Каждый помещик в России насиловал своих крестьянок
Как я уже говорил, в нашумевшем (и всё ещё очень даже шумящем) сериале «Крепостная» показаны отношения в помещичьих усадьбах, не имеющие ничего общего с исторической реальностью. Которая была самым натуральным кошмаром. Адом для крепостных крестьян. Пожизненной каторгой – и это в самом лучшем случае.
Это известно и по воспоминаниям современников. и по донесениям тайной полиции (после мятежа декабристов императоры по понятным причинам за помещиками присматривали).
Как известно, власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Это сказал британский католический историк лорд Эктон, но это в полной мере относится к российским помещикам эпохи крепостного права. Которая длилась несколько столетий (!).
Из этого психологического факта и из вышеупомянутых донесений и воспоминаний можно сделать весьма неутешительный для «квасных патриотов» вывод. В каждом помещичьем имении помещики не только покупали и продавали крепостных (таких же людей, как они сами) как скот, не только избивали по поводу и без, не только издевались как хотели и когда хотели (де-факто помещики были неподсудны).
Но и содержали целые гаремы крепостных девушек и женщин, которых насиловали как хотели, когда хотели и сколько хотели. Причём начиная чуть ли не с 10-летнего возраста (педофилия и в те годы цвела буйным цветом).
Это к вопросу об «особой русской духовности, морали и нравственности» и «бездуховном и безнравственном Западе». Понятно, что западная элита не из ангелов состоит, но там такие «развлечения» были, мягко говоря, не приняты – в силу отсутствия крепостного права (сиречь рабства). А там где оно было (в США) уже тогда де-факто существовавшие «расовые законы», мягко говоря, не поощряли сексуальные отношения хозяев и рабынь.
Поэтому в реальности уровень и духовности, и морали, и нравственности на Западе просто несопоставимо выше, чем в России. Ибо не было там традиции повального изнасилования девочек, девушек и женщин практический всеми представителями элиты общества в течение столетий.
Исключения, наверное, были, но они лишь подтверждают кошмарное правило – изнасилование крепостных было настолько распространено, что считалось. отдельным и общепринятым видом барщины. Причём насилию подвергались даже. дочери помещиков, рождённые изнасилованными ими крестьянками. И российская элита считала это вполне нормальным.
Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров. Вообще весь строй крепостного хозяйства, вся система хозяйственных и бытовых взаимоотношений господ с крестьянами и дворовыми слугами были подчинены цели обеспечения помещика и его семьи средствами для комфортной и удобной жизни.
В том числе, и сексуальной, конечно. Кстати, помещицы тоже де-факто насиловали своих крепостных (зачастую обоего пола), принуждая их к половым отношениям. Когда хотели, сколько хотели и как хотели.
Мало кому известно, что насиловали не только крепостных. Но и дочерей, жён и сестёр более мелких дворян (тоже вполне себе стандартная практика, которую российская элита считала нормальной).
Случаев, когда в наложницах у крупного помещика оказывалась насильно увезенная от мужа идворянская жена (или сестра, или дочь) в эпоху крепостного права было немало. Причину самой возможности такого положения дел точно объясняет в своих записках некая Е. Водовозова.
По ее словам, в России главное и почти единственное значение имело богатство — «богатым все было можно». Ничего не напоминает? Впрочем, в советские времена «всё можно» было крупных партийным, советским и хозяйственным чиновникам, силовикам и так далее. Так что даже после Октябрьской революции некоторые кошмарные российские традиции никуда не делись.
Так что положение жён, дочерей и сестёр мелких дворян не сильно отличалось от положения крепостных баб и девок. Только жены незначительных дворян подвергались грубому насилию со стороны более влиятельного соседа, а крестьянские девушки и женщины со стороны «своих» помещиков. И в том, и в другом случае полиция не реагировала на жалобы никак. Опять – ничего не напоминает?
А.П. Заблоцкий-Десятовский, собиравший по поручению министра государственных имуществ (ну, и императора, ессно) подробные сведения о положении крепостных крестьян (и деяниях помещиков, что было несколько более интересно), отмечал в своем отчете:
«Вообще предосудительные [половые] связи помещиков со своими крестьянками вовсе не редкость. В каждой губернии, в каждом почти уезде укажут вам примеры… Сущность всех этих дел одинакова: разврат, соединенный с большим или меньшим насилием.
Подробности чрезвычайно разнообразны. Иной помещик заставляет удовлетворять свои скотские побуждения просто силой власти, и не видя предела, доходит до неистовства, насилуя малолетних детей… другой приезжает в деревню временно повеселиться с приятелями, и предварительно поит крестьянок и потом заставляет удовлетворять и собственные скотские страсти, и своих приятелей»
Принцип, который оправдывал господское насилие над крепостными женщинами, звучал так:
«Должна идти, коли раба!»
Учитывая, что и в современной России рабство чрезвычайно распространено (многим женщинам просто элементарно некуда бежать от начальника, сожителя, полиции, местных богатеев, бандитов и т.д.), неудивительно, что этот кошмар продолжается и поныне. Особенно в провинции, где российские женщины практически беззащитны перед насильниками (и не только нелегальные иммигрантки).
Насилие в помещичьих усадьбах носило систематически упорядоченный характер. После окончания работ в поле господский слуга (из особо доверенных), отправляется ко двору того или иного крестьянина, в зависимости от заведенной «очереди», и уводит девушку — дочь или сноху, к барину на ночь. Причем по дороге заходит в соседнюю избу и объявляет там хозяину:
«Завтра ступай пшеницу веять, а Арину (жену) посылай к барину»…
Это продолжалось столетиями. После чего очень странно, что кто-то удивляется просто чудовищной жестокости, с которой восставшие крестьяне в Гражданскую войну расправлялись с помещиками и их семьями. А также со священниками, которые оправдывали весь этот ужас и требовали от крестьян смирения и покорности.
В.И. Семевский писал, что нередко все женское население (!!) усадьбы использовалось для удовлетворения господской похоти. Всё – от мала до велика. Некоторые помещики, не жившие у себя в имениях, а проводившие жизнь за границей или в столице, специально приезжали в свои владения на короткое время только для гнусных целей.
В день приезда управляющий имением должен был предоставить помещику полный список всех подросших за время отсутствия господина крестьянских девушек, и тот забирал себе каждую из них на несколько дней. Когда список истощался, он уезжал в другие деревни, и вновь приезжал на следующий год – с теми же мерзкими целями.
А.И. Кошелев писал о своем соседе:
«Поселился в селе Смыкове молодой помещик С., страстный охотник до женского пола и особенно до свеженьких девушек. Он иначе не позволял свадьбы, как по личном фактическом испытании достоинств невесты. Родители одной девушки не согласились на это условие.
Тогда он приказал привести к себе и девушку и ее родителей; приковал последних к стене и при них изнасильничал их дочь. Об этом много говорили в уезде, но предводитель дворянства не вышел из своего олимпийского спокойствия, и дело сошло с рук преблагополучно».
Историки до сих пор спорят, существовало ли «право первой ночи» в западных странах. а вот в России оно сущестовало очень даже. И не только первой – помещик мог насиловать жён своих крестьян когда угодно, как угодно и сколько угодно. И после этого кто-то считает, что в России выше уровень духовности, морали и нравственности?
Тех крестьян, кто пытался сопротивляться, безжалостно пороли, сдавали в рекруты, ссылали в Сибирь, отправляли на тяжёлые работы (выписывая билет в один конец). а то и просто убивали. Формально непослушный крестьянин исчезал бесследно, но все прекрасно понимали, куда.
Эта практика нашла отражение даже в оригинальной авторской версии повести «Дубровский», по понятным причинам не пропущенной императорской цензурой и до сих пор малоизвестной. В ней Пушкин писал о повадках своего антигероя Кириллы Петровича Троекурова:
«Редкая девушка из дворовых избегала сластолюбивых покушений пятидесятилетнего старика. Сверх того, в одном из флигелей его дома жили шестнадцать горничных… Окна во флигель были загорожены решеткой, двери запирались замками, от коих ключи хранились у Кирилла Петровича.
Молодыя затворницы в положенные часы ходили в сад и прогуливались под надзором двух старух. От времени до времени Кирилла Петрович выдавал некоторых из них замуж [стандартная помещичья практика], и новые поступали на их место…»
Большие и маленькие Троекуровы населяли российские дворянские усадьбы, кутили, насильничали и спешили удовлетворить любые свои прихоти, нимало не задумываясь о тех, чьи судьбы они ломали (и снова – ничего не напоминает?). Один из таких бесчисленных типов — рязанский помещик князь (!) Гагарин. Довольно типичный представитель российской элиты.
«В его доме находятся две цыганки и семь девок; последних он растлил без их согласия [сиречь изнасиловал], и живет с ними; первые обязаны были учить девок пляске и песням. При посещении гостей они составляют хор и забавляют присутствующих.
Обходится с девками князь Гагарин так же жестоко, как и с другими, часто наказывает их арапником. Из ревности, чтобы они никого не видали, запирает их в особую комнату; раз отпорол одну девку за то, что она смотрела в окно».
Другой помещик – генерал (!!) Лев Измайлов устраивал колоссальные попойки для дворян всей округи, на которые свозили для развлечения гостей принадлежащих ему крестьянских девушек и женщин.
Генеральские слуги объезжали деревни и насильно забирали женщин прямо из домов. Однажды, затеяв такое «игрище» в своем сельце Жмурове, Измайлову показалось, что «девок» свезено недостаточно, и он отправил подводы за пополнением в соседнюю деревню.
Но тамошние крестьяне неожиданно оказали сопротивление — своих баб не выдали и, кроме того, в темноте избили Измайловского «опричника». Взбешенный генерал, не откладывая мести до утра, ночью во главе своей дворни и приживалов налетел на мятежную деревню.
Раскидав по бревнам крестьянские избы и устроив пожар, помещик отправился на дальний покос, где ночевала большая часть населения деревни. Там ничего не подозревающих людей повязали и жестоко избили.
Встречая гостей у себя в усадьбе, генерал, по-своему понимая обязанности гостеприимного хозяина, непременно каждому на ночь предоставлял дворовую девушку для «прихотливых связей», как деликатно сказано в материалах следствия (которое предсказуемо закончилось ничем). Наиболее значительным посетителям генеральского дома по приказу помещика отдавались на растление совсем молодые девочки двенадцати-тринадцати лет.
Число наложниц Измайлова было постоянным и по его капризу всегда равнялось тридцати, хотя сам состав постоянно обновлялся. В гарем набирались нередко девочки 10–12 лет и некоторое время подрастали на глазах господина. Впоследствии участь их всех была более или менее одинакова — Любовь Каменская стала наложницей в 13 лет, Акулина Горохова в 14, Авдотья Чернышова на 16-м году.
Одна из затворниц генерала, Афросинья Хомякова, взятая в господский дом тринадцати лет от роду, рассказывала, как двое лакеев среди белого дня забрали ее из комнат, где она прислуживала дочерям Измайлова, и притащили едва не волоком к генералу, зажав рот и избивая по дороге, чтобы не сопротивлялась.
С этого времени девушка была наложницей Измайлова несколько лет. Но когда она посмела просить разрешения повидаться с родственниками, за такую «дерзость» ее наказали пятидесятью ударами плети.
Нимфодору Хорошевскую, или, как Измайлов звал ее, Нимфу, он растлил, когда ей было менее 14 лет. Причем разгневавшись за что-то, он подверг девушку целому ряду жестоких наказаний.
Сначала высекли ее плетью, потом арапником и в продолжение двух дней семь раз ее секли (настоящее чудо, что она вообще выжила). После этих наказаний три месяца находилась она по прежнему в запертом гареме усадьбы, и во все это время была наложницей барина. После этого, ей обрили половину головы и сослали на поташный завод, где она провела в каторжной работе семь лет.
Кстати, о телесных наказаниях. Все крепостное право держалось на порке. Так, за укрывательство в деревне кого-либо из беглых крепостных подвергался наказанию плетьми старший член семьи с каждого двора.
Помещик времен Екатерины Болотов рассказывал в своих воспоминаниях о помещице, отдавшей приказание перепороть сразу 80 женщин за то, что они. не набрали нужного количества земляники.
Просматривая секретные доклады шефа жандармов Бенкендорфа за 20-е годы XIX века, можно не единожды встретить сообщение о помещичьих зверствах. но лишь о таких, которые заканчивались смертью крепостных во время истязаний.
О случаях же жестокой порки без смертельного исхода, конечно, никто никому не доносил; наказание такого рода было обыденным и ежедневным явлением. Впрочем, предание суду в отдельных случаях помещиков, запоровших крепостных насмерть, еще не означало их осуждения.
Неизвестно, чем закончилось, например, предание суду помещицы Белоруковой, которая запорола насмерть розгами и просмоленною веревкою. девятилетнюю девочку. Вероятнее всего, ничем (типа церковным покаянием).
Ещё одним примером такого «правосудия» является приговор по делу вдовы генерал-майора Елизаветы Эттингер в 1771 году. Было доказано, что по приказанию помещицы «таловыми длинными прутьями» был засечен насмерть ее крепостной. Наказание? Месяц тюрьмы. Крестьянин за убийство – даже менее жестокое – загремел бы на фактически пожизненную каторгу.
Поэтому у тех, кто знаком с реальной историей крепостного права в России, сериал «Крепостная» и ему подобные лживые сказки вызывают лишь отвращение.
Источник статьи: http://proza.ru/2020/01/20/1881
Крепостная девка и её хозяин
Матрена была горничной в доме Коровиных. Ей было тринадцать, когда умерла жена барина. С тех пор прошло два года. Кирилла Матвеевич после смерти жены жил в имении родителей. Он был молод красив. Темные шелковистые кудри свисали до плеч.
Глаза синие большие. Добрые такие ласковые глаза. Матрена знала, барин скоро снова женится. Даже невесту его видела. Но все равно, стоило ей увидеть его, ноги у нее становились ватными, голова шла кругом, а сердце хотело выскочить из груди. Она любила его, как преданная собака. Она хотела близости с ним. Она хотела его ласк, хотела его власти над собой.
Кирилла Матвеевич пришел однажды вечером на берег реки и увидел девушку. Она входила в воду медленно. Когда вода дошла ей до ягодиц, она поняла, что мочит волосы. Коса у нее была длинная, очень светлая, пушистая. Девушка подняла руки и завязала косу узлом, а сверху, что бы узел не развязался, повязала платок, который до этого лежал у нее на плечах. Так он увидел ее всю. Она стояла спиной к нему, совершенно голая. Тело ее было на вид плотным, упругим. Очень хотелось коснуться ее. Кирилла Матвеевич бросил удочки на берег и отослал лакея прочь. Планы его на сегодняшний вечер изменились. Он спрятался в кустах и стал ждать, когда она выйдет из воды. Он узнал ее, когда она шла к берегу. Почему он раньше не замечал ее. Черты лица нежные. Носик маленький курносый, губы пухлые, мягкие. Грудь высокая, полная. Лицо и руки чуть тронуты солнцем, а тело белое. Кожа слегка розоватая, может от вечернего солнца, может от природы.Кирилла Матвеевич вышел из кустов, когда она было совсем близко. Увидел, что девушка смущена, но не испугана.
– Позвольте мне одеться, барин. Ваша матушка недовольна будет, если я сейчас не вернусь. Я должна ей раздеться помочь перед сном и книжку почитать.
– Одевайся, кто тебе мешает?
Молодой человек не спускал с девки глаз. Он с удовольствием взял бы ее прямо здесь на берегу, но не хотел спешить. Он понял, что она специально ждала его и будет рада разделить с ним постель. Кирилла Матвеевич немного удивился, что даже барыни своей она не побоялась и решилась соблазнить его. Крутой нрав своей матушки он знал, знал, барыня своих горничных наказывает сама. Часто слышал их крики. Да и у девушки вон на ягодицах следы от хозяйской плетки.
– Да, я вижу тебе недавно досталось, за что барыня наказала?
– Я проспала, и когда она меня позвала, была не причесана и не одета.
Поторопись тогда, а то барыня опять накажет. После того, как Анна Родионовна уснет, придешь ко мне в комнату, поможешь раздеться и расскажешь сказку.
Кирилла Матвеевич повернулся и пошел домой. Он знал, она придет обязательно.
Матрена с трудом дождалась, пока барыня отпустила ее. В дверь молодого барина она вошла тихо:
– Вы приказали прийти, – прошептала еле слышно и низко опустила голову.
– Пришла, так раздевайся, я что ли тебя раздевать буду.
Молодой барин уже лежал в кровати и смотрел на девку ласково и насмешливо. Гостья безропотно подчинилась, и стояла возле двери в одной рубашке.
– Рубашку тоже снимай, я тебя на речке уже всю видел. Ты ведь туда специально пришла и ждала меня. Ты не могла не знать, что я каждый вечер рыбу ловлю в этом месте. Давай, давай иди сюда. Я ведь вижу, ты сама этого хочешь.
Они лежали рядом, но барин не спешил, он хотел заставить ее действовать. Ему нравилось, когда девки сами лезли к нему. Матрена была у него далеко не первой. Он дотронулся до ее груди, соски налились, сомневаться в том, что она сгорает от желания не приходилось. Погладил низ живота, раздвинул складки кожи между ног и нащупал влажную воспаленную плоть.
Ему нравилось дразнить ее, это возбуждало, доставляло дополнительное удовольствие. Его ласки кружили ей голову. Она раздвигала ноги и выгибалась навстречу его руке, но он продолжал лежать на спине. Она знала он тоже сгорает от желания, видела как поднялось одеяло в том месте, которое интересовало ее сейчас больше всего. Она не выдержала и погладила этот бугорок, сначала поверх одеяла, а когда поняла, что барин доволен, откинула одеяло, села на кровать и начала руками ласкать его член. Девушка целовала его грудь, затем ее губы коснулись его живота. Его возбуждение усиливалось, но контроля над собой он не терял. Она не выдержала первой, легла на спину, широко раздвинув ноги и прошептала:
– Возьми меня, я так хочу, что сил нет терпеть больше.
Он был у нее первым, но даже боль не помешала ей получить удовольствие.
– Ну что, тихоня, понравилось? – спросил Кирилл, когда все было кончено, и они лежали рядом, тяжело дыша.
– Да, – прошелестело в ответ еле слышно.
В ту ночь он взял ее трижды, она ушла под утро, прилегла думала, что вздремнет минуточку и проспала. Когда она пришла в комнату барыни, та была уже наполовину одета. Матрена стояла у дверей, не смея поднять головы. Она знала – сегодня ее ждет порка. Барыня на нее сердита и накажет безжалостно. На столе уже лежал березовый прут.
– Подойди ко мне, красавица. Оголяй задницу буду учить, – сказала Анна Родионовна, когда прическа ее была закончена. Барыня, простите Христа ради, – по щекам девки потекли крупные, как горошины слезы. На пощаду она не надеялась, просто очень боялась, знала достанется ей сегодня здорово.
– Ты милка, даже зная, что будешь порота, ведешь себя безобразно. Если я тебя сейчас прощу, ты мне совсем на шею сядешь. Может быть, через задницу до твоей головы достучусь. Задирай сарафан, а не то прикажу привязать к лавке, и выпорю трижды, помнишь как Наташку за воровство секла? Умеешь шкодить, умей отвечать.
Девушка сжалась от ужаса, но ослушаться не посмела. Как секла барыня Наташку она видела и забыть еще не успела. Сначала вожжами порола, потом сходила в сад погуляла, долго выбирала подходящий прут а когда вернулась продолжила этим прутом. До вечера Наташка пролежала привязанной к лавке, пока хозяйка не выпорола ее в третий раз, тем же ивовым прутом. Наташка потом неделю сидеть не могла. Матрена молча подошла к лавке и легла на нее, задрав подол сарафана. Она взвизгивала после каждого удара, плакала и просила прощения. Наконец, барыня решила, что девка наказана достаточно, отбросила в сторону прут и скомандовала:
– Вставай, иди работай. Я думаю, что ты все поняла.
– Спасибо за науку барыня, – сказала Матрена, вставая с лавки, и отправилась накрывать стол к завтраку.
Молодой барин увидел за завтраком заплаканное лицо девушки и обратился к матери с улыбкой:
– Это она сегодня так орала, что всех лягушек в болоте перебудила? За что ты ее так маменька?– Спать долго по утрам любит, второй раз за это порю, не знаю поможет или нет. Я бы ее давно в деревню отправила да кроме нее никто из девок читать не умеет. Я без книжки уснуть не могу, а глаза не видят. Вот и терплю эту дуру.
Ночью Матрена сама пришла к барину в спальню и снова ушла под утро. Боялась проспать и потому в постель даже не ложилась. Поспать несколько минут смогла только после обеда, когда ушла отдыхать барыня. К вечеру девка едва держалась на ногах и уснула, едва вошла в свою комнату и добралась до кровати. Кирилл долго ждал, когда она придет и не дождавшись тоже уснул. Утром он проснулся рано. Пожалел о том, что спал ночью один. Пора жениться. После смерти первой жены прошло уже два года. Дворовые девки конечно решали его мужские проблемы, но хотелось большего. Спать один молодой барин не любил и потому утром решил попросить у матери Матрену. Она прислуживала им за столом и выглядела весьма привлекательно. Ночью она явно выспалась и сегодня была свежей. На щеках румянец. Глаза голубые, ресницы темные, густые. Вся такая ладненькая, крепенькая. Похлопал девку пониже спины и спросил насмешливо:
– Ну как задница помнит еще матушкину науку?
Девка смутилась и опустила глаза. То что она услышала дальше заставило ее задрожать.
– Маменька, а знаешь, почему она проспала? Меня ублажала. Позволь мне с ней еще немного развлечься, пока холостой. Прикажи пусть после того, как ты ее отпустишь, идет ко мне, а то я сегодня плохо спал. Она видно проспать боится и не приходит ко мне.
– Кирюш, ты взрослый человек, и разрешения спать с девкой у меня спрашивать тебе не зачем. Ночью делай с ней, что хочешь, но днем она работать должна. Я думаю, ты на ней не воду возил. На это дело много времени не нужно. Ну, а ты, милка, опять готовь задницу. Сейчас чаю попью и выпорю, чтобы знала, девушка невинность свою должна для мужа хранить. Коли лишилась невинности без времени, будешь наказана. Я не думаю, что барин тебя силой взял. Что скажешь Кирилла Матвеевич?
– Ты, маменька как в воду глядела. Представляешь прихожу на рыбалку, а эта сучка там нагишом купается. До меня она правда девкой была, но ноги раздвигать ее учить не надо. Даже уговаривать не пришлось, сама просила, а потом еще и припрашивала.
– Кирюш, мне сейчас ей богу некогда, соседи в гости звали, а я еще даже не знаю, что одену. Выпори эту потаскуху сам. Я думаю, ты знаешь, я их прутом порю.
– Сделаю маменька, как ты скажешь. А ты милая приходи в мою спальню, и прут приноси. Поучу тебя немного.
В голосе хозяина слышались презрение и насмешка. Но Матрена продолжала любить его. Она знала, он накажет ее даже больнее, чем барыня, но все равно не могла на него обижаться. Все равно он был самым лучшим, самым красивым, самым добрым. Она ведь сама без принуждения отдалась ему. Она действительно порочная распутная девка.Кирилла Матвеевич лежал на кровати и ждал. Девка явно задерживалась. Он не сомневался в том, что она не посмеет ослушаться и скоро явится, просто ему не терпелось поиметь ее. Выпорет он ее потом, сначала нужно утолить свое желание. Наконец он услышал стук в дверь и приказал войти. На пороге стояла она, с березовым прутом в руках. Она смотрела на хозяина жалобно, как собака, и ждала приказаний. Барин молчал и девушка не смела заговорить первой. Наконец ему надоело, и она услышала приказ:
– Раздевайся и иди в постель. Выпороть я тебя еще успею.
Она понимала, что будет бита за распущенность, но не смогла скрыть блаженной улыбки на своем лице. Кирилл видел ее насквозь, пожар между ног волновал ее сейчас гораздо больше, чем страх наказания. Он опрокинул ее на спину и взял грубо, без единой ласки, и все равно ей с ним было хорошо. Она стонала и выгибалась ему навстречу. Он кончил быстро, она не успела. Он лежал на ней, тяжело дыша, и она продолжала прижиматься к нему бедрами и двигала задом. Такое бесстыдство разозлило барина и он решил, что девка порки действительно заслуживает. Он перевернулся на спину и закурил. Так молча, он лежал около пяти минут. Матрена за это время несколько остыла. Она покорно ждала своей участи. Наконец барин встал с кровати, надел халат и взял в руки прут.
– Ну что разлеглась, вставай, буду учить.
Матрена подчинилась и стояла перед своим господином. Она не смела поднять глаз и посмотреть ему в лицо. Смотрела на его волосатые ноги, обутые в мягкие тапочки. Отсутствие одежды делало ее особенно уязвимой перед наказанием.
Он занес руку для удара и резко опустил прут на ее задницу. Матрена вскрикнула от боли и отскочила в сторону. Кирилл подошел к ней, развязал ленту в ее косе и связал этой лентой ее руки. Связанные руки девушки он привязал к подлокотнику кресла. Матрене пришлось наклониться вперед. Стоять так было особенно страшно и неудобно. Зато барин ее позой остался доволен. Он усмехнулся и приступил к наказанию.
Первый удар оставил на ягодицах Матрены красный припухший рубец. Она вскрикнула и дернулась всем телом. Неожиданно Кирилл почувствовал резкое сексуальное возбуждение. Он стал наносить удары один за другим.
– Барин, родненький, ой больно. Ой пощади, ой больно.
Ее крики только усиливали его возбуждение. Он на минуту прекратил наказание и погладил ее зад. Его рука проникла ей между ног, и его палец проник в нее достаточно глубоко. Желание проснулось в ней мгновенно, она задвигала задом и застонала от удовольствия. Кирилл почувствовал, как налилась и стала влажной ее плоть. Он взял ее сзади. Она приняла его с готовностью. Ее тело двигалось с ним в такт. В таком положении он проникал в нее очень глубоко. Она кончила почти сразу, и уже через минуту возбуждение вновь заставило ее извиваться и стонать от сладкой муки.
Источник статьи: http://istoriipro.ru/krepostnaya-devka-i-eyo-hozyain/
