Слава сэ про баню

Про баню, Слава Сэ

Любой мужчина мечтает напиться, сесть не в тот самолёт и чтоб наутро Барбара Брыльска гладила его пальцем по щеке.

И ещё мне сказали: будет ужин, всё домашнее, поросёнок с яблоком во рту, огурчики, пирожки с черникой.

Поэтому я пошёл в баню.

Баня маленькая, двухместная, мне выпало мыться с Колей. Гости смотрели нам вслед с пониманием. Все были в курсе, Коля родился и вырос в мартеновской печи. При виде тазиков он дуреет. В нём просыпается огненный монстр, демон веника и пара. А я ж не знал. Я шёл просто мыться и говорить о женской вредности.

Он надел шапку, перчатки. По глазам было видно, надел бы и валенки, не было. Сказал, надо поддать. Поддавал, пока не взорвался градусник.

— Ну вот, теперь хорошо, — обрадовался Коля.

Меж тем, в парилке настало ядерное пекло, всё вокруг сделалось лиловым и малиновым как на Венере в середине августа.

На всякий случай я показал Коле жестами, какой я несчастный. Как бы намекнул что сдаюсь и готов уже перейти к пьянству, самолёту и Барбаре Брыльской.

Коля сказал, сейчас мы восстановим мне оптимизм. С трогательной заботой к моим неурядицам он взмахнул веником каким-то самурайским способом. Примерно на втором ударе из меня выбежали все микробы, в том числе полезные. Тогда же открылась разница между баней и процессом распада ядра. И ещё я понял, кого из гостей планировали подать на стол с яблоком во рту.

На третьем ударе я отрёкся от гелиоцентрческой модели мира в пользу плоской земли, плывущей на черепахе. Всё, говорю, Коля, никто нигде уже не вертится, только не надо больше вот этого.

В ответ Коля показал как делают «припарки». Ну, которые мёртвым ни к чему. Конечно, ни к чему. Кому ж надо чтоб мёртвые бегали по бане, жалуясь на ожоги.

Потом, когда я всё-таки выжил и ел пирожки с черникой, складывая их в столбики по три, и все гости казались мне одной сплошной Барбарой Брыльской, Коля рассказал Очень Короткую Историю.

— Однажды я мылся со сталеварами. Думал, сдохну. Было очень жарко, ужасно. Этих мужиков в деревне называли «сталевары». Они вообще беспредельщики. Один выбежал с тазиком под дождь, его ударила молния, он ничего, дальше мыться пошёл.

Так сказал Коля и тревожно посмотрел в даль.

Источник статьи: http://www.prosto-slova.ru/korotkie-rasskazy/94-pro-banyu-slava-se.html

Слава сэ про баню

Любой мужчина мечтает напиться, сесть не в тот самолёт и чтоб наутро Барбара Брыльска гладила его пальцем по щеке.
И ещё мне сказали: будет ужин, всё домашнее, поросёнок с яблоком во рту, огурчики, пирожки с черникой.
Поэтому я пошёл в баню.

Баня маленькая, двухместная, мне выпало мыться с Колей. Гости смотрели нам вслед с пониманием. Все были в курсе, Коля родился и вырос в мартеновской печи. При виде тазиков он дуреет. В нём просыпается огненный монстр, демон веника и пара. А я ж не знал. Я шёл просто мыться и говорить о женской вредности.

Он надел шапку, перчатки. По глазам было видно, надел бы и валенки, не было. Сказал, надо поддать. Поддавал, пока не взорвался градусник.
— Ну вот, теперь хорошо, — обрадовался Коля.

Меж тем, в парилке настало ядерное лето, всё вокруг сделалось лиловым и малиновым как на Венере в середине августа.
На всякий случай я показал Коле жестами, какой я несчастный. Как бы намекнул что сдаюсь и готов уже перейти к пьянству, самолёту и Барбаре Брыльской.

Коля сказал, сейчас мы восстановим мне оптимизм. С трогательной заботой к моим неурядицам он взмахнул веником каким-то самурайским способом. Примерно на втором ударе из меня выбежали все микробы, в том числе полезные. Тогда же открылась разница между баней и процессом распада ядра. И ещё я понял, кого из гостей планировали подать на стол с яблоком во рту.

На третьем ударе я отрёкся от гелиоцентрческой модели мира в пользу плоской земли, плывущей на черепахе. Всё, говорю, Коля, никто нигде уже не вертится, только не надо больше вот этого.
В ответ Коля показал как делают «припарки». Ну, которые мёртвым ни к чему. Конечно, ни к чему. Кому ж надо чтоб мёртвые бегали по бане, жалуясь на ожоги.

Потом, когда я всё-таки выжил и ел пирожки с черникой, складывая их в столбики по три, и все гости казались мне одной сплошной Барбарой Брыльской, Коля рассказал Очень Короткую Историю.

— Однажды я мылся со сталеварами. Думал, сдохну. Было очень жарко, ужасно. Этих мужиков в деревне называли «сталевары». Они вообще беспредельщики. Один выбежал с тазиком под дождь, его ударила молния, он ничего, дальше мыться пошёл.

Так сказал Коля и тревожно посмотрел на закат.

Источник статьи: http://vk.com/topic-22615818_24233557

Слава сэ про баню

• ЖАНРЫ 360
• АВТОРЫ 269 934
• КНИГИ 629 576
• СЕРИИ 23 786
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 593 230

Красивые женщины по мне как-то не сохнут. Умным мешает острое ожидание морщин, зависть дурнушек и особенно немытая посуда. Угнетенный дух не дает им разглядеть, насколько интересны бывают полнеющие литераторы глубоко внутри себя.

С глупыми еще хуже. Упоительная красота, свойственная абсолютно безмозглым существам, требует себе в пару красоту записных мерзавцев, с их лаконичными кудрями и длинными пальцами. Мир, сшитый из плешивых котов, вредных детей и дурных старух им не интересен.

Мне благоволят лишь сутулые специалистки по Ницше. И то под настроение.

Иллюстрации по тексту художников Екатерины Елькиной, Виктории Лебедевой и Анастасии Орловой

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Сантехник, его жена, кот и другие подробности

Дворник Виталик по прозвищу Сиреневый Туман всегда ходит с лопатой. Без лопаты он боится упасть и остаться навек горизонтальным. Трезвым он не работает, потому что есть некая фальшь в трезвых дворниках. Но метёт как Аполлон.

В самые ледяные месяцы, когда в любом сугробе стекленеет отдельный ямщик, Виталиковы дорожки вымыты и высушены специальным перегаром. Случайные снежинки даже не пытаются ему мусорить и сразу сворачивают к чужим сугробам. Которые не сворачивают, тех Виталик догоняет и убивает железной лопатой. Из-за такого тяжёлого его психического заболевания у нас с Лялей протёрлись санки.

Народный китайский завод синих тазиков делает эти санки методом привязывания к тазикам верёвки. Выходит очень удобное изделие. В нём можно парить ноги, хранить помидоры и волочить детей в сад, если выпал снег или неглубокие лужи.

Я потратил на санки два евро и до сих пор не жалею. Я испытал их на себе. Развил с моста огромную скорость, хотел взлететь с трамплина, но был спасён одной берёзой. Она чисто по-женски выбежала навстречу мужчине, одиноко летящему по небу в синих санях. Наша связь была мимолётной, но яркой.

Мы с Лялей ходим в сад через улицу, мимо кустов и забора. К нам выбегает весёлая собака породы «бешеный урод». Она орёт на меня, будто мы женаты. Я машу ей кулаком, Ляля счастливо с нас хохочет.

После собаки опять кусты, забор, и вот мы въезжаем в вечно летние асфальты дворника Виталика Сиреневый Туман. И скребём о них днищем.

Дальше очень технический текст, следите за пальцем. За зиму в санях протёрлись промоины. Сани загребают снег и складывают пассажиру под попу. А потом высыпают назад, на асфальт. Таким нехитрым способом контрабандные осадки проникают на территорию дворника-параноика. На чистом тротуаре под давлением Ляли загрёбанное выжимается обратно. За санями на асфальте остаются две полосы. Белые на чёрном, очень марсианские на вид. Будто инопланетянин с нездешним разумом принёс охапку снега и нагадил неземное послание.

Я бы мог купить сто новых санок. Но я видел, с каким лицом Виталик сгребает неземные следы. Он непобедим и прекрасен.

– Все марсиане могут возвращаться назад в свою жопу, – словно говорят нам взмахи его бесстрашной лопаты.

Завтра я нарисую Виталику загадочные снежные круги и признаки посадочной полосы для тарелок. И подброшу записку:

«Виталик, прекрати стирать рулёжные знаки, наши корабли вязнут в непогоде.

Вчера по пути на фигурное катание Ляля вкусила от древа познания полную сумку французской косметики.

Как всё самое интересное в юности, это произошло на заднем сиденье родительского драндулета. Пока рулевая мать, Люся Незабудкина, рассыпала попутным машинам весёлые приветствия: «Идиота обрубок!», «Выбрось свои права!» и «Куда прёшь, обезьяна вислоухая!» – Ляля изогнулась, подтянула сумочку, вытащила добро, зло и быстренько всё познала.

От раскрывшихся в косметичке перспектив, девочка счастливо и тихо заскулила. В полный голос скулить было глупо, родительница бы услышала и захлопнула перспективы. Как мать и как женщина она человек хороший, только жадный до косметики. Даже непонятно, с чего. Помаду мы уже год как не едим. Иногда только сорвёт башню, нападёт странная необузданность, тогда, конечно, прощай, тюбик.

Ляля пренебрегла зеркальцем, работала на ощупь, руководствуясь лишь творческой интуицией и несколько льстивыми представлениями о размерах губ, глаз и щёк.

Для оформления нижней части лица она применила технику широкого мазка. Её живописной манере оказались присущи обобщенный контурный рисунок, условная упрощенность символов и яркая звучность отдельных цветовых пятен.

Светлые и прозрачные пейзажи правой щеки, динамичные бытовые сцены левой как бы воспели чувственную красоту и радость жизни. Композиция дышала поэтикой, игрой линейных ритмов и тонким колоритом цыганской свадьбы. Три широких чёрных полосы через лоб, по числу пойманных Люсей канализационных люков, как бы воспели вечное стремление души ввысь. К свету, святым угодникам Илье и Николаю или кто там у них производит косметические наборы Bourjouis.

Глаза автор оформила с дерзким вызовом, слив в один компот аллюзии раннего Гогена, гротескный кич Лотрека и базовый принцип модернизма – «Много туши не бывает!».

– Какая странная тишина! – вдруг насторожилась Незабудкина. И посмотрела, чтоб убедиться. А на заднем сиденье уже сидело всё, что думает Ляля о французской живописи начала прошлого века.

Поражённая красотой и чувственной мощью мирового импрессионизма, расцветшего там, где у других детей обычно видна голова, Незабудкина исполнила тройной ритбергер. Прямо за рулём. Окружающие водители приветствовали фигуру весёлыми криками: «Идиота обрубок!», «Выбрось свои права!» и «Куда прёшь, обезьяна вислоухая!».

Конечно, Ляле не следовало в таком виде показываться матери. Это была девичья беспечность. Мать тоже женщина, ей завидно. Надо было выскакивать из машины и бежать к людям, навстречу восторгам прогрессивных людей, понимающих высокий мейк-ап.

Незабудкина решила, что выпускать на лёд такое Боттичелли нельзя. Все ведь убегут и будет скучно. Внутренний Люсин Мойдодыр поклялся поймать искусство, подтащить к воде и превратить обратно в ребёнка. А горячую воду на каток не завезли. И водостойкая тушь дерзко рассмеялась в лицо внутреннему Люсиному Мойдодыру. Но и тот оказался не промах, и вскоре фигуристка Алика С. выкатилась на лёд с лицом, которое вы не сможете себе представить, если не видели позднего Моне. Ну, эти его пруд, кувшинки, солнечные блики на воде… Собственно блики и составили суть Лялиного образа.

А сегодня Ляля сказала:

– Когда вырасту, стану дядей.

И я её прекрасно понимаю.

У Ляли в попе дырка. Это ужас. В молодости её не было. Но вчера Ляля выросла и пошла мыть попу сама. И нашла в себе ужасную новость.

И сразу наступило проливное горе. Слёзы по сто каратов прожигали ковёр, а на кафеле высыхали солёными розами.

В прежние годы, когда детство было не таким жестоким, а голуби вырастали с собаку, попой занимались специальные люди из числа обученной родни. Мыли чисто, но молча. А вчера Ляля проверила, чивой-то там, и мир стал сер.

Источник статьи: http://www.litmir.me/br/?b=632780&p=3

Слава Сэ о женах, городах, сантехниках и литературе

И о том, что хотел бы жить в Казани.

Сначала он работал директором по маркетингу, потом ушел в сантехники, а теперь пишет книги, над которыми смеется и плачет половина Рунета.

Рижский сантехник Вячеслав Солдатенко взял псевдоним «Слава Сэ», когда завел блог в ЖЖ. Его короткие заметки, идеально выверенные стилистически и искрящиеся живым юмором, стали событием в русскоязычной литературе. У него выходят книги, он пробовал работать сценаристом, ездит на встречи с читателями.

Сейчас Слава приехал в Казань. Мы пригласили его в гости и незаметно, под чай с чак-чаком, взяли у него большое интервью.

О писательстве: «Сделай это в литературе по-крупному»

Кем работать легче — сантехником или писателем?

— Сантехником проще, потому что нет никакой ответственности. Сантехник — это известный хам. Ты можешь в любой момент бросить молоток и уйти домой, потому что обиделся на хозяина. С другой стороны, бывают сложности: входишь в помещение, а там санитарные нормы нарушены. И не все хочется делать.

А писателем работа чистая. Но приходится себя заставлять, потому что соблазнов в доме много. Холодильник, например, рядом. И кровать. Поэтому с точки зрения развития силы воли писательство предоставляет широчайшие перспективы. Я б лучше, конечно, в писатели перешел. Из сантехников.

Почему до сих пор не перешли?

— Я думаю, в России человек десять могут себе позволить жить на роялти от продажи книг. Акунин, Пелевин и еще кто-нибудь. И то в основном деньги приходят от продажи кинокомпаниям. Если книжку покупают для сценария, то денег получается больше.

Например, из-за пиратства у Дарьи Донцовой тираж съехал с 250 тысяч экземпляров на 25 тысяч. Чтобы на это жить, надо сильно поджаться.

А вы еще сценаристом работали.

— Я пытался. Но сложно работать московским сценаристом, живя в Риге. Российские сценаристы полагают, что необходимо собираться в кабаке, смотреть друг другу в глаза и выпивать. Это и есть мозговой штурм. А если какой-то неизвестный человек присылает текст, не выстраданный всей компанией других сценаристов и продюсеров — то ты такое что-то странное.

Сценарий продюсер не особо читает. Когда Бекмамбетов снимал ремейк «Джентльменов удачи», сценарий переписали 18 раз до меня. И еще я его переписал 5 раз. И все равно большую часть шуток и текстов рождали прямо на съемочной площадке. Например, Безруков заходит в камеру, пытается быть крутым, хочет далеко сплюнуть. У него не получается, он попадает себе на куртку и начинает судорожно счищать. Он на месте это все придумал, и в фильме это осталось.

Мне креативный продюсер Миша Зубко рассказывал, что если реальный фильм на 20% в России совпадает со сценарием, то это очень хорошо. Например, в «Елках» не хватало сценария. Светлаков и Ургант ходили по помещениям, шевелили губами, а слова и тексты придумывали и вписывали потом. И звук накладывали.

В общем, сложно быть сценаристом. Адская работа.

Будете продолжать или вам не понравилось?

— Я не привык так относиться к своим текстам. Я их вылизываю. А в сценарии не надо заморачиваться со словом. Там главное — прописанная эмоция (по крайней мере, в тех компаниях, где я работал). «Графиня в шоке». «Принцесса в шоке». И вот все в шоке, в шоке, в шоке, В ШОКЕ.

Я начинаю сразу писать книгу из сценария. А заказчик говорит: «Написано хорошо, но это совсем не то». Третий раз раз переписать книгу лишь потому, что она кому-то там не понравилась — нет, я не могу свою гордыню так смирить.

Вы сейчас переходите от рассказов к крупной форме.

— Да, «сделай это в литературе по-крупному».

Что проще писать — короткие рассказы или романы?

— Рассказы более трудоемкие. Чтоб набрать рассказов на книгу и хотя бы раз в год ее выпустить, надо в три раза больше написать. Роман проще, хотя нужен хороший сюжет. А не то, что они вот встретились, и то он ее любит, то она его не любит, а потом они поженились. Надо же дополнительные линии, чтобы комедия положений…

Это разная работа. Все это должно быть проклятьем. Но любимым проклятьем. Очень тяжело, но без этого не хочется. Мне писать интереснее, чем ездить. Потому что когда ты туда в текст провалился… Я вот сейчас из Ростова вылетал — чуть не опоздал на самолет. Решил: есть полтора часа, сяду и попишу. И вскинулся в последний момент, когда уже даже такси уехало.

Вам предлагали писать джинсу, размещать рекламу у себя в блогах. Вы отказываетесь. Почему?

— У меня же не Youtube-канал с десятью миллионами подписчиков. Два моих блога суммарно дают 150 тысяч читателей. Получается, мне нужно забивать их рекламой примерно два раза в неделю, чтоб хоть какие-то деньги получить. Я не хочу, чтоб мой журнал стал рекламным. Оно того не стоит.

Мне нравится, что там мой идеальный мир, где мне тепло, хорошо и защищенно. Такой эскапизм. Уход в виртуальный мир из реального.

Наверняка же приходят персонажи в комментарии и говорят, что вы бездарь.

— Если у меня не находится шутки или душевных сил, чтобы пожалеть их прилюдно (они тогда сразу становятся добрыми) — я их баню. А если находится хороший комментарий — я его пишу и оставляю все как есть.

Вы в своих текстах много над знакомыми иронизируете. Обижаются?

— Был один случай, когда на меня пытались подать в суд. Две трети моих текстов вообще нельзя выкладывать, потому что в них есть люди, которые могут обидеться. Многое приходится сепарировать.

Наверное, я когда-нибудь научусь писать на английском языке, чтобы они точно не прочитали.

О сантехниках: «Немецкие фильмы про сантехников — это ложь, никогда им не верьте»

Правда, что сантехники много пьют?

— Нет, им некогда. В Латвии сильно не хватает сантехников, и они много вкалывают. Вот кстати, закрытость европейских границ для России — благо. Потому что молодежь остается. А у нас все, кто моложе сорока, из страны пытаются сбежать. И Латвия таким образом потеряла треть населения.

Так что сантехников нет. Физически. Например, вот авария, перекрывается вода. А ремонт происходит через две недели. Потому что очередь. Мой знакомый инженер брал взятки на продвижение в этой очереди. 50 евро, половина сантехникам, половина ему. Его уволили, но на следующий день пригласили назад. Потому что работать совершенно некому.

Получается, что сантехником в Латвии быть выгоднее, чем писателем?

— Выгоднее. Но в случае сантехника деньги имеют такой ярко выраженный запах. Даже иногда не хочется в руки брать такое.

Все анекдоты про сантехников — правда. И у Спилберга в фильме «Прорва» тоже правда. Там человек строит дом, и к нему приезжает сантехник на шикарной машине. Хозяин выбегает, выносит виски, сантехник его пробует, выплевывает и уезжает со словами «Если вы мне приносите такой виски, то я не собираюсь с вами работать».

И то, во что сантехники ныряют, тоже правда. Мой друг Нитунахин как-то сидел в выгребной яме. А его помощник тащил ведро, не удержал, опрокинул на Нитунахина. Он потом рассказывал: «И тут у меня так испортилось настроение…». Он очень культурный сантехник.

А вымысел — то, что ты приходишь на вызов, а там белокурая бестия сдирает с тебя одежды. Немецкие фильмы про сантехников — это боже мой какая ложь, никогда им не верьте.

В вас на вызовах не узнают Славу Сэ?

— Это происходит все чаще. Тогда приходится куда-то прятать это сантехническое хамство, которое я выработал. Ну потому что образ ведь должен соответствовать, да?

Входишь в сапожищах такой… У меня же все есть для того, чтобы быть сантехником. Живот нормальный, голос специальный, фразы специфические.

Например: (развязным и наглым тоном — прим. ред.) «Зачем! Кто тут смеситель ломал?». А мне внезапно говорят «Ой, а я вас знаю, вы же Слава Сэ».

И тут приходится меняться на глазах: (вежливо, интеллигентно, с улыбкой — прим. ред.) «Ну зачем же вы смеситель ломали». Вежливый такой, писатель. Сложно, в общем, совмещать. Надо что-то одно.

О психологии: «Для того, чтобы женщина заплакала, не надо даже ее толстой коровой называть»

Вы психолог по образованию. Психология для вас — наука или религия?

— Это все профанация. Главный навык для психолога, который хочет зарабатывать — это уметь заставить женщину заплакать. Потому что слезы — это катарсис. Это то, чего хочет психоанализ.

А для того, чтобы женщина заплакала — не надо даже ее толстой коровой называть. Достаточно сказать: «Я вижу, что вы чувствуете себя одиноко, вас никто не поддерживает, перед вами стена такая. И прямо видно, что вы полны любовью, а ответа нет».

Я сейчас заплачу сама.

— Все себя узнают в этом образе. А ведь любая психологическая проблема решается очень просто. Надо переключить внимание к себе на что-то внешнее.

Не бывает психологических проблем у матерей, у которых заболел ребенок. Потому что они о себе не помнят в этот момент. Начни помогать кому-нибудь другому — и многие твои психологические проблемы уйдут, забудутся.

А психологи немного хитрят и направляют внимание человека на него самого. «Давай мы в тебе будем разбираться». И это будет процесс бесконечный и бесконечный источник денег. Так что я плохо отношусь к психологии. Хотя допускаю, что кому-то помогает: если хочется с кем-то говорить о себе, то это действительно нужно.

Об увлечениях: «Я просто на балет сходил, посмотрел голые ноги, и, видимо, это закрепилось»

Кого вы особенно любите из современных русских писателей и есть ли те, кого терпеть не можете?

— Среди профессионалов не бывает понятия «любишь — не любишь». Это наш клан. Ведь если человек написал книгу, это по трудозатратам он на весельной лодке переплыл Атлантический океан. Я знаю, сколько это труда. Даже если книга плохая, я все равно уважаю его за то, что он это сделал.

Кем-то я восхищаюсь. Например, Лукьяненко — фантастический фантазер. То, как он лепит сюжеты — в секунду их разворачивает — это просто красота и редкий дар. Ну и Пелевин, конечно, молодец. Прямо молодец-премолодец… Да все хорошие!

Вы еще бардовской песней увлекаетесь.

Это нельзя назвать увлечением. Это крест. Я предпочитаю аккомпанировать своим рижским друзьям, которые играют хуже, чем я.

И еще играю еврейского музыканта на итальянской свадьбе в нашем театре русской драмы. У меня там даже есть слова. Слово «Хэй!». Я сам его придумал, и режиссер согласился.

Барды — немножко специальные люди. Это тоже такой клан, они могут между собой собачиться, но все равно их друг к другу тянет. В этой среде все мои друзья. Я не могу вырваться из этого унизительного сборища. Потому что я там всю жизнь провел. Я их люблю всех.

Какую еще музыку слушаете?

— Все подряд. Французский джаз. В последнее время крутил «Шехеразаду» Римского-Корсакова. Музыка там мне очень нравится. Я просто на балет сходил, посмотрел голые ноги и, видимо, это закрепилось.

Из русской попсы тоже иногда вдруг начинает нравиться какая-то песня. Мне стыдно, я никогда не буду прилюдно это слушать. Это как в ночи жрать какой-нибудь бутерброд с маслом. Например, как-то раз мне понравилась песня Баскова про все цветы. Хочется какой-то грязи, знаете…

А так — все подряд. Стиви Уандера считаю гением. Джазовая канадская певица Дайана Кролл тоже очень нравится.

Вас когда-нибудь в полицию забирали?

— Да. Я когда-то занимался бизнесом. Мой начальник одолжил у бандитов много денег и сбежал. Тогда бандиты поймали меня и мою жену, мы посидели немножко у них в заложниках.

Потом приехала полиция. И поскольку я не мог рассказать, что у меня к этим бандитам претензии (по понятным причинам) и полицейские якобы без моих письменных показаний не могли отличить бандитов от небандитов, то мы вместе с ними оказались в каталажке. И какое-то время там сидели.

А потом полицейские открыли каталажку, выпустили нас с женой и сказали: «У вас есть полчаса. Потом мы их тоже выпустим». И мы побежали из Москвы в Ригу и больше большим бизнесом не занимались.

А вам нравится слава? Когда вы на сцене, вас все любят, кругом поклонники.

— Ну что значит «все вас любят»? Смотришь в зал — кто-то там сидит, улыбается, и видно, что человек готов выскочить на сцену и целоваться. А кто-то случайно зашел. Это как в Молдавии, когда гениальный организатор выступления нагнала в зал толпу людей по принципу «А что там будет?» — «А вот сходи, тебе понравится». И половина зала не знала, куда идет.

И после концерта там ко мне подошел слегка поддатый человек. И говорит: «Слушай, я тебя не читал. И не буду. Но ты, главное, не волнуйся. Чего ты волнуешься?». И начал показывать, как мне надо себя вести на сцене.

А есть еще один тип — экзальтированные женщины, которые чего-то ждут от встречи. У них в голове — готовая картина о том, что должно произойти после моего выступления. Что она подойдет — и я ее узнаю. Ведь она-то про меня все уже знает, и главное — она мне идеально подходит. Я ж не слепец бесчувственный.

А я — он. И она так медленно уходит, и печально оборачивается. Бывают такие неловкие моменты.

Женская голова в этом смысле удивительная. В ней все происходит само по себе. Вот мне приходит письмо «я вас читаю, вы интересный». Следующее письмо — уже что-то аналитическое и критическое про меня. Я ей отвечаю иногда. И у женщины в голове разворачиваются отношения со мной. Примерно на пятом письме она меня уже обвиняет в том, что я негодяй. На шестом прощает. Мне даже отвечать не надо — там такая жизнь сама по себе. Там кино само по себе снимается. Надо только в конце попросить «Пришлите мне весь текст, я его вставлю куда-нибудь».

О городах и странах: «В Ростове совершенно яростное гостеприимство»

Где бы вам хотелось жить, если не в Латвии?

— В Казани, разумеется. Я тут поездил. Казань не хуже Риги мне показалась. Чистый, хорошо сделанный город. Наверно, самый европейский город России, который я видел. Даже Питер не такой. Где ездят троллейбусы — еще ничего. А в подворотню зайдешь — и там сразу Европа заканчивается. А у вас чисто. И спокойно.

Это-то понятно. А если бы не было Казани?

– На Лазурном берегу. Я там побывал и считаю, что это рай земной. Тем, кто там родился, повезло при жизни. Беда в том, что им помирать не будет хотеться.

Вы сейчас в Ростове были. Что там интересного увидели?

– Совершенно яростное гостеприимство там. Просто на износ. Я просился поспать пойти, но мне сказали: «У нас другая программа».

Меня там на массаж отправили, и впервые в жизни меня другой мужчина трогал за попу. Незабываемые впечатления. Я не хотел. Но мне организатор сказал: “Ты слишком устал, чтобы спать. Пойдем сейчас на массаж”. И там импозантный мужчина по имени Сергей… Этот массаж — он, наверное, за последний год самое яркое впечатление в моей жизни. Не буду детали рассказывать, там очень интимно все было.

И потом были прогулки по Ростову, бары какие-то. Очень много красивых девушек. Я в первый раз в жизни столько моделей видел одновременно: заходят человек 50. То ли на автобусе их привезли в этот пивной ресторан, то ли что.

Может быть, я просто в таком кругу общался, и в Ростове нормальные люди живут по-другому. Но организаторы представили город как бесконечный праздник. Алкоголь, еда и прямо вот эгегей. Истерика. Я без сил совершенно в Казань приехал. Очень трудно бывает развлекаться.

Вот в Казани меня берегут. Это вот всего лишь четвертая еда за сегодня (настороженно смотрит на чак-чак — прим. ред.) . Правда, обеда еще не было. А в Ростове тепло. Но им бы хорошо со шваброй разобраться, подмести город. У казанцев научиться.

А Минск как вам понравился?

— В любом городе все всегда сводится к людям. Уже после десятого города с точки зрения архитектуры все города сливаются в один. Если это не Казань.

А запоминаются люди. Я помню, где кто живет. А какая архитектура — ну тут же нигде нет такого, как, например, в Риме. Там экскурсовод ведет тебя мимо церкви и говорит: ну это новодел, 14 век. На это даже смотреть не надо. А у нас по сравнению с этим даже и говорить не о чем. Зато люди у нас такие, каких в Риме нет.

Куда бы я ни приезжал — это здорово. Каждый раз после двух дней пребывания где-нибудь я хочу жить в этом городе.

О детях и зяте: «Сейчас я был бы рад, если бы меня шлепала двадцатипятилетняя учительница химии»

В детстве вы были сложным ребенком? Хулиганили?

— Я был тихим. Но как-то раз взорвал папин порох. Весь. Папа был охотником, я нашел, где он порох хранит — и мы его взрывали этот в каких-то злачных местах. Я не считаю это каким-то серьезным проступком. Но папа, когда пороха не нашел, счел по-другому.

А еще на уроках я книжки читал. Учительница химии меня за это шлепала. Сейчас я был бы рад, если б она меня шлепала. А тогда она была двадцатипятилетняя старуха, и мне это казалось недопустимым.

Вам не хочется превентивно дать по морде поклоннику старшей дочери?

— Он хороший. Моя старшая дочь внезапно сама по себе озадачилась учебой и решила закончить два класса школы за один. Для этого перешла в другую школу, стала доучиваться экстерном и познакомилась с учителем истории, который на два года старше ее. Ему 20, ей 18. И вроде бы это недопустимо. Но я его видел со своего девятого этажа. Это приличный молодой человек.

И когда моя дочь Маша описала другие варианты кавалеров… Один на спор, проиграв в карты, колол чернила себе в вену. «Вот, папа, за мной ухаживают, — говорит она. — Вот Виталик. Виталика все бьют, потому что он странноватый. Он какую-то олимпиаду выиграл, его побили за это. Второй — тот с чернилами. А третий — учитель истории. Кого ты выбираешь?». Она же заранее знала ответ.

Он ростом 186 сантиметров, Маша ниже. Когда она мне описывала его рост, сказала: «Вот мы стоим в подъезде в четыре утра. Я стою на ступеньку выше, и когда я на каблуках, его лицо напротив моего». И я ей говорю: «Хватит рассказывать, Маша. Дальше я знать ничего не хочу».

А тестем вы будете хорошим?

— Учитель истории не говорит по-русски. Там хорошая семья, мама педагог. А латыш у нас считается хорошим зятем. Они тихие, если не квасят.

Так что если он будет хорошим зятем, то я буду хорошим тестем. Кстати, его маме не сказали, что я сантехник: я для нее известный русский писатель.

Вас дети читают? Вы очень много про Машу пишете, я б на ее месте ходила и стеснялась.

— Нет, они этим пользуются. Младшая на автобусной остановке познакомилась в магазинчике с продавщицей. Она ей показала книжку и сказала «Вот тут про меня написано». И теперь ей в этом магазинчике чай наливают. Она туда заходит ждать автобус.

Старшая какие-то там себе оценки выправила, потому что учительница географии прочла на уроке мой пост и говорит: «Хорошее настроение, молодец твой папа. Пять».

Так что это чаще в плюс, чем в минус. Опять же, в школе: если папа сантехник — это одно, а если писатель — совсем другое сразу.

О женах: «Если открывается бутылка Совиньон Блан — значит, в следующий раз мы будем разговаривать через три дня»

Вы и ваш добрый, ироничный лирический герой совпадаете? Или он — ваше улучшенное альтер эго?

— Он другой. Он не злится никогда. А я бываю вспыльчив и гневлив. Мой герой, к типажу которого я в жизни пытаюсь стремиться, в случае раздражающих ситуаций просто поноет или вздохнет. А мне в жизни ироничности не хватает.

Хотя я понимаю, что, например, если ругаешься с женой, то лучший способ — все свести на шутку, чтобы она рассмеялась. Но иногда же, блин, ну не хватает ни разума, ни сил!

И вот уже разошлись, и поздно шутить, и она надулась. Сидит, не разговаривает. Вино пьет. Демонстративно. У нас это признак. Если открывается бутылка Совиньон Блан — значит, все. В следующий раз мы будем разговаривать через трое суток.

Кто в доме хозяин?

— Главные вопросы (кто будет президентом) решаю я, а мелкие (куда потратить деньги) — жена. Я считаю, что я главный, но мои вкусы определяет она. Она определяет, что мне нравится. «Все будет как ты захочешь, и сейчас я тебе расскажу, чего ты захочешь».

Например, я смирился с тем, что жена лучше, чем я, знает дорогу. В любых ситуациях. И по какой полосе ехать, и с какой скоростью. А мне так проще. Так путешествие сразу налаживается.

Я не могу вспомнить, в каких ситуациях мое мнение победило. Ну то есть я главный, кто же еще.

Первая жена вас бросила, когда вы ушли в сантехники.

— Потом подруге пожаловалась: «Я же не знала, что он писателем станет». А вообще, у нее все хорошо. Она хорошо зарабатывает, очень активная. Подралась с мужиком на заправке за место к шлангу накачивания шин. Причем врезала ему первая. И засудила его.

В общем, у нас в Латвии есть женщины с темпераментом. Почти с татарским. Кстати, моя теперешняя жена наполовину татарка — у нее родственники в Елабуге.

Она не ревнует, когда провожает вас в поездки, а вы рассказываете про поклонниц и моделей?

— Она для вида, конечно, ревнует. Но вот я уезжал и говорю ей: «Я 24 февраля вернусь в семь часов, ты можешь меня встретить?». Она посмотрела в какой-то график (составила себе список, чтобы не скучать) и говорит: «Нет, в семь я еще буду занята».

А ведь женщины ко всему плохому готовятся заранее. И оказалось, что у нее даже уже готов план на случай если я не вернусь и заведу себе кого-то прямо в поездке. Она уже знает, в какую квартиру переедет от меня. Я об этом никогда не думал, и поводов никаких не давал. Поэтому был крайне удивлен.

А еще я боюсь, что вот я сейчас уехал, а там Бог знает что творится. Кто кого ревновать еще должен.

О свободе и страхах: «Я никогда не сплю в самолете, потому что должен же кто-то держать самолет в воздухе силой своего ужаса»

— Чего вы боитесь?

— Ничего, кроме бедности. Я боюсь нищеты. У меня были в жизни тяжелые периоды, когда пять евро — это были деньги на неделю, причем с детьми. И я боюсь повторения этой ситуации.

И за детей боишься сразу. Это же мистическое переживание. Я участвовал в родах обеих дочерей, и когда первая появилась — я понял, что теперь есть человек, за которого боишься больше, чем за себя. И с тех пор постоянно ухо востро. Потому что старшая у меня еще бестолковая, и когда она уходит одна на кухню, то я уже жду, что сейчас там прозвенит, куда упадет и нет ли там каких-нибудь опасных предметов. Поэтому за детей страх иррациональный.

Страх смерти тоже. Это как в самолетах: ты боишься, но все равно летишь. Я как-то летел, и мужчина в полный рост встал на взлете и стал креститься. Его сажают пристегиваться, а он крестится. И тогда у меня появилась фраза «Я никогда не сплю в самолете, потому что должен же кто-то держать самолет в воздухе силой своего ужаса».

Что для вас свобода?

— Это очень близко к деньгам. Потому что единственное, что они дают, — это свободу от обстоятельств. А вся остальная свобода — внутри нас. Свобода от патриотизма, свобода от привязанностей своих, наций или дурацких идей, свобода ни за кем не следовать.

А вы свободный человек?

— Это можно долго копать. О том, свободен ли индийский йог, сидящий в яме, рассуждать можно долго. Он-то думает, что да. А при этом он сжат обстоятельствами, своей нищетой, например.

И я тоже сжат обстоятельствами. Я отвечаю за своих близких, за вопросы совести, потому что надавал обещаний и не могу их не сдержать. Перед издательством я отвечаю, с которым подписал договор. У каждого есть стандартные несвободы, которые ты сам себе выбираешь.

Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/svobodypl/slava-se-o-jenah-gorodah-santehnikah-i-literature-5c6fbb94ddad6b00af0d7024