Мальчик в женской бане
Родион, крепкий мужик пяти лет от роду, играл сам с собой войнушку. На большом листе бумаги, поделенном пополам жирной, кривой линией, устремлялись навстречу друг другу танки враждующих армий. Это черные прямоугольники с торчащей впереди палочкой – стволом орудия. Из каждого ствола снопом красных черточек вылетал огонь. Шел ожесточенный бой.
Воевать приходилось сразу за две армии, и Родион красный от напряжения вертелся ужом. Прищурив глаз, он мерил расстояние от черты до танка противника, ставил на своей стороне красную точку и складывал лист пополам. Если красная точка попадала на вражеский танк, значит он взрывался, и Родион дико вскрикивал от радости. Если мимо — хмурил лоб и недовольно сопел.
За своих воевалось успешнее и гора поверженных танков противника росла. бой шел к концу.
— Родя! Кончай сынок играть, собирайся в баню.
Родион и мать жили в небольшом поселке, где все знали друг друга и по субботам мылись в одной бане.
— Только негоже тебе, милый мой, ходить со мной на женскую половину, вон какой здоровый вымахал.
Мать со смешанным чувством нежности и досады оглядела не по годам рослую фигуру сына.
— Дома мыться тоже не дело. Только грязь разводить. Пойдешь купаться с дядей Сашей. Он тебя любит.
— Не пойду с дядей Сашей и дома мыться не буду. Только с тобой!
— До армии со мной будешь в баню ходить? Такой большой мальчик, солдатом хочешь стать! Ты же дружишь с дядей Сашей и уже ходил с ним в баню.
— А теперь не пойду! А солдатом все равно стану и на войну уйду воевать
Мать рассердилась уже не в шутку.
— Ой, какой ты глупый мальчик Родя! Ни на какую войну я тебя не пущу. На войне страшно.
— А ты не бойся, если будет страшно, я попрошу командира и он будет держать меня за ручку.
-Чудище ты мое, горе горькое. Даже не знаю, что мне с тобой делать. Голова у меня от тебя кружится.
-А вот и не правда, мамочка! Ничего она не кружится. Я же вижу, она у тебя на месте стоит!
Конечно ничего против дяди Саши Родион не имел. Дядя Саша веселый! Только напрасно он уговаривает Родиона стать генералом. Где ни встретит сейчас же спросит: «Ну как, Родион, надумал? Может все-таки станешь генералом, а не солдатом? Вон ты какой у нас герой!» Но Родион твердо стоит на своем: «Нет! Только солдатом!» Быть генералом ему вовсе не хотелось. Видел он генералов по телевизору на парадах. Правда, у генералов много медалей, но они старые, а некоторые даже толстые и все стоят на одном месте. То ли дело солдаты! Они красивые и молодые, звонко шагают по площади, едут в танках, прижав к себе автоматы, кричат ура и отдают честь. И если уж кем быть, так только солдатом!
Но в солдаты, наверное, так просто не записывают. Чтобы попасть в солдаты надо заранее готовится. А лучше всего готовится на военную службу, конечно, в женской бане. А почему так — Родион никому не скажет! Взрослые народ странный и многого совсем не понимают.
Упрямство Родиона возымело успех. Мать пригрозив, что это в последний раз, нехотя соглашается взять его с собой на женскую половину. Довольный Родион быстро одевается и выбегает за матерью на улицу, где моросит дождь и блестят, как не открытые моря, отличные лужи.
Родион скачет на одной ножке вокруг дождевого моря.
-Мам, а что такое сознание?
— Откуда ты взял это? Где услышал?-мать с испугом заглянула с чистые, без подвоха глаза сына.
— Нет, ты скажи скорее, что это такое?- с любопытством настаивает Родион.
— Это такая вещь, — мать уронив сумку с бельем, схватила себя за голову, -Оно вот здесь! Знаешь, это так сложно. Я знала раньше, а вот теперь забыла. Придем домой, я в книжке посмотрю.
Мать совсем смутилась и покраснела.
— Не знаешь, — с сожалением протянул Родион.
— Этого, мамочка, никто не знает, — успокоил он мать, — Только санитарки на фронте.
— Почему же только санитарки?- Удивленно спросила мать.
— Потому, что когда солдат на войне падает раненный, он теряет сознание. Куда оно девается? Откатывается от солдата, — пояснил он матери, — а санитарки тогда его видят.
— Ах ты чудище мое, напугал то как, грамотей! Идем мыться, пришли уже!
На женской половине бани Родиону все хорошо знакомо и привычно. В клубах пара выпукло блестят влажные тела женщин. Все они или соседки, или мамины подруги по работе. И если спросит Родион что-нибудь, то в разговор вступают все.
— Мам, а мам, — спросит, например, Родион, — А воспаление легких страшная болезнь?
— Страшная, Родя, страшная. Не бегай сломя голову душа нараспашку, так не заболеешь.
— И мороженое не глотай кусками, как мой внучек, — добавляет баба Фрося из соседнего дома.
— И молоко холодное не пей взахлеб из холодильника, как мой сынок, — добавит другая, тоже знакомая тетя.
— Не слушай никого Родион! Делай все наоборот! Вот и будешь здоров! — смеется молодая учительница физкультуры тетя Ната.
Первой к Родиону подбежит, конечно же, мамина подруга тетя Клава.
— Ой, Родиончик, — сорокой застрекочет она, хлопая его по тугой ягодичке.
— Под каким кустом тебя, такого хорошенького, твоя мамка нашла? И где бы мне себе такого мальчика поискать?
Родион с досадой увертывается от назойливых женских ласк.
— Это тебя, тетя Клава, под кустом нашли. Под кустом мокро и холодно, а я у своей мамочки в животе вырос!
Все дружно смеются. Вообще, женщины народ несолидный и любят заигрывать с Родионом. Но Родион ведет себя с ними строго. Не тратя время на пустые разговоры, он деловито удаляется в свой любимый угол, где крашенная синей краской стена переходит в белую кафельную панель и струйкой льется вода из неисправного крана. Именно здесь Родион готовится на военную службу. Остается только выждать момент.
Наконец тетя Клава зовет мать зачем-то, и та охотно откликается. Сунув в руки Родиона намыленную мочалку с приказом мыться самому, мать отходит.
Родион осторожно оглядывается. Мамочка уже перешептывается с тетей Клавой и обе весело смеются. Журчит вода, журчит женская болтовня и никому нет до него дела.
Родион с силой сжимает мочалку и … швыряет выступившую пену на синюю стену. Но теперь это уже не стена, а поле боя, а пена — вражеское войско. Зыбко колеблясь и выпуская ножки, оно грозно ползет на наши позиции — белую кафельную стену. А самыми первыми ползут разведчики — мыльные пузыри!
— Ага, ползете? — отчаянно вопит Родион. — А вот я вам сейчас покажу!
Он набирает в ладошки воду, текущую из неисправного крана и, размахнувшись, швыряет на пену. «Разведчики» сникают и растворяются, но на их месте появляются все новые и новые. Родион бешено мечется от крана к стене, вражеское войско тает, но все-таки отдельные его части наползают на наши позиции.
Первая атака отбита не совсем удачно. Приходиться начинать все сначала и воевать еще быстрее. И вот новое и новое мыльное войско тает под водяными пулями. Наконец, ни один вражеский пузырь не успевает достичь «наших позиций».
В мужской бане, в крайне неподходящих условиях, Родион отбивал всего две, три атаки. Потом его, недовольного собой и всячески сопротивляющегося, вытаскивал в предбанник дядя Саша. В женской бане число отбитых атак не поддавалось счету и боевое мастерство Родиона росло от субботы до субботы.
— Девочка, а девочка! Не брызгайся грязной пеной. Ты слышишь девочка? Я тебе говорю. Ах какая упрямая девочка!
За спиной Родиона, с досадой отмахиваясь от пены, как от мух, пристраивалась мыться большая и совсем незнакомая тетя.
— А я вам совсем и не девочка! — едва отдышавшись, возмутился Родион, — Очень мне надо быть девчонкой!
— Ой, мальчик! Мальчик в женской бане! Я думала это девочка.
Тетя зачем-то стала прикрываться тазиком.
— Ваш ребенок? — накинулась тетя на подбежавшую, встревоженную мать.
Тетя замахала руками и заговорила о какой-то непонятной, и, наверное, страшной, педа. педагогике. Родион уставился на нее во все глаза.
— Ага, вот видите, как он меня разглядывает! Вот вырастет он у вас развратником, наплачетесь еще с ним!
Что такое развратник Родион не знал, но струсил и на всякий случай спрятался за материнские ноги.
— А Вы не кричите!- во весь голос закричала мать. Совсем запугали ребенка. Своих детей что-ли нет?
— Ой, смотри Родиончик, смотри сейчас! Как бы потом такого кота в мешке не поймать! — В полном восторге расхохоталась тетя Клава, а за ней и другие знакомые тети.
Куда смотреть и где ловят котов в мешки Родион не понял, но ободренный смехом женщин уже меньше боялся большой тети, которая возвышалась над ним как огромная боевая башня, угрожая его походам в женскую баню.
«Да нет, какая это башня», вдруг усомнился Родион. «Башня, она на месте стоит, а тетя все время руками машет. Скорее всего это вражеский танк». «А вот и нет, вовсе это не танк! Танк разве так шумит? Он шумит у-у-у, как шмель, а у тети голосок совсем другой. Но кто же тетя тогда? Ну, конечно, боевой слон! Вон и уши какие висят», вдруг догадался Родион.
Настоящий солдат не должен никого боятся, даже боевых слонов. Срочно надо было отбивать атаку. Родион храбро оторвался от матери и засуетился. Тут водяными пулями не обойтись, да и к слону боязно подходить. Здесь нужна тяжелая артиллерия, и стрелять лучше всего издалека! Солдату выдумки не занимать! Дрожа от нетерпения, Родион схватил целлофановый пакет, котором мать носила мыло и мочалку, наполнил его водой — снаряд готов. Поднял снаряд над головой … и уронил. Бац! Снаряд с треском разорвался.
— Господи, Родион, варвар малой! Так напугал,аж внутри все оборвалось!- Бабушка Фрося схватилась за сердце.
«Слон» тоже испугался и попятился к дверям: « Пока мальчик здесь, я не войду» — заявил «слон» и скрылся в предбаннике.
Мать накинулась на Родиона и принялась тереть его мочалкой, так что он мотался из стороны в сторону. Но Родион даже не пикнул, его распирало от гордости. Не каждый день удается одержать такую крупную победу.
В предбаннике Родион, которого торопливо одевала мать, все время нырял под материнскую руку, отыскивая глазами поверженного «слона». Слон дрожал в углу под махровым полотенцем. Радион прыснул в кулачок, дергая за руку мать. Но у мамочки лицо сердитое пресердитое. Она вовсе не собиралась радоваться вместе с Родионом.
Нет, взрослые народ странный и непонятливый. И тетя Клава, и дядя Саша, и даже мамочка. Ну ничего, завтра он пойдет в детский сад, встретит своего дружка Петьку из старшей группы. Вот кто оценит победу Родиона .
Истомина Анна-2
г. Севастополь; окончательная редакция сентябрь 2017 год.
Источник статьи: http://proza.ru/2017/09/11/1798
Рассказ про баню зимой с женщиной
| Категория: | Творчество |
|---|
| Опубликовал: svasti asta, посмотрело: 99 287, фото: 1
. Солнце еще не встало, а Мишка уже был на Барсучьем бору. Там, километрах в трех от деревни, стоял пустующий домик серогонов. Мишка сделал еще ходку до деревни, притащил рыбацкие снасти и, вернувшись назад, замел еловым лапником свои следы.
Теперь он чувствовал себя в безопасности, затопил жаркую буржуйку, наварил картошки, с аппетитом поел.
Солнце стояло уже высоко, когда он отправился к реке ставить верши. С высокого берега открывалась неописуемая красота лесной речки, укрытой снегами. Мишка долго стоял, как зачарованный, любуясь искрящимся зимним миром. На противоположной стороне реки на крутом берегу стояла заснеженная, рубленая в два этажа из отборного леса дача бывшего директора леспромхоза, а ныне крутого бизнесмена –лесопромышленника. Окна ее украшала витиеватая резьба, внизу у реки прилепилась просторная баня. Дача была еще не обжита. Когда Мишка уезжал в Питер, мастера из города сооружали камин в горнице, занимались отделкой комнат. Теперь тут никого не было. И Мишка даже подумал, что хорошо бы ему пожить на этой даче до весны. Все равно, пока не сойдет снег, хозяевам сюда не пробраться. Но тут же испугался этой мысли, вспомнив, что за ним должна охотиться милиция.
Он спустился к реке, прорубил топором лед поперек русла, забил прорубь еловым лапником так, чтобы рыба могла пройти только в одном месте, и вырубил широкую полынью под вершу.
Скоро он уже закончил свою работу и пошел в избушку отдохнуть от трудов. Избушка была маленькой, тесной. Но был в ней особый лесной уют. Мишка набросал на нары лапника и завалился во всей одежде на пахучую смолистую подстилку, радуясь обретенному, наконец, покою.
Проснулся Мишка от странных звуков, наполнивших лес. Казалось, в Барсучьем бору высадился десант инопланетян, производящих невероятные, грохочущие, сотрясающие столетние сосны звуки. Мишка свалился с нар, шагнул за двери избушки.
— Путана, путана, путана! — гремело и завывало в бору.— Ночная бабочка, но кто ж тут виноват?
Музыка доносилась со стороны реки. Мишка осторожно пошел к берегу. У директорской дачи стояли машины, из труб поднимались к небу густые дымы, топилась баня, хлопали двери, на всю катушку гремела музыка, то и дело доносился заливистый девичий смех.
У Мишки тревожно забилось сердце. Он спрятался за кустами и, сдерживая подступившее к горлу волнение, стал наблюдать за происходящим.
Он видел, как к бане спустилась веселая компания. Впереди грузно шел директор их леспромхоза, следом, оступаясь с пробитой тропы в снег и взвизгивая, шли три длинноногие девицы, за ними еще какие-то крупные, породистые мужики. Скоро баня запыхала паром.
Изнутри ее доносилось аханье каменки, приглушенный смех и стенания.
Наконец, распахнулись двери предбанника, и на чистый девственный снег вывалилась нагишом вся развеселая компания. Мишкин директор, тряся отвислым животом, словно кабан пробивал своим распаренным розовым телом пушистый снег, увлекая компанию к реке, прямо в полынью, где стояла Мишкина верша.
Три ображенные девицы оказались на льду, как раз напротив Мишкиной ухоронки. Казалось, протяни руку и достанешь каждую.
От этой близости и вида обнаженных девичьих тел у Мишки, жившего поневоле в суровом воздержании, закружилась голова, а лицо запылало нестерпимым жаром стыда и неизведанной запретной страсти.
Словно пьяный, он встал, и, шатаясь, побрел к своему убогому пристанищу. А сзади дразнил и манил волнующе девичий смех и радостное повизгивание.
В избушке смолокуров он снова затопил печь, напился чаю с брусничным листом и лег на нары ничком, горестно вздыхая по своей беспутной никчемной жизни, которая теперь, после утреннего заявления по радио, и вовсе стала лишена всякого смысла.
Мишка рано остался без родителей. Мать утонула на сплаве, отец запился. Сказывают, что у самогонного аппарата не тот змеевик был поставлен. Надо было из нержавейки, а Варфоломей поставил медный. Оттого самогонка получилась ядовитая.
Никто в этой жизни Мишку не любил. После ремесленного гулял он с девицей и даже целовался, а как ушел в армию, так тут же любовь его выскочила замуж за приезжего с Закарпатья шабашника и укатила с ним навсегда.
А после армии была работа в лесу, да пьянка в выходные. Парень он был видный и добрый, а вот девиц рядом не случалось, остались в Выселках одни парни, девки все по городам разъехались. Тут поневоле запьешь! Уж лучше бы ему родиться бабки Саниным козлом! Сидел бы себе на печи да картошку чищеную ел. Ишь, в кабинете ему студено!
Мишке стало так нестерпимо жалко самого себя, что горючая слеза закипела на глазах и упала в еловый лапник.
. Ночью он вышел из избушки, все та же песня гремела на даче и стократным эхом прокатывалась по Барсучьему бору:
«Путана, путана, путана,
Ночная бабочка, но кто ж тут виноват?»
Столетние сосны вздрагивали под ударами децибелл и сыпали с вершин искрящийся под светом луны снег. Луна светила, словно прожектор. В необъятной небесной бездне сияли лучистые звезды, и, ночь была светла, как день.
Мишку, будто магнитом, тянуло опять к даче, музыке и веселью. И он пошел туда под предлогом перепроверить вершу. Ее могли сбить, когда ныряли в прорубь, или вообще вытащить на лед.
Директорская дача сверкала огнями. берега Мишка видел в широких окнах ее сказочное застолье, уставленное всевозможными явствами. Кто-то танцевал, кто-то уже спал в кресле. Вдруг двери дачи распахнлись, выплеснув в морозную чистоту ночи шквал музыки и электрического сияния.
Мишка увидел, как кто-то выскочил в огненном ореоле на крыльцо, бросился вниз в темноту, заскрипели ступени на угоре, и вот в лунном призрачном свете на льду реки он увидел девушку, одну из тех трех, что были тут днем. Она подбежала к черневшей полынье, в которой свивались студеные струи недремлющей речки, и бросилась перед ней на колени.
Мишка еще не видывал в жизни таких красивых девушек. Волосы ее были распущены по плечам, высокая грудь тяжело вздымалась, и по прекрасному лицу текли слезы.
Вновь распахнулись дачные двери, и на крыльцо вышел мужчина:
— Марго! — крикнул он повелительно.— Слышишь? Вернись! Видимо, он звал девушку, стоявшую сейчас на коленях перед полыньей.
— Маля! — повторил он настойчиво,— Малька! Забирайся домой. Я устал ждать.
Девушка не отвечала. Мишка слышал лишь тихие всхлипывания. Мужчина потоптался на крыльце, выругался и ушел обратно. Девушка что-то прошептала и сделала движение к полынье.
Мишке стало невыносимо жалко ее. Он выскочил из кустов и в один миг оказался рядом с девицей.
— Не надо! — сказал он деревянным голосом.— Тут глубоко. Девица подняла голову.
— Ты кто? — спросила она отрешенно. От нее пахло дорогими духами, вином и заграничным табаком.
— Мишка,— сказал он волнуясь.
— Ты местный?
— Живу тут. В лесу,— все так же деревянно отвечал Мишка. Девица вновь опустила голову.
— А я Марго. Или Маля. Путана.
— Это, стриптизерша, что ли?
-Да нет. Путана.
Мишка не знал значения этого слов и решил, что путана — это фамилия девицы.
-Ты, это, не стой коленками на льду-то,— предупредил Мишка.— А то простудишься.
Девица вдруг заплакала, и плечи ее мелко задрожали. Мишка, подавив в себе стеснение, взял ее за локотки и поставил рядом с собою.
— Слышишь, Мишка,— сказала она вдруг и подняла на него полные горя прекрасные глаза.— Уведи меня отсюда. Куда-нибудь.
И Мишка вдруг ощутил, что прежнего Мишки уже нет, что он весь теперь во власти этих горестных глаз. И что он готов делать все, что она скажет.
— У меня замерзли ноги,— сказала она.— Погрей мне коленки. Мишка присел и охватил своими негнущимися руками упругие колени
Мали. Ноги ее были голы и холодны. Мишка склонился над ними, стал согревать их своим дыханием.
— Пойдем,— скоро сказала она.— Уведи меня отсюда скорее.
— Они поднялись по тропе в угор. Неожиданно для себя Мишка легко подхватил ее на руки и понес к своему лесному зимовью. А она охватила его руками за шею, прижалась тесно к Мишкиной груди, облеченной в пропахшую дымом и хвоей фуфайку и затихла.
Когда Мишка добрался до избушки, девушка уже глубоко спала.
Он уложил ее бережно на укрытые лапником нары и сел у окошечка, прислушиваясь к неизведанным чувствам, полчаса назад поселившимся в его душе, но уже укоренившимся так, словно он вечно жил с этими чувствами и так же вечно будет жить дальше.
Маля чуть слышно дышала. Ночь была светла, как день. За окошком сияла прожектором луна.
Источник статьи: http://www.perunica.ru/tvorchestvo/9380-rasskaz-pro-banyu-zimoy-s-zhenschinoy.html
