Толстой в бане перевод

История создания рассказа Баня

из цикла «Тайная история русской литературы»

Сегодня я хочу поведать о том, как создавался самый скандальный рассказ за всю историю русской литературы. Докопаться до истины оказалось делом непростым , ибо при решении данной проблемы необходимо было изучать не только историю русской литературы, но и историю литературы мировой. Чтобы отыскать последнее звено в цепи загадочных событий, мне пришлось выехать в Париж, в Национальную Французскую библиотеку. Директор месье Жан Ноэль встретил меня радушно, провел в архивное хранилище и предоставил все необходимые условия для работы. Оставалось найти это самое последнее звено. Именно мемуары барона Дистерло и неопубликованная часть дневника братьев Эдмона и Жюля Гонкуров позволили мне свести воедино многолетний труд и расставить все точки над i.

История создания рассказа «Баня», авторство которого приписывается Льву Николаевичу Толстому.

Эмиль Золя отпил из бокала немного вина и обратился к Тургеневу.
— Слыхали новость, Иван Сергеевич? Барон Дистерло объявил конкурс на самый скабрёзный рассказ.
— Новости этой не слышал и барона вашего я не знаю.
— Этот барон, доложу я вам, весьма примечательная личность. Порочен до невозможности. Если верить слухам, развратила его еще в детстве одна молодая служанка. Говорят — мать барона застала их за таким занятием, что тотчас же упала в обморок. Служанку выгнали, а на ее место взяли другую, уже немолодую. Так вот эту немолодую развратил уже сам юный барон.
— Говорить о его аморальном облике можно много и долго, — вступил в разговор Флобер, — но вы лучше послушайте, каков обещан гонорар: десять тысяч франков.
Тургенев закашлялся и отпил вина.
— Чудак, однако же, ваш барон.
Альфонс Доде улыбнулся, а братья Гонкуры закивали.
Они часто собирались вместе. Обедали у Флобера, Золя, братьев Гонкуров. Говорили о живописи, литературе, о женщинах. Играли в баккара. Флобер курил трубку, Золя нервно теребил ухо, Альфонс Доде поглаживал бороду, а братья Гонкуры шумно комментировали партию и налегали на вино. Иван Сергеевич часто был в ударе и довольно улыбался в усы. Тургеневу по обыкновению везло.
— Ну, так вот, — замялся Золя, — не соблаговолит ли кто из русских писателей принять участие в данном…э-э-э… состязании? Вы, месье Тургенев, со многими на короткой ноге. А о богатстве языка, национальном колорите русской литературы и говорить не приходится…
— Что ж… условия, предложенные бароном, весьма привлекательны. Мне как раз необходимо вскоре уехать в Россию. Я вернусь примерно через две недели и дам ответ.
Иван Сергеевич никуда не уехал, а провел эти две недели в объятиях Полины Виардо и обдумывании планов как бы заполучить десять тысяч франков, избежав при этом нежелательной огласки.
Через две недели за обедом у братьев Гонкуров в ответ на вопросительные взгляды русский писатель торжественно объявил: «Граф Лев Николаевич Толстой изъявил желание учавствовать в конкурсе». По присутствующим прокатился шум удивления.
«Как, сам сиятельный граф. Вот так новость! Мы очень рады. Для барона это будет приятным сюрпризом…» Эмиль Золя встал и в приятном волнении заходил по комнате.
«Техническую сторону дела, то есть функции секретаря, беру на себя. Срок – два месяца. Вот, собственно, и все». Отобедав, писатели перешли к карточному столу и за игрой принялись обсуждать участников конкурса, отмечая при этом непредсказуемость и несомненную интригу данной литературной затеи.
Спустя некоторое время Лев Николаевич Толстой согласно давней договоренности отправил в журнал «Меркюр де Франс», редактором которого состоял Эмиль Золя, свой последний рассказ «После бала». Последний принял этот рассказ за конкурсный и был немало удивлен.
— Такую чепуху сочинил ваш хваленый писатель, — объявил Золя на очередной встрече литераторов, — мне, право, стыдно показать его барону. Вы уж растолкуйте ему, Иван Сергеевич, что требуется, и я со своей стороны тоже отпишу.
Толстой был в свою очередь удивлен ответом Эмиля Золя, который гласил: «Глубокоуважаемый, Лев Николаевич, ваш рассказ хорош, но требует весьма существенных доработок. Необходимо, как это у вас говорят в России «поддать жару». Иначе рассказ никак не может быть принят».
«Что за ерунда? Какого еще жару? Зачем?» Ворча и недоумевая, Лев Николаевич пошел за советом к жене Софье Андреевне. «Послушай, матушка, я все думаю о своем последнем рассказе». «Да, батюшка?» «А что, если у Вареньки на платье сделать декольте и плечи оголить?» «Ты что, батюшка, белены объелся? Бал то ведь в Петербурге, а не в Париже. И Варенька – девушка серьезная, а не вертихвостка какая». Поразмыслив, писатель согласился и ушел в кабинет. «Голой мне ее, что ли, на бал пустить? У этих французов одни забавы на уме», — подумал Лев Николаевич, устраиваясь в кресле, чтобы перечитать рассказ.
Тем временем во Франции из отъезда вернулся муж Полины Виардо, и Тургеневу пришлось уехать в Россию. «Там что-нибудь напишу. На родине непременно напишу».
Однако на родине не писалось. Иван Сергеевич вышел из дома и отправился бродить в рощу. В раздумьях не заметил как подошел к имению своего соседа помещика Тучкова. Вдруг из дома вывалился хозяин, и, пошатываясь, направился к бане. Позади него шли две дворовые девки, которые весело смеялись. У одной в руке была бутыль водки, а у другой – кувшин с квасом. А сзади всех, испуганно озираясь по сторонам, медленно шла третья. «Наверное, впервой», — подумал писатель. Веселые девки принялись ее подгонять, а барин тем временем запел похабную песню. Спрятавшись за кустами, Иван Сергеевич, подождал, пока все зайдут в баню, прокрался к двери, осторожно ее приоткрыл и стал подсматривать.
Хозяин лежал на лавке на животе, и две девки — Наташка и Малашка — тоже голые, стояли с боков, по очереди ожесточенно хлестали вениками по раскаленной багрово-розовой спине. Фроська в нерешительности стояла поотдаль. Барин блаженно жмурился, одобрительно крякал при особенно сильном ударе. Наконец, он подал им знак остановиться и, громко отдуваясь, сел, опустив широко раздвинутые ноги на пол.
Далее происходило такое, отчего Ивану Сергеевичу сделалось жарко и он покрылся потом. «Ай да Федор Данилович! Во дает!» — шептал себе под нос писатель. Да ведь это сюжет! Да какой!» Тургенев досмотрел до конца и, разгоряченный, вернулся домой. В его комнате убирала девка Анисья. «Ты что тут делаешь?» — спросил Тургенев. «Прибираюсь», — ответила девка и покраснела. Иван Сергеевич быстро шагнул в комнату и закрыл дверь. Анисья не испытала особой радости от намерений барина, но не закричала и не сопротивлялась.
Наскоро пообедав, Тургенев принялся за рассказ. Писал быстро, чтобы ничего не забыть, живописно описывая все до мелочей, при этом подражая манере Льва Толстого. Назвать решил просто «Баня». Закончил под утро.
А в следующий приезд в Париж за обедом у Флобера передал его Эмилю Золя. Французские писатели с интересом набросились на рассказ. «Недурно, недурно», — сказал Альфонс Доде, поглаживая бороду. «Да, силен граф, нечего не скажешь», — заметил Флобер, отхлебнув вина, — и ведь так подробно описал, словно сам участвовал». Все засмеялись. Золя заверил, что завтра же передаст рассказ барону.
Прошли еще несколько встреч, несколько обедов, несколько партий в баккара. Обсуждение подающих надежды молодых писателей, литературных произведений, споры, сальные анекдоты, вино и смех. И вот наконец настал день объявления победителя. Эмиль Золя радостно обнял Тургенева и заявил: «Лучшим скабрезным рассказом признана «Баня» вашего соотечественника Льва Толстого». Все зааплодировали. «Барона так разобрало, что он решил лично отписать месье Толстому в Россию. Поблагодарить так сказать от всей души. Он даже к гонорару кое-что прибавил от своих щедрот. Ходит довольный, слуг одаривает, передал и нашей компании бутылочку «Бордо». Вы, Иван Сергеевич, уж будьте столь любезны, передайте Льву Николаевичу гонорар. «Непременно передам. Я вскорости собираюсь в Россию, так по приезду и передам», — заверил Тургенев, пряча деньги в карман.
«Вот и славно. Ну, что же, господа, давайте вспрыснем сие радостное событие».
Почту Льва Толстого разбирала его жена. Софья Андреевна распечатала конверт из Парижа, прочитала благодарственное письмо от барона Дистерло, но ничего не поняла. В конверт был также вложен номер газеты «Французский баловник». На первой странице был напечатан рассказ «Баня», а внизу подпись «Лев Толстой». Софья Андреевна прочла рассказ и побледнела. Ей стало плохо, она приняла лекарство и пролежала полчаса. Потом пошла в кабинет к мужу. «Ты что же это, охальник, на старости лет срамоту такую стал писать?» — закричала она и ударила его газетой по лицу. Лев Николаевич опешил, взял газету, пробежал глазами рассказ, увидел свою фамилию. «Ей богу, матушка, не писал я этого. Христом богом клянусь». Однако Софья Андреевна не поверила и несколько дней с мужем не разговаривала.
Через неделю в Ясную Поляну приехал Достоевский. Лев Николаевич вышел встречать собрата по перу и первым протянул руку. Но Достоевский не ответил на приветствие. В руках у него была газета. Толстой забеспокоился. «А вот руки то я вам и не подам!» — резко заявил Достоевский. «Вы понимаете, что вы натворили своим рассказом?! Что теперь будет?! Буржуазная пресса оплюет нас! Всю русскую демократическую литературу!» После этих слов Достоевский отхлестал Толстова газетой по лицу, развернулся и пошел прочь. «Федор Михайлович, да погодите вы!» — крикнул ему вслед Лев Николаевич. Но тот только махнул рукой и воскликнул: «Как вы могли?!»
Ночью Толстому приснился сон. Он на балу во фрачной паре и белой сорочке. Но музыка не слышна и никто не танцует. Присутствующие столпились, шушукаются и тычут пальцами в девицу, которая стоит одна совершенно голая. Девица пытается прикрыть свою наготу и спрятаться за колонну, но толпа обходит колонну с другой стороны, и опять в нее тычут пальцами, раздаются возгласы негодования со стороны дам и смех со стороны кавалеров. «Господи, — подумал Лев Толстой, — да это же Варенька из моего рассказа». Тут она посмотрела в его сторону и решительным шагом направилась к нему. «Это по вашей милости, сударь, я здесь в таком виде. Скоро сюда явится мой жених. Что он обо мне подумает? Как я ему покажусь?» Потом она подошла поближе и впепила Толстому звонкую пощечину.
Лев Николаевич просыпается, что-то бормочет в свое оправдание, потом ворочается и долго не может заснуть.
А тем временем в Париже компания писателей, сытно и вкусно отобедав, садится за карточный стол. Они часто собирались вместе. Обедали у Флобера, Золя, братьев Гонкуров. Говорили о живописи, литературе, о женщинах. Играли в баккара. Флобер уже раскурил свою трубку, Золя принялся теребить ухо, Альфонс Доде поглаживать бороду, а братья Гонкуры шумно комментировать партию и угощаться вином. Иван Сергеевич сидел спокойный и довольно улыбался в усы. Во внутреннем кармане пиджака грел сердце полученный гонорар, супруг Полины Виардо снова готовился к отъезду, да и карта шла. «А приеду в Россию, — подумал Тургенев, — обязательно схожу в баню».

Читайте также:  Запарник для сауны и бани

Источник статьи: http://proza.ru/2014/01/26/1289

Толстой баня похожие рассказы

Толстой баня похожие рассказы

Мы со служанкой подходим к приходскому дому. Она впускает нас через заднюю дверь. Мы оставляем мешки в кладовке и идем в котельную. Там всюду висят бельевые веревки. Кругом разнообразные тазы и лохани, и среди них оцинкованная ванна необычной формы, похожая на глубокое кресло.

Служанка открывает наши чемоданы, замачивает наши вещи в холодной воде, потом разводит огонь под двумя большими котлами с водой. Она говорит:

— Я сразу же выстираю то, что вам понадобится сейчас. Пока вы будете мыться, все высохнет. Я принесу вам остальную одежду завтра или послезавтра. Ее еще нужно починить.

Она наливает кипяток в ванну, добавляет холодной воды:

Мы не двигаемся с места. Она говорит:

— Ты или ты? Ну же, раздевайтесь!

— Вы останетесь здесь, пока мы будем мыться?

Она громко смеется:

— А как же, конечно останусь! Я даже собираюсь потереть вам спину и вымыть голову. Не будете же вы меня стесняться, правда? Я почти гожусь вам в матери.

Мы по- прежнему не двигаемся с места. Тогда она сама начинает раздеваться:

— Как хотите. Тогда я начну. Видите, я вас не стесняюсь. Вы просто маленькие мальчики.

Она что- то поет, по когда замечает, что мы на нее смотрим, краснеет. Груди у нее упругие и острые, как не до конца надутые воздушные шары. Кожа у нее очень белая, и везде растут густые русые волосы. Не только между ног и под мышками, но даже на животе и на бедрах. Она продолжает напевать, сидя в воде и намыливаясь банной рукавицей. Когда она выходит из ванной, то быстро натягивает халат. Она наливает в ванну новую воду и начинает стирать, повернувшись к нам спиной. Тогда мы раздеваемся и вместе залезаем в ванну. В ней вполне достаточно места для нас обоих. Через некоторое время служанка протягивает нам две большие белые простыни:

Читайте также:  Загородные бани с гостевым домом отдыха

— Надеюсь, что вы все себе хорошенько помыли.

Мы сидим на скамейке, завернутые в простыни, и ждем, пока высохнет наша одежда. В котельной много пара и очень жарко. Служанка подходит к нам с ножницами в руке:

— Я сейчас остригу вам ногти. И перестаньте дичиться: я вас не съем.

Она остригает нам ногти на руках и ногах. Потом она подрезает нам волосы. Она целует нас в лицо и шею; она все время повторяет:

— Ой, какие маленькие ножки, какие миленькие, какие чистенькие! Ой, какие очаровательные ушки, какая нежная шейка, какая нежная шейка! Ой, как бы мне хотелось, чтобы у меня было два таких мальчика — таких красивых, таких хорошеньких! Я бы их все время щекотала — вот так, вот так, вот так.

Теперь она сидит между нами, она прижимает нас к себе:

— Если бы у меня были два таких хорошеньких ребеночка, я бы попоила их своим сладким молочком, вот оно, вот оно, вот так.

Халат у нее распахнулся и она пригибает наши головы к своим грудям, мы сосем розовые соски, которые теперь стали твердыми. Служанка засовывает руки под халат и трет себя между ногами:

— Как жалко, что вы не взрослые! Ох, как хорошо, как хорошо с вами играть!

Она стонет, начинает задыхаться, потом вдруг напрягается и застывает.

Когда мы уходим, она говорит нам:

— Приходите сюда мыться каждую субботу. Грязное белье приносите с собой. Я хочу, чтобы вы всегда были чистыми.

Толстой баня похожие рассказы

Работы в доме было мало. По сравнению с деревенской жизнью, тут почитай никто ничего не делал. Кучер только правил лошадьми, конюх за ними ходил, повар варил еду. Он даже не колол дров для печи, это делал специальный дровосек. Я ничем особым не занималась, только что, помогала бельмастой Аксинье мыть полы, и кормила на птичьем дворе гусей и курей.

Читайте также:  Можно ли топить баню при ветре

Дело, между тем, шло к лету. Барин уже совсем перестал выходить из своих комнат. Маруська, не стыдясь, ругала его при всей дворне, хвасталась, что если он выздоровеет, то оженит его на себе. Однако Леопольд Африканович все не умирал, уже начали думать, что к осени он выздравит, а тут вдруг приехал из Петербурга его племянник Звали его Антон Иванович. Он был офицером, ходил с тросточкой, в красивой военной одежде и белый перчатках. Мне хозяйский племянник понравился. С девками он не охальничал, смотрел ласково и никого попусту не ругал. Из всех нас, он сразу приметил себе Акулинку, она была самая заметная, чернобровая и статная.

В девичьей говорил, что Акулькин отец какой-то пленный турка, потому она такая молчаливая и послушная. Дворовые мужики пользовались ее добротой, она никому не отказывала, но почему-то ни от кого не тяжелела. Антон Иванович сразу же стал брать ее к себе в комнату на ночь, но она ему, видно, скоро прискучила, и он про нее забыл.

Барин, между тем, начал угасать, перестал, есть и на Вознесение Господне, преставился. Отпевал его отец Евлампий в селе Воронкове, где недавно было мое венчанье. После поминок Антон Иванович объявил себя новым помещиком.

Жизнь наша почти ничем не изменилась. Новый барин на поминки девятого дня, собрал соседей и устроил гулянку, по благородному именуемую балом. Тогда я первый раз в жизни увидела нарядно одетых женщин. Гостей было много, все добрым словом поминала покойного Леопольда Африкановича, а потом танцевали под музыку. Мы, дворня сбились с ног, ублажая гостей, и Антон Иванович остался всеми весьма доволен. На другой день, когда гости разъехались, он собрал в зале дворовых девушек, заставил петь себе песни, напоил нас вином и позвал вместе помыться в бане.

Хоть мне и совестно было вместе с ним идти в баню, но любопытство превозмогло, и я согласилась. Оказалось, что это совсем не стыдно и всем нам было очень весело. Сначала мы парились, потом еще выпили сладкого вина и играли в горилки. После бани Антон Иванович отправил нас домой, а сам остался с Маруськой. С тех пор она от него не отставала. Я ей не завидовала, блюла себя и старалась не думать об Алексашке. Так прошло еще немало дней, а на Святую Троицу, все в моей жизни изменилось.

После праздника Святой Троицы, наш деревенский парнишка, сын старосты Архипка, привел в имение чудного человека. Они зашли во двор и остановились возле крыльца. Все кто на тот час были в доме, сбежались в залу и прилипли к окнам, рассматривать нелепого гостя. Он был так смешно одет, что заулыбалась даже тупая Акулька.

Антон Иванович подошел к окну и посмотрел во двор. В это время странный человек заметил, что за ним наблюдают, и махнул рукой.

Источник статьи: http://dom-srub-banya.ru/tolstoy-banya-pohozhie-rasskazy/

Оцените статью
Про баню