теперь действительно хорош», — подумал я, и поднявшись, пошел расправлять диван. С трудом найдя место где у Ильиничны лежат простыни и подушки, я разложил диван и постелил для двоих. Но Толяна укладывать я не собирался — нет, я был твердо убежден в том, что он до всего должен дойти сам, своим умом. Да и какой толк был, скажите, тащить его сейчас на диван? Чтобы он, мерно захрапев и отвернувшись к стенке благополучно заснул до самого утра? Конечно же нет.
Я, подойдя к проему двери, еще раз взглянул на Толяна. Нет, ну как в такой позе можно умудрится спать? Сидя с ногами на стуле и уткнув голову в коленку? Казалось, дунь ветерок, и Толька свалится на пол. Однако он ухитрялся сохранять равновесие. Еще раз окинув обстановку прощальным взглядом, я, задернув шторы, и намеренно не гася свет, прошел в зал. Скинув с себя полотенце и погасив настенный светильник, я устроился с самого края дивана, оставив около стенки достаточно места.
Расчет был очевиден. Долго в такой позе Толька не протянет — либо свалится, либо проснется. А проснувшись, больше за столом спать, разумеется, не захочет. И пойдет прямиком в зал. Только вот вопрос — куда дальше? Либо на диван, либо в комнату Ильиничны. Нет, последнее маловероятно. Значит ко мне на диван. И если он сделает это все сознательно, значит хоть чуть-чуть, но пришел в себя. Вот тогда-то и можно будет действовать. Только, правда, как? Это еще вопрос. Ну ничего — дошли же мы с ним до данной стадии, когда до самого последнего, до завершающего аккорда — всего лишь шаг. Значит, коль уж столько пройдено, то и этот шаг преодолеем. Вместе с ним. Сообща. Что это будет именно так, а не иначе, я уже не сомневался. И вообще, в душу ко мне стало закрадываться неясное подозрение, что вот эта вот сцена с самогонкой была придумана и сотворена им заранее. Ну какой смысл напиваться в одиночку? Правильно — чтобы заснуть и дождаться, когда его начнут укладывать. Ну уж дудки! Мы это уже проходили и больше так поступать не будем. Будем спать и ждать. Ждать и спать. Спать.
Я не заметил, как погрузился в тяжелый беспокойный сон.
Но все произошло совсем не так, как я рассчитывал. Как это обычно и бывает.
Я действительно проснулся среди ночи. Но не от грохота в кухни упавшего на пол Толяна. Ни оттого, что он неуклюже перелазит через меня. Нет, даже если это и было, этого всего я не почувствовал. А почувствовал я широкую и грубую ладонь у себя на животе. Вздрогнув, как от удара током, я распахнул глаза. И сообразив, что происходит, тут же закрыл их, и слегка повернув голову, как бы во сне, сквозь ресницы взглянул направо. Толька лежал на одеяле, прикрытый лишь одним полотенцем. Глаза его были зажмурены, одна рука плотно поджата, а вторая покоилась у меня на животе, мелко вздрагивая. Я ждал — ждал, что будет дальше. Что это — случайность, произошедшая во сне или же приглашение. Долгожданное приглашение.
Это действительно было приглашение. Или, черт возьми, пусть оно называется как угодно. Мне было не до названий, когда Толькина шершавая ладонь, продолжая подрагивать, уверенно переместилась ниже. Кровь бросилась в голову — больше таким равнодушным созерцателем я оставаться уже не мог. Повернувшись к нему и подавшись навстречу, я порывисто сжал его в объятьях. Толька вздрогнул и открыл глаза.
-Т-ты не спишь, — изумленно спросил он.
-Конечно не сплю, дурень! Да не щемись ты, все нормально, Толь!
Тольку сотрясала крупная дрожь. Он лихорадочно обнял меня в ответ, а потом откинувшись назад внимательным взглядом, в котором не чувствовалось не капельки опьянения, посмотрел на меня. И было в этом взгляде такое, что я до этого не видел в нем. Такое. что я понял.
Вот и все! Покровы сняты и условности преодолены. Последний аккорд свершился. Сейчас, вот тут. В незнакомом для меня доме, но со знакомым, теперь уже близким и долгожданным мне Толяном.
Наверное, теперь можно ставить точку. То, что было дальше, описывать никакого желания у меня нет. Пусть каждый дорисует это силой своего воображения. И как бы вы не дорисовали — все это было так. И было это до такой степени органично и естественно, что мои недавние попытки и мои стройные планы по охмурению Толяна не иначе, как со стыдом не вспоминались.
Ведь в нем же жило это, он этого хотел. Пусть даже не сознаваясь самому себе, пусть подсознательно, но хотел, черт возьми! Нет. О не сказал мне об этом. Ни об этом, ни о чем-либо другом — не такой Толян человек. Просто об этом и не надо было говорить — это чувствовалось в каждом сантиметре его упругого тела, в каждой искорке его взгляда, во всем.
Утро. Оно всегда серое и немного стыдливое. Нет, Толька не отводил взгляда, не прятал глаз. Утром он, деловито одевшись и прибрав все на скорую руку, не слова не говоря, пошел на двор управляться со стадом Ильиничны. Я, памятуя о том, что в такие вот моменты в душу к человеку лучше не лезть, старался не попадаться ему на глаза, тем не менее, держа себя совершенно естественно. Он управлялся во дворе, я наводил основательный порядок в доме.
Я все-таки не удержался и подмигнув, легонько хлопнул его по плечу:
Широкая добродушная усмешка:
Признаться, тайно я ожидал от него требования, вопроса, просьбы — короче, разговора о том, что бы каждый держал язык за зубами. В моем опыте, когда имеешь дело с натуралом, такой разговор всплывал неизменно. Либо сразу после. Либо чуть погодя.
Но нет — Тольку, казалось, это совершенно не волновало. И вообщем-то правильно.
Я отступил назад на пару шагов и посмотрев на него в последний раз, круто развернулся и пошагал вверх по дороге. С тайной надеждой, что я тут не последний раз.
Толька уволился через неделю. Вернее, перевелся в другую бригаду, которая работала совсем в другом месте — ближе к его злополучной казарме. Разбор полетов, что прошел в понедельник, выявил несомненную вину их ведомства в произошедшем недавно браке. А стрелочником оказался, как водится, Толян. Как он и думал.
Больше я его не видел. Ко мне на пост он так и не зашел. Я к нему так и не спустился. Да и правильно сделали оба.
Во всяком случае он.
Потому как я до сих пор жду, что когда-нибудь дверь за моей спиной неожиданно распахнется и такой знакомый хрипловатый голос опять скажет мне:
Источник статьи: http://gaystory-pogonshhik.ru/blog/toljan_chast_2/2016-09-25-23
