Глава 4. У тёти.
День стоит голубой и чудесный. Небо вздымается над городом, как гигантский шёлковый шатёр. Мы проезжаем по улицам довольно оживлённого в это время города. Повсюду весит реклама, и стоят магазины, рядом проезжают трамваи и автобусы.
После недолгой поездки по улицам города мы приехали по нужному адресу и быстро нашли многоэтажный дом, где живёт тётя. Тётя жила на втором этаже. Мы с мамой подошли к подъезду, который был довольно странный и маленький. Зайдя в него, перед нами в маленькой комнате сидела консьержа и что-то читала. Лестницу мы не нашли, вероятнее всего она начинается за комнатой консьержи, поэтому мы решили поехать на лифте. Их было два, мы зашли в один из них. Цифры над кнопками были стёрты, я долго пытался найти цифру 2, и всё-таки интуитивно по расположению кнопок нашёл нужную.
Лифт быстро поднялся, мы вышли и подошли к нужной нам двери, и позвонили. Тётя открыла и поприветствовала нас. На меня своими испуганными глазами смотрел тётин серый кот Максик, которого она очень любила, он часто становился темой в её разговорах.
Квартира у тёти была довольно просторная. Сразу справа была кухня, чуть дальше комната её дочери Ани. Прямо находиться светлый зал, сделанный в хорошем ремонте, правда старый и маленький телевизор не вписывался в эту новизну. Справа, проходя дальше по коридору находиться тётина спальня, тоже светлая с большой кроватью и шкафами. Рядом с ней находиться рабочий кабинет, где за столом стоит компьютер, а также много шкафов с различными на них документами и фотографиями. Ванная и туалет, как это часто бывает в многоэтажных квартирах, разделены на отдельные комнатки, которые находились напротив спальни и зала.
Мама ещё немного постояла в коридоре, немного посмотрела на квартиру, затем попрощалась, давая наставления и советы, и затем ушла. Она ушла и теперь я её ещё не скоро увижу. Теперь я остался один с тётей. Она предложила мне отдохнуть, я согласился, хотя я и не особо устал, просто делать было нечего, а до вечера было ещё далеко, отдых хоть немного поможет скоротать время.
Тётя постелила мне местечко на небольшом диване в комнате её дочери и ушла. Я лёг, разглядывая комнату, и попытался вздремнуть. Рядом с диваном в комнате стояла небольшая тумбочка с маленьким на ней зеркалом, заставленная косметикой, серёжками и другими женскими принадлежностями. Из кухни доносился тихий тётин шум мытья посуды. Сверху, надо мной, тоже кто-то шумел и на каблуках топал по своей квартире.
Медленно приближается вечер. Я сижу за кухонным столом, и мы с тётей болтаем на разные темы. Кот спрятался от меня на стуле под столом, видимо он не совсем мне ещё доверяет, что я свой, а не чужой ему.
Тётя поставила варить пельмени, а я тихо начинаю поглаживать кота под столом, внушая ему своё доверие и доброту. И тут мне позвонила мама и сообщила приятную для меня новость, что я получил за экзамен две четвёрки по математике и русскому языку. Зато по обществознанию получил тройку, но теперь это не столь важно. Обществознание было лишь для меня экспериментом; своеобразной проверкой моих знаний и на аттестат этот экзамен не повлияет. Главное, что по основным предметам я справился. И теперь я свободен и уже со спокойной душой могу отправляться в поездку.
Затем пришла дочь тёти Аня, и когда она зашла начала говорить мне, какой я уже стал большой. Мы поели и пошли каждый по своим комнатам и делам. Я всё ещё никак не мог привыкнуть к тётиной зеркальной дверце шкафа, стоявшей напротив входа в кухню. Кто только придумал ставить зеркало напротив входа в комнату! Всегда выходя из кухни, или просто посмотрев вправо с кухонного дивана, всегда пугаешься самому себе и своему отражению в зеркале.
Наступала тихая ночь, я смотрел телевизор, и пора было уже ложиться спать. Меня положили спать на большом диване в зале, на котором была куча подушек и огромный плюшевый медведь.
-Только бы эту ночь уснуть, и наконец-то уже завтра начнётся наша поездка. Эх, поскорее бы уже наступил завтрашний день, — говорю я тёте.
-Ничего, уснёшь, я вот, например, всегда ложусь, закрываю глаза, расслабляю челюсть и начинаю про себя читать «Богородицу», – ответила мне тётя, и пошла к себе в комнату.
Ещё не совсем стемнело, и в комнате было ещё довольно светло, несмотря на время. Я решаю ещё немного посмотреть телевизор. По которому шёл сериал «Куприн», который вот ещё только недавно рекламировали. Я ещё немного посмотрел, выключил телевизор и лёг спать. Как ни странно, но волнения почти и не было, даже было как то легко на душе, что я здесь у тёти. Заснул я довольно быстро.
Источник статьи: http://mylektsii.su/10-4915.html
В тетиной постели первая близость
кто был главный в постели? Кто хозяйка в доме, тот командует и в спальне. Иначе не могло быть у моей тетушки.
–Пойдем в постель,- тетя Марина встала и не оборачиваясь, не смотря, иду ли я за ней. направилась в спальню, на ходу снимая халат.
Вот свершилось. Не я племянник затащил зрелую женщину в постель. а она сама тетя звала меня к себе. Удивительно, но я испугался, чувство стыда и боязливость, что я как то не так поведу себя с женщиной накатило на меня… Испугалась даже моя эрекция.
-Племяш, иди я тебя согрею- уже настойчивый и властный голос тети Марины позвал меня.
Вошел в спальню, тетя лежала на кровати накрывшись простыней, торчала только голова и я удивился как смешливо и озорно сияли глаза немолодой женщины. Ноги были чуть раздвинуты и слегка согнуты в коленях, под простыней выделялась грудь, я не знал, что делать дальше, раздеться и предстать перед женщиной которая годилась в матери совершенно голым или лечь рядом в халате, кровать была односпальной и не позволяла этого сделать. А может сдернуть простынь с тела голой женщины или….
Тетя Марина помогла племяннику и со словами
– Поцелуй меня,- закрыла сияющие глаза..
Поцелуй, это то самое спасительное, я склонился на тетиной головой и наши губы встретились, сначала робко, потом со страстью, Я тоже закрыл глаза наслаждаясь этим первым поцелуем, Чувствуя как тетина рука проникает мне под халат и гладит между ног. Первая женщина которая чувствует мою эрекцию-ЭТО МОЯ ТЁТЯ !!
-Ну что будем шалить?- после поцелуя слышу я и открываю глаза, вижу лицо тети, смеющиеся глаза и тело уже наполовину скрытое простыней, перед глазами небольшая слегка обвислая грудь моей моей тетушки.
Источник статьи: http://proluba.ru/uncategorized/pro-eto/mm/z/
Рассказ про баню зимой с женщиной
| Категория: | Творчество |
|---|
| Опубликовал: svasti asta, посмотрело: 99 192, фото: 1
. Солнце еще не встало, а Мишка уже был на Барсучьем бору. Там, километрах в трех от деревни, стоял пустующий домик серогонов. Мишка сделал еще ходку до деревни, притащил рыбацкие снасти и, вернувшись назад, замел еловым лапником свои следы.
Теперь он чувствовал себя в безопасности, затопил жаркую буржуйку, наварил картошки, с аппетитом поел.
Солнце стояло уже высоко, когда он отправился к реке ставить верши. С высокого берега открывалась неописуемая красота лесной речки, укрытой снегами. Мишка долго стоял, как зачарованный, любуясь искрящимся зимним миром. На противоположной стороне реки на крутом берегу стояла заснеженная, рубленая в два этажа из отборного леса дача бывшего директора леспромхоза, а ныне крутого бизнесмена –лесопромышленника. Окна ее украшала витиеватая резьба, внизу у реки прилепилась просторная баня. Дача была еще не обжита. Когда Мишка уезжал в Питер, мастера из города сооружали камин в горнице, занимались отделкой комнат. Теперь тут никого не было. И Мишка даже подумал, что хорошо бы ему пожить на этой даче до весны. Все равно, пока не сойдет снег, хозяевам сюда не пробраться. Но тут же испугался этой мысли, вспомнив, что за ним должна охотиться милиция.
Он спустился к реке, прорубил топором лед поперек русла, забил прорубь еловым лапником так, чтобы рыба могла пройти только в одном месте, и вырубил широкую полынью под вершу.
Скоро он уже закончил свою работу и пошел в избушку отдохнуть от трудов. Избушка была маленькой, тесной. Но был в ней особый лесной уют. Мишка набросал на нары лапника и завалился во всей одежде на пахучую смолистую подстилку, радуясь обретенному, наконец, покою.
Проснулся Мишка от странных звуков, наполнивших лес. Казалось, в Барсучьем бору высадился десант инопланетян, производящих невероятные, грохочущие, сотрясающие столетние сосны звуки. Мишка свалился с нар, шагнул за двери избушки.
— Путана, путана, путана! — гремело и завывало в бору.— Ночная бабочка, но кто ж тут виноват?
Музыка доносилась со стороны реки. Мишка осторожно пошел к берегу. У директорской дачи стояли машины, из труб поднимались к небу густые дымы, топилась баня, хлопали двери, на всю катушку гремела музыка, то и дело доносился заливистый девичий смех.
У Мишки тревожно забилось сердце. Он спрятался за кустами и, сдерживая подступившее к горлу волнение, стал наблюдать за происходящим.
Он видел, как к бане спустилась веселая компания. Впереди грузно шел директор их леспромхоза, следом, оступаясь с пробитой тропы в снег и взвизгивая, шли три длинноногие девицы, за ними еще какие-то крупные, породистые мужики. Скоро баня запыхала паром.
Изнутри ее доносилось аханье каменки, приглушенный смех и стенания.
Наконец, распахнулись двери предбанника, и на чистый девственный снег вывалилась нагишом вся развеселая компания. Мишкин директор, тряся отвислым животом, словно кабан пробивал своим распаренным розовым телом пушистый снег, увлекая компанию к реке, прямо в полынью, где стояла Мишкина верша.
Три ображенные девицы оказались на льду, как раз напротив Мишкиной ухоронки. Казалось, протяни руку и достанешь каждую.
От этой близости и вида обнаженных девичьих тел у Мишки, жившего поневоле в суровом воздержании, закружилась голова, а лицо запылало нестерпимым жаром стыда и неизведанной запретной страсти.
Словно пьяный, он встал, и, шатаясь, побрел к своему убогому пристанищу. А сзади дразнил и манил волнующе девичий смех и радостное повизгивание.
В избушке смолокуров он снова затопил печь, напился чаю с брусничным листом и лег на нары ничком, горестно вздыхая по своей беспутной никчемной жизни, которая теперь, после утреннего заявления по радио, и вовсе стала лишена всякого смысла.
Мишка рано остался без родителей. Мать утонула на сплаве, отец запился. Сказывают, что у самогонного аппарата не тот змеевик был поставлен. Надо было из нержавейки, а Варфоломей поставил медный. Оттого самогонка получилась ядовитая.
Никто в этой жизни Мишку не любил. После ремесленного гулял он с девицей и даже целовался, а как ушел в армию, так тут же любовь его выскочила замуж за приезжего с Закарпатья шабашника и укатила с ним навсегда.
А после армии была работа в лесу, да пьянка в выходные. Парень он был видный и добрый, а вот девиц рядом не случалось, остались в Выселках одни парни, девки все по городам разъехались. Тут поневоле запьешь! Уж лучше бы ему родиться бабки Саниным козлом! Сидел бы себе на печи да картошку чищеную ел. Ишь, в кабинете ему студено!
Мишке стало так нестерпимо жалко самого себя, что горючая слеза закипела на глазах и упала в еловый лапник.
. Ночью он вышел из избушки, все та же песня гремела на даче и стократным эхом прокатывалась по Барсучьему бору:
«Путана, путана, путана,
Ночная бабочка, но кто ж тут виноват?»
Столетние сосны вздрагивали под ударами децибелл и сыпали с вершин искрящийся под светом луны снег. Луна светила, словно прожектор. В необъятной небесной бездне сияли лучистые звезды, и, ночь была светла, как день.
Мишку, будто магнитом, тянуло опять к даче, музыке и веселью. И он пошел туда под предлогом перепроверить вершу. Ее могли сбить, когда ныряли в прорубь, или вообще вытащить на лед.
Директорская дача сверкала огнями. берега Мишка видел в широких окнах ее сказочное застолье, уставленное всевозможными явствами. Кто-то танцевал, кто-то уже спал в кресле. Вдруг двери дачи распахнлись, выплеснув в морозную чистоту ночи шквал музыки и электрического сияния.
Мишка увидел, как кто-то выскочил в огненном ореоле на крыльцо, бросился вниз в темноту, заскрипели ступени на угоре, и вот в лунном призрачном свете на льду реки он увидел девушку, одну из тех трех, что были тут днем. Она подбежала к черневшей полынье, в которой свивались студеные струи недремлющей речки, и бросилась перед ней на колени.
Мишка еще не видывал в жизни таких красивых девушек. Волосы ее были распущены по плечам, высокая грудь тяжело вздымалась, и по прекрасному лицу текли слезы.
Вновь распахнулись дачные двери, и на крыльцо вышел мужчина:
— Марго! — крикнул он повелительно.— Слышишь? Вернись! Видимо, он звал девушку, стоявшую сейчас на коленях перед полыньей.
— Маля! — повторил он настойчиво,— Малька! Забирайся домой. Я устал ждать.
Девушка не отвечала. Мишка слышал лишь тихие всхлипывания. Мужчина потоптался на крыльце, выругался и ушел обратно. Девушка что-то прошептала и сделала движение к полынье.
Мишке стало невыносимо жалко ее. Он выскочил из кустов и в один миг оказался рядом с девицей.
— Не надо! — сказал он деревянным голосом.— Тут глубоко. Девица подняла голову.
— Ты кто? — спросила она отрешенно. От нее пахло дорогими духами, вином и заграничным табаком.
— Мишка,— сказал он волнуясь.
— Ты местный?
— Живу тут. В лесу,— все так же деревянно отвечал Мишка. Девица вновь опустила голову.
— А я Марго. Или Маля. Путана.
— Это, стриптизерша, что ли?
-Да нет. Путана.
Мишка не знал значения этого слов и решил, что путана — это фамилия девицы.
-Ты, это, не стой коленками на льду-то,— предупредил Мишка.— А то простудишься.
Девица вдруг заплакала, и плечи ее мелко задрожали. Мишка, подавив в себе стеснение, взял ее за локотки и поставил рядом с собою.
— Слышишь, Мишка,— сказала она вдруг и подняла на него полные горя прекрасные глаза.— Уведи меня отсюда. Куда-нибудь.
И Мишка вдруг ощутил, что прежнего Мишки уже нет, что он весь теперь во власти этих горестных глаз. И что он готов делать все, что она скажет.
— У меня замерзли ноги,— сказала она.— Погрей мне коленки. Мишка присел и охватил своими негнущимися руками упругие колени
Мали. Ноги ее были голы и холодны. Мишка склонился над ними, стал согревать их своим дыханием.
— Пойдем,— скоро сказала она.— Уведи меня отсюда скорее.
— Они поднялись по тропе в угор. Неожиданно для себя Мишка легко подхватил ее на руки и понес к своему лесному зимовью. А она охватила его руками за шею, прижалась тесно к Мишкиной груди, облеченной в пропахшую дымом и хвоей фуфайку и затихла.
Когда Мишка добрался до избушки, девушка уже глубоко спала.
Он уложил ее бережно на укрытые лапником нары и сел у окошечка, прислушиваясь к неизведанным чувствам, полчаса назад поселившимся в его душе, но уже укоренившимся так, словно он вечно жил с этими чувствами и так же вечно будет жить дальше.
Маля чуть слышно дышала. Ночь была светла, как день. За окошком сияла прожектором луна.
Источник статьи: http://www.perunica.ru/tvorchestvo/9380-rasskaz-pro-banyu-zimoy-s-zhenschinoy.html
Порочная связь (Тётка). Племянник и тётка. Душегуб (5)
Племянник и тётка. Душегуб
Вспомнилось, как маленькая Танька все время бегала «хвостиком» за Колькой. А ему хотелось с ребятами покататься на велосипеде, наперегонки промчаться по шоссе, смотаться на речку или ещё куда-нибудь, куда не только Таньке нельзя было ходить, но и ему. Девчонка все время следовала за ним, как хвостик. И как бы Колька ни прогонял её домой, она не отставала от него. А потом ему попадало за всякие провинности, потому что Танька все докладывала матери. Ребята посмеивались над Колюней, дразнили, он злился, прогонял Таньку, и когда все доводы уже были исчерпаны, сердито кричал: — Тётка, быстро иди домой! Этого было достаточно, чтобы Танька, заливаясь слезами, бежала к матери, жалуясь ей: — Колька назвал меня тёткой, я — не тётка, не хочу быть тёткой Марфушой. В ее понятии тёткой могла быть только Марфуша. Мать, смеясь, утешала её, обещая задать парню трёпки. А Кольке понравилось таким способом освобождаться от своей малолетней тётушки. И вот они выросли. Как радовалась Александра возвращению Николая из армии. Вот он сидит, красивый, сильный, её опора в жизни на старости лет. — Хороший парень получился, не проявились дурные наклонности отца, — думает она. Именно Александру Колька считает и называет матерью. Анюте было около семнадцати лет, когда она его родила. Как-то быстро девка оформилась, и не уследила мать за дочерью, заметила уже живот. Сурово спросила, кто отец. Оказалось, что это Федька, внук Семёна-душегуба. Уж как предостерегала Александра Анютку от этого парня, от всей его семьи, — нет, не послушалась дочь. Они-то не против были породниться с Осиповыми, приходили сваты и родители Федьки с предложением поженить детей, но Александра категорически им отказала. Она решила, что лучше сами воспитают ребёнка. Анюта и не очень хотела замуж за Фёдора, так как он был довольно-таки несдержанным, ревнивым, даже несколько раз поднимал на неё руку. Считая себя хозяином положения, Федька наглел, пытаясь полностью подчинить себе девушку. Александра Яковлевна быстро все это пресекла, её он все-таки побаивался. После рождения Колюшка, мать отвезла Анютку в город, помогла поступить в педучилище, устроила в общежитие. Худо-бедно, училище дочь закончила. За годы учёбы появился и ухажёр, Виктор, скромный, веселый парень из геологоразведочного техникума. Он по распределению отправился работать на север, но, когда Анна отучилась, приехал и забрал её с собой. Они поженились, спустя два года у них родилась двойня, два мальчика. В общем жизнь у Анюты вполне наладилась. Несколько раз они всем семейством приезжали в гости, привозили подарки, перед армией купили Кольке мотороллер, чему Александра была не очень рада. В селе, обычно, Анюта с мужем и детьми задерживались одну-две недели, после они отправлялись на юг, а оттуда — опять на север. Анюта пополнела, но выглядела хорошо, и жизнью была, вроде бы, довольна. Колька называл её по имени, с ними никуда ехать не хотел, да сильно никто и не настаивал. Виктор, муж Анны, знал, что у неё есть сын, но никогда этим жену не попрекал и относился к пасынку вполне терпимо, тем более, что тот не доставлял им никаких хлопот. Мальчишка насчёт имени родного отца особенно не допытывался, в детстве он называл папой Петра, а потом, при получении паспорта, взял себе отчество Петрович. Тогда их много было незаконнорожденных детей, с прочерком в свидетельстве о рождении вместо данных об отце. Хватало таких и во все времена, но после войны, особенно. Где ж набраться мужиков-то? Война здорово проредила их количество, вот и получалось, что один парень иногда гулял с несколькими девками, а мужик жил на две семьи. Один раз Николай спросил у Александры, правда ли, что он сын какого-то душегуба. Она что-то насочиняла насчёт студентов, приезжавших на картошку, внук и отстал. Сам душегуб к тому времени уже давно почил, а его семья, вскоре после рождения Кольки, переехала в другие края.
Не раз уже, при взгляде на младшую дочь, сердце Александры тревожно сжималось. Танюшка становилась все красивее и красивее. Что-то подсказывало мудрой и опытной женщине, что беды не миновать. А дочь то одну косу заплетёт, то на две косы разделит свои светло-русые волосы. И чем ярче расцветала Танька, тем сильнее волновалась мать. Все чаще приходила на ум мысль, что зря она назвала девочку Татьяной. Ведь помнила же Александра рассказ о своей дальней родственнице, красавице Танюше. Рассказывала ей, еще в детстве, мать. Танюша в пятнадцать лет осталась круглой сиротой. Жила одна, перебивалась тем, что помогала людям по хозяйству за еду и одежду. Добрую и услужливую девушку любили и жалели, иначе, как Танюшей, и не называли. Исполнилось Танюше семнадцать лет. Придарили ей красивую синюю юбку с оборками и белую блузку. Заплела Танюша косы, подружки ленты принесли. Красавица, глаз не отвести. Вышла на улицу, на гуляние, все парни вокруг вьются. Обычно молодёжь и посиделки всякие устраивала в её избе. Ухаживают многие, а жениться — слишком бедна. Может парни и рады бы взять её в жёны, да вот родители не разрешают, кому нужна сирота безродная? Но пуще всех вьётся вокруг Семён, жених из богатых. Всех ухажеров разогнал, парень видный, но нравом уж больно крут. Никого не подпускает он к Танюше, гостинцы носит, сладости покупает, то пряники, то леденцы, вот и бусы коралловые подарил, где уж другим парням, у Семёна-то и деньжата водятся. Растопил сердце девушки, с ней он ласков и нежен. Полюбила Танюша Семёна, от счастья сияют ее глазки, щёки горят, сердце так бьётся, что вот-вот выскочит из груди. Уже вокруг женихом и невестой стали их называть. Дома Семён в одну душу: — Хочу жениться на Танюше. А отец уже другую невесту присмотрел, зажиточную, из соседнего села, кума своего дочь, Катерину. Семён ни в какую, отец — за вожжи, отходил парня как следует. Но Семён не из тех, не из покладистых. Отец тогда по-другому: — Иди, живи с ней, ничего не дам. Она — нищенка, и ты — гол, как сокол, живите, благословения моего не получишь. Подумал, подумал Семён, нечего делать, придётся уступить отцу. Но и Танюша, хоть и бедна, да уж как хороша, всё равно кто-нибудь, да возьмёт замуж. А этого он никак не мог допустить, чтобы она другому досталась. Пришёл Семён вечером, признался, что его хотят женить, завтра свататься поедут. Плачет Танюша, и Семён плачет, ласковые слова шепчет, целует, уломал девчонку, поддалась она любимому. — Будем тайно встречаться, буду тебе помогать, обещал он, — я тебя никогда не оставлю. Только, смотри, чтобы ни с кем. Так они встречались до самой свадьбы. Идёт Танюша по воду на реку мимо Семёного подворья. Широко раскинулась их усадьба, много земли, много скота имеют, Семён с отцом во дворе что-то мастерят. Увидел он Танюшу, проводил глазами, не стал окликать, так как отец рядом. Выждал, пока тот отлучился куда-то, побежал к реке, знал, что девушка немного постоит, подождёт его. На днях свадьба, Танюша вся извелась. Увидела Семёна, закапали слёзы. Обнял он её, жалеет. — У меня ребёнок будет, Сёма, твой ребёнок. Оторопел Семён, к этому он был совсем не готов. — Сёмка, где ты? — рявкнул отец, далеко разнеслось, даже здесь, у реки, слышно. — Жди меня вечером, выпроводи всех, я попозже приду, — Семён побежал домой.
Через день гуляли свадьбу Семёна и Катерины. Кто был приглашён, пришли нарядные, довольные. Большинство народу стояло поодаль, глазели на молодых. Вспомнили подруги про Танюшу, что-то не видать её, наверно переживает. Побежали две девушки к ней, посмотреть, как она там, может поддержать, утешить надо. И раздался крик-вопль, — Танюшу удушили! А удушили Танюшу ее длинными косами, обмотав их вокруг шеи. Но свадьба продолжалась. Когда на другой день приехал пристав, почти сразу всё выяснилось. Семёна забрали, он почти не отпирался, только рыдал навзрыд. Дали ему десять лет каторги. Вскоре произошла революция, потом началась коллективизация, родителей Семёна раскулачили и сослали куда-то в Сибирь, все хозяйство их отошло колхозу. Катерина еще тогда, сразу после ареста несостоявшегося мужа, ушла к своим. Но Семён, после каторги, всё-таки вернулся назад в свое село, женился (нашлась ведь какая-то перезревшая дева, что не побоялась выйти за него), обзавелся детьми, а теперь уже и внуками. Вот его и звали все в селе «Семён-душегуб». После возвращения видели его несколько раз на Танюшиной могиле, сидел, повесив голову, рядом стояла бутылка самогона. Жену свою Семён, временами, напившись, поколачивал, но ведь та знала, за кого шла замуж. И вот от внука Семёна, Фёдора, родила Анюта Кольку.
Содержание
5. Племянник и тётка. Душегуб (вы здесь)
Источник статьи: http://zen.yandex.ru/media/vlada/porochnaia-sviaz-tetka-plemiannik-i-tetka-dushegub-5-5c96d34921b68f00b3fe7f94
