Случай в китайской бане

как мы впервые помылись в китайской бане и были в шоке

Было это уже давненько. Я уже побывал в Пекине, и Китай для меня был не в новинку. Хотя каждую буквально командировку в эту страну я находил что-то удивительно и новое для себя.

С сауной познакомился в Шэньчжэне. Это молодой город на Юге Китая рядом с Гонконгом.

Буквально за 3-4 дня интенсивных встреч, переговоров и посещений фабрик дела были улажены. И вот наступило время расслабиться.

Дело было зимой. Зимы на юге Китая без снега и минусовой температуры, но очень некомфортные.

После завершения работы, мы с нашими китайскими коллегами сидели в ресторане, кушали и конечно немного выпивали. Вечер получился отличный, и мы вышли из ресторана. Гостиница наша «Hedong» была буквально в 3-4 минутах ходьбы. Но нас привлекли яркие огни и суета прямо напротив ресторана из которого мы вышли.

Что там? Мы подошли чтобы узнать. Оказалось то это празднует открытие новая сауна «Pacific sauna». С виду вход был больше похож на игривое заведение и манил огнями. Выяснили что цена на сегодня льготная, как для первых посетителей, и вошли внутрь.

В сауну в Китае я попал впервые. Мне было все очень интересно. Выдали браслет на руку с номером. Он же оказался еще и ключом от шкафчика в раздевалке. Дальше спустились в раздевалку.

Разделись, дальше вошли в саму сауну. Помещение красиво! Роспись, несколько разного размера бассейнов, в самом большом джакузи, две парилки: одна с сухим паром, во второй пар такой что ничего не видно.

Насколько оказалось приятно напарившись в парилке окунаться сначала в небольшой бассейн с ледяной водой, а после него перешагивать в бассейн с теплой водой еще и с какими-то травами. Блаженство. Особенно из бассейна в бассейн, температура разная, ощущения непередаваемые.

Вокруг кстати умывальники с щетками, и бритвенными приборами. Можно и побриться заодно.

Здесь же делают скраб. Жесткой рукавицей, полотенцем сдирая кожу почти буквально. Но это только по ощущениям, после можно оценить сколько мертвой кожи вокруг лежака. После всех процедур, мы поднялись через этаж выше в общий зал. Огромный общий зал разделен на курящую и некурящую части. Там же в центре находится ресторан. В ресторане еда за дополнительную плату, но еда китайской, японской и западной кухонь.

Дальше мы пошли просто как на экскурсию. И чем дальше я все это видел и пробовал, тем больше просто был шокирован.

Зал для отдыха это ряды специальных кресел. В кресел ты полусидишь, и по желанию управляя пультом можешь и лежать. Тут же по желанию сделают массаж ног. маникюр, массаж головы, и почистят уши.

Каждое место оборудовано телевизором, звук идет из встроенных колонок в подголовник, соседу ничего не слышно, все индивидуально.

Многие так и спят укрывшись одеялом.

На этаже находятся: зона для игры в биллиард, в теннис, уголок для игр на компьютере и выход в интернет с публичных компьютеров. Все сидят в небольших индивидуальных кабинках.

Можно смотреть кино в маленьком кинотеатре, и даже спать в нем.

Можно читать книги или газеты в читальном зале. Зона для игры детишек, кто приходит семьями.

На других этажах находятся массажные кабинеты для разных массажей. Например обычный китайский делают на узком массажном столе, а вот японский и тайский массажи делают на широких специальных кроватях. После массажа можно остаться ночевать в этой комнатке.

Я и мой товарищ были потрясены таким огромным комплексом в несколько этажей. На одном их этажей были еще комнаты в которых было тепло, и они отделаны разными камнями, китайцы сказали что это полезно для здоровья полежать в такой комнате. Что мы и сделали.

По цене насколько я помню было так: за вход на сутки была оплата 168 юаней. Входило: сауна, после в зоне отдыха чай, кофе и фрукты бесплатно и в любых количествах, плюс 60 минут обычного китайского массажа всего тела. Возможность спать в общем зале отдыха.

Если выбирать другие типы массажа, то нужно уже доплачивать разницу, за еду и выпивку тоже оплата отдельно.

В любом случае, попариться, сделать массаж, наесться фруктов, напиться чая и поспать стоило столько же, как и ночевка в гостинице.

Так что если вы в городе на 1-2 дня, то можно вместо гостиницы переночевать в сауне. Багаж сдаете в камеру хранения здесь же. С собой в зал отдыха можно взять планшет или ноутбук, если нужно поработать. Вайфай есть и все это бесплатно.

Китайцы идут в такой центр расслабления и здоровья целыми семьями, на выходных. Очень много приезжих из Гонконга тоже ночуют здесь.

С тех пор как я попробовал что такое китайская сауна, я часто посещал ее во время приезда в Шэньчжэнь. Потому что всегда останавливался в одной и той же гостинице, а сауна была прямо за углом.

Будете в Китае — обязательно посетите китайский оздоровительный комплекс, его могут называть и сауна и СПА и Relaxation Center, но суть у них одна — дать человеку настоящий отдых и наслаждение.

Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/kitai/kak-my-vpervye-pomylis-v-kitaiskoi-bane-i-byli-v-shoke-5c99f8341a1ea000b4de32d0

Баня в Китае – наслаждение радостями бытия

Во всём мире исторически появилось много видов бань. И каждая из них уникальна своими традиционными банными процедурами:

• в римской – общаются, решают рабочие дела, делают физические упражнения
• в русской бане исцеляются хорошим паром с веником, иногда устраивают застолья и праздники
• финскую баню ценят за оздоравливающее расслабление в экстремально жарком воздухе

Бани в Китае: традиции и новшества

Большой интерес у россиян вызывают традиционные китайские бани.
Они древнее славянских, а банные правила и процедуры складывались в древнем Китае тысячелетиями.

Современные китайцы в баню ходят очень часто: и после работы, и в выходные. Одна из причин такой популярности мытья в бане – дорогая водопроводная вода в домах. А здесь можно помыться, сэкономив на расходе воды, поправить здоровье и отдохнуть. Можно даже пообедать и выспаться, посмотреть телевизор, просто пообщаться с друзьями.

Познайте китайскую баню – не пожалеете. Откроете для себя секреты наслаждения жизнью.

Парилку китайцы нагревают до 90°C, не используют веники, и, конечно, не прыгают из парилки в снежные сугробы, а только в небольшие бассейны с холодной водой, или идут в охлаждающие комнаты с холодным воздухом вместо «русских сугробов».

Современные бани в китайском городе состоят из множества залов и комнат. Здесь можно отдыхать несколько дней: лежать или спать на диване, выпивать и расслабляться, в общем, жить, почти как в обычной гостинице.
Есть комнаты для игр: бильярд, пинг-понг, шахматы. Играть можно без дополнительной платы за это.

Один заход в приличную баню стоит не меньше 170 юаней. По курсу – это 1600-1700 российских рублей. Сутки посещения стоят дороже.
За отдельную плату можно вкусно поесть в ресторане с китайской и европейской кухней.

Баня в Китае – это знаменитый азиатский сервис!

Все банщики одеты в национальную одежду. Посетителю при входе дают «индивидуальный комплект». В него входят обязательные китайские тапочки и полотенце.

Сотрудники постоянно улыбаются, очень тактичны, вежливы и заботливы со всеми.
Даже если вы не говорите по-китайски, не бывает никакого дискомфорта: с вас снимут одежду, наденут тапочки, проводят в нужную комнату, включат телевизор и подадут всё, что вы заказали.

В бане профессионально делают более 40 видов массажа: от общего оздоровительного, до специального лечебного.

Самая популярная процедура – «чистка тела». В неё входит комплекс массажа с маслами и солями. Китайцы считают, что «чистка тела» позволяет как бы «заново родиться», полностью оздоровить и восстановить организм.

Знатоки китайской бани любят «чудодейственный массаж», который опытные массажистки начинают с растирания стоп и заканчивают гипнотическим массажем головы.

Древние китайские мудрецы говорили о бане: «Здесь омолаживаются».
Современные китайцы добавляют: «Баня – это наслаждение и полный комфорт!»

Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/saunalife/bania-v-kitae—naslajdenie-radostiami-bytiia-5c9d27cbfa932f00b4b39927

Случай в китайской бане

Две минуты на туалет, избиения, пытки, видеокамеры в бане и допросы. 15 месяцев в китайском «лагере перевоспитания»

Иллюстрация: Мария Толстова / Медиазона

​Выросшая в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая этническая казашка Гульзира Ауелхан рассказывает, как поехала на родину за благословением отца, а оказалась в «центре профессионального обучения и повышения квалификации», где «учеников»-мусульман кормят свининой, а за слезы и жалобы воспитатель бьет дубинкой по голове.

17 июля 2017 года 38-летняя Гульзира Ауелхан перешла границу Казахстана и Китая на пограничном пункте «Хоргос», была задержана и доставлена в полицию. 19 июля ее отправили в лагерь. Выйдя оттуда в октябре 2018 года, Ауелхан еще три месяца проработала на китайской швейной фабрике и только в январе 2019-го вернулась в Казахстан к мужу и дочери.

Выросшая в Китае женщина говорит на диалекте казахского языка, распространенном в Синьцзяне. Во время разговора корреспондент «Медиазоны» не всегда точно понимала слова Ауелхан, как и она — вопросы журналиста; эти трудные места в тексте сопровождаются примечаниями.

Благословение

Я родилась и выросла в Синьцзяне, там сейчас живут мои родственники и пожилой отец. Я тоже жила в Синьцзяне, пока дочке не исполнилось десять месяцев, а в 2014 году переехала в Казахстан к мужу. Он и дочка — граждане Казахстана, мне же выдали временную регистрацию. Мой отец тяжело болен, он инвалид первой группы и прикован к постели. Я решила, что нужно его навестить и успеть взять его бата перед смертью.

«Ты стала другая»

В июле 2017 года я отправилась к отцу в город Кульджа, это Или-Казахский автономный округ Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая.

Я переходила границу через таможенный пункт «Хоргос». Китайские пограничники, увидев, что я приехала из Казахстана, задержали меня, надели наручники и насильно затолкали в машину. Меня отвезли в ближайший полицейский участок, несмотря на то, что я очень просилась к отцу. Хочу заметить, что в Китай я приехала законно, ничего не нарушала. Причина, по которой меня задержали — пребывание в Казахстане и моя вера в ислам.

По сведениям Human Rights Watch, китайские власти как минимум с 2017 года массово собирают образцы ДНК проживающих в стране уйгуров и казахов. Забор крови проводится под предлогом бесплатного медосмотра. Биометрические данные всех жителей региона в возрасте от 12 до 65 лет хранятся в единой базе данных.

Пока с границы меня довезли до здания местной полиции, наступила ночь. В участке у меня взяли кровь из пальца, задавали вопросы про меня и мою семью, родных. Спрашивали, зачем я ездила в Казахстан, что я там делала, почему уехала из Синьцзяна, заставляли читать хвалебные тексты про Синьцзян, сфотографировали меня и отпустили, но забрали все документы. Сказали, что на следующий день я могу приехать за документами. Я переночевала у родственника, отдохнула и снова поехала в участок за своими документами, оттуда собиралась поехать к отцу. В участке полицейские сказали, что я «стала другая» и меня «нужно перевоспитать и отправить в лагерь на 15 дней». Я попросила перед лагерем дать мне возможность увидеть отца, уверяла, что никуда не убегу, но меня не слушали и сразу повезли в лагерь. Я пробыла в нем не 15 дней, а 15 месяцев.

Первый день в лагере

Когда меня привезли в лагерь, то сразу отправили в баню, велели раздеться и помыться. В бане установлены камеры, за нами все время следили. После того как я помылась, мне выдали одежду. В лагере была форма. Мне велели надеть красный шапан и черный кажекей (шапан — традиционная верхняя одежда, распространенная в Центральной Азии, напоминающая кафтан; кажекей — казахский женский жилет. Хотя собеседница «Медиазоны» не смогла описать лагерную форму другими словами, в репортажах из Синьцзяна можно видеть заключенных в черных куртках с красными рукавами. Когда корреспондент показала Гульзире Ауелхан эти кадры, та подтвердила, что носила именно такую куртку — МЗ).

10 сентября 2017 года Human Rights Watch опубликовала доклад о гонениях на мусульман в Синьцзяне. По данным правозащитной организации, с апреля 2017 года тысячи уйгуров и представителей других тюркских меньшинств удерживаются в лагерях «политического перевоспитания». В лагеря отправляют без суда и следствия; поводом может стать соблюдение мусульманских обрядов, выезд в другую страну или использование мессенджеров, запрещенных в Китае; бывшие узники рассказывают о пытках, запугивании и жестоком обращении со стороны надзирателей. «Би-би-си» в своем расследовании публиковала спутниковые фотографии одного из подобных объектов, Международный консорциум журналистов-расследователей и New York Times обнародовали официальные инструкции для начальников лагерей. По данным ООН за 2018 год, всего в таких учреждениях могло содержаться до миллиона заключенных. В 2018 году власти Китая признали существование «центров профессионального обучения и повышения квалификации» на территории Синьцзян-Уйгурского автономного района. Летом 2019 года журналистам разрешили побывать в некоторых лагерях — им показали, как «ученики» танцуют, поют и рисуют.

Красный цвет обозначал, что я приехала из другого государства и потому являюсь самым злостным нарушителем. Были еще женщины в синих и желтых шапанах. Когда я оделась, меня отвели в класс, где шли занятия. В классе было около 50 женщин. Сам лагерь огорожен высоким забором, на окнах стоят решетки, женские общежития отделены от мужских, повсюду охрана и камеры слежения.

Уколы, свисток, допросы и жолбарыс

В лагере топчут человеческое достоинство, личность, индивидуальность, веру. Каждый день мы учили китайский язык. За слезы и жалобы на руки и на ноги надевают наручники, бьют дубинками. В туалет можно сходить два раза в день в ведро: утром и вечером. На все дается две минуты, если сидишь больше двух минут, воспитатель бьет по голове дубинкой. В лагере мне подстригли волосы, брали кровь на анализы, но никогда не рассказывали, для чего. Через три месяца после поступления в лагерь мне сделали укол, потом было еще несколько уколов. Какой препарат мне вкалывали и для чего, я не знаю, но после него я всегда чувствовала себя плохо, появлялась слабость. Некоторых женщин ночью забирали куда-то, они возвращались под утро, лица их были в синяках и ссадинах, под ногтями кровь. Они говорили, что упали с кровати, а мы боялись спрашивать. У нас не было никаких человеческих прав, нас считали преступниками.

Внутри лагеря нет часов, я никогда не знала, сколько сейчас точно времени. Просыпались мы по свистку. Нам сразу давали веники, мы подметали комнату, нужно было убраться за несколько минут, это все тоже делалось по свистку. Потом был завтрак — черный чай и лепешка. После этого учитель отводил нас в класс. 45 минут идет урок китайского языка, следующий урок — проверочная работа. Затем на четырех страницах надо написать раскаяние: зачем я поехала в Казахстан, зачем я читаю намаз. После того, как написал это, надо прочитать вслух с интонацией, эмоциями. Учитель спрашивает, какое у тебя настроение, с радостью ли ты посещаешь школу. На уроках часто учитель говорил, что нельзя верить в религию, что религия — зло, мы все должны отказаться от намаза, и что после смерти нет загробной жизни.

Потом приносили обед — обычно это был белый рис, иногда со свининой . Кому-то из учеников поручали разложить и раздать обед. После обеда давалось время на отдых. Потом по команде «вставайте!» мы вставали и пели песни на китайском языке, в песнях мы хвалили Китай, пели о том, что в Китае хорошая жизнь, восхваляли партию и ее политику. После этого мы читали книги на китайском языке про Китай. Потом ужин — снова черный чай с лепешкой. К этому времени уже темнело. Охранник и учитель заводили нас в общежитие. Мы садились на стулья и по команде «ложись!» по очереди ложились в свои кровати.

Нам запрещали между собой общаться, смеяться, задавать вопросы учителю можно было только по делу, подняв руку и получив разрешение. Нельзя было даже кашлять. Если очень хочется кашлянуть или чихнуть, нужно сначала получить разрешение учителя. Тех, кто нарушал правила, отводили в камеру и сажали на жолбарыс (по-казахски — «тигр»; металлический стул с замками для рук, ног и туловища, сидя на котором, невозможно пошевелиться — МЗ). Меня несколько раз отправляли на жолбарыс, потому что я сильно скучала по дочке и мужу и плакала. На жолбарыс могли посадить на шесть, 12 или 24 часа.

Иллюстрация: Мария Толстова / Медиазона

За 15 месяцев меня 19 раз вызывали на допросы. Следователи спрашивали, хорошо ли жить в Синьцзяне, вернусь ли я из Казахстана, разведусь ли с мужем, читаю ли намаз, читают ли намаз мои родственники и семья, была ли я за границей и есть ли у меня там какие-нибудь связи. Мне запрещали рассказывать родственникам, которые иногда приезжали ко мне, что происходит в лагере. Меня ругали и говорили, что мой брат должен поменять имя. Его зовут Самидин. Они думали, что слог «дин» это казахское слово дiн — вера. Меня обвиняли, в том, что я поехала во «враждебное» государство. По их словам, у Синьцзяна есть 26 государств-врагов, в том числе и Казахстан. В список врагов входят Америка, Германия, Украина и другие зарубежные страны. Мне говорили, что у меня «одурманенная» голова. Все это они мне говорили на каждом допросе и по многу раз.

В лагере я не видела своими глазами умерших, но было много врачей и медсестер. У меня часто болел желудок, медсестры давали мне лекарства. С более серьезными заболеваниями обращались к врачу. На десять женщин приходился один воспитатель, к которому можно обратиться с проблемой, но нельзя ни на что жаловаться. В лагере я замечала женщин с различными недугами. Например, были немые женщины и инвалиды. На собраниях нам говорили: «Даже если у вас нет рук и ног, у вас есть внутренние органы, почки и печень». Мы все боялись.

Китайская власть точно знает о лагерях. Нас часто собирали пред чиновниками, которые говорили, что у каждого государства есть свои законы и другие страны не имеют права вмешиваться во внутреннюю политику Китая. Однажды в лагерь приехала проверяющая комиссия. Воспитатели велели нам привести себя в порядок, аккуратно причесаться. Тем, кто знал китайский язык, велели сказать, что нам нравится в лагере, мы многому учимся, что нас кормят курицей и бараниной, и за это мы благодарны партии. Когда члены комиссии вошли в класс, мы встали в знак уважения и снова сели на свои места. Комиссия с нами не разговаривала, никаких вопросов не задавала. Мне показалось, что среди них были иностранцы.

Как муж Гульзиры пытался ее спасти

В лагере нам разрешали говорить по телефону с родственниками один раз в неделю по пять минут. Все разговоры прослушивались и записывались. Всегда надо было говорить только хорошее, что у меня все хорошо, я здорова и просто учусь. Замужним женщинам разрешали по одному свиданию с мужем в месяц. Женщины рассказывали, что для таких свиданий есть отдельная комната. Свидание длится два часа. В этой комнате также есть видеокамеры.

Родственники иногда приезжали ко мне, но они всегда боялись, что их тоже заберут в лагерь. Свидание длилось 15 минут. Перед встречей на ноги и на руки надевали наручники. Первое время между мной и родственниками была решетка, потом ее убрали, но все разговоры всегда записывались. Через родственников я передала мужу, что если он меня не вытащит, я умру в лагере.

Все 15 месяцев, что я провела в лагере, у меня не было никакой возможности выйти на связь с мужем. Я не знала, жив ли он и моя трехлетняя дочь, здоровы ли они, ищет ли муж меня. Но теперь я точно могу говорить, что благодаря его стараниям меня отпустили. Муж через родственников узнал, что со мной произошло, и обратился в организацию «Атажұрт еріктілері», тогда их лидером был Серикжан Билаш. Он помог моему мужу грамотно составить жалобы в международные правозащитные организации. Он предал нашу ситуацию огласке. Домой к моему мужу приезжали журналисты, он всем обо мне рассказывал. Нам кажется, я вышла благодаря шуму, который подняли из-за меня мой муж и «Атажұрт еріктілері».

Общественная организация «Атажұрт еріктілері» («Волонтеры родины») с 2017 года помогает казахам, бежавшим из Синьцзяна в Казахстан, узникам лагерей и их родственникам. В марте 2019 года бывший лидер организации Серикжан Билаш был арестован по подозрению в возбуждении розни (статья 174 УК РК). 16 августа Ауэзовский районный суд Алматы признал его виновным и приговорил к штрафу в размере 110 000 тенге (280 долларов США) с запретом руководить общественными объединениями в течение семи лет. Билаш подписал соглашение о признании вины; «Атажұрт еріктілері» продолжает работу.

Официальная позиция Казахстана в вопросе соблюдения прав человека в Синьцзян-Уйгурском автономном районе двойственна. В 2017 году МИД начал с Пекином консультации о судьбе этнических казахов. В 2018 году Кайрат Абдрахманов, занимавший тогда пост министра иностранных дел, сообщил об освобождении из лагерей девяти человек и «работе по еще 170 казахам». В декабре 2019 года президент Касым-Жомарт Токаев в интервью Deutshe Welle высказался о проблемах этнических меньшинств в Китае так: «Идет какое-то намеренное нагнетание вокруг этой темы. Казахстан не должен стать территорией так называемого глобального антикитайского фронта».

Посол Китая в Казахстане Чжан Сяо называет сообщения о содержании казахов в исправительных лагерях «ложью» и «дезинформацией». По его словам, политика властей в Синьцзяне «направлена на борьбу с терроризмом и радикализмом».

В октябре 2018 года из лагеря выпустили 250 человек. Я была среди них. Я наконец-то поехала домой к отцу, оттуда позвонила мужу и увидела на фотографии дочь.

После выхода из лагеря есть два пути: ежедневная работа на фабриках —или, скорее всего, через время тебя снова заберут в лагерь, если не убежать из страны. Я согласилась поработать три месяца на швейной фабрике, мне пообещали за это 600 юаней . На деле заплатили только 230 юаней .

Я шила варежки. Работала каждый день, почти без выходных. Когда три месяца подошли к концу, мне предложили остаться на фабрике еще на год и велели подписать договор. Сказали, если я не подпишу договор, меня снова отправят на перевоспитание. Я испугалась, но все равно не стала ничего подписывать. В туалете по телефону я обо всем рассказала мужу через WeChat — это китайский мессенджер, похожий на WhatsApp. В тот же день на фабрике провели собрание. На глазах у всех охранники вытащили меня из толпы работников и повели в подвал фабрики — это подземная тюрьма. Меня посадили на жолбарыс, заковали руки, ноги и живот, вылили на меня тазик холодной воды и ударили током. От боли я не могла плакать и даже сглотнуть слюну. Под ногти на руках и на ногах загоняли иголки. Этот день длился для меня как год. Я думала, что умру.

Прежде чем я ушла с фабрики и из лагеря, меня заставили подписать около 70 документов. Я не поняла, что я подписывала, но без этого меня бы не выпустили.

Возвращение

В конце 2018 года я приехала в Казахстан. На казахстанской границе меня спросили сотрудники, что я так долго делала в Китае. Я рассказала им все и ответила на их вопросы. В Казахстане я смогла получить вид на жительство, но еще не получила гражданство. Без него я не чувствую себя защищенной.

За то, что я рассказываю, как издеваются над мусульманами в Синьцзяне, мне в WhatsApp приходят с незнакомых номеров угрозы. Мне пишут сообщения с примерно таким содержанием: зачем тебе политика, предательница, сумасшедшая, не торопись, настанет твой час и ты за все ответишь, в любой момент мы можем забрать тебя назад.

Сейчас вместе с мужем и дочкой мы живем в поселке Шелек Алматинской области. Мы живем только на заработки мужа, я не могу работать: после лагеря и фабрики здоровье сильно ухудшилось. После уколов, которые нам вкалывали, я постоянно чувствую слабость во всем теле, быстро устаю, у меня кружится голова. Лагерь перечеркнул мою жизнь, сейчас я пытаюсь все начать заново.

Раз в неделю наши авторы делятся своими впечатлениями от главных событий и текстов

Источник статьи: http://mediazona.ca/article/2020/01/23/gulzira