Бани с девушками казни
Предупреждение
Детям и беременным женщинам, убедительная просьба, не читать!
Понятно что, прочитав это предупреждение, и дети, и беременные женщины уже радостно приклеили глаза к монитору, ожидая, что им откроется нечто интересное.
Так вот, я не настаиваю, я уже только прошу: пожалуйста, не надо!
Далее. Со всей ответственностью заявляю, что мне неизвестно, происходило ли нечто похожее где-либо и когда-либо. Изложенное является фантазией, все совпадения имен и процессов, случайны.
С другой стороны, это не значит, что подобное не может произойти вообще. Все предпосылки к этому существуют в реальности, я свидетель.
Для желающих читать только по своей теме я добавил в конце затронутые рассказом направления.
Прошу прощения за мат в тексте, обусловленный мышлением фигурантов.
Прошу лупить и жаловаться.
Баня
Новенький пустой пазик за номером 186, тянущий лямку последнего за смену маршрута, тормознул у пустующей остановки. Открылась передняя дверь, выпустив на свободу трех молодых девчонок. Все они были одеты по установившейся в последнее время летней моде: кроссы с джинсами или босоножки с юбчонками. Объединяли их короткие футболки, выставляющие напоказ узкие талии. И бейсболки. У каждой в руках были пакеты, у двоих – еще и маленькие сумочки, уверенно цепляющиеся за плечи.
Две из них с любопытством огляделись по сторонам.
– Выглядит тоскливо, – откровенно сказала одна из девушек. Невысокого, под метр шестьдесят, роста, в мини-юбке, футболке и босоножках. Отличала ее короткая стрижка крашенных в бордо волос с колорированием прядей оттенками от сиреневого до коричневого.
– Вполне согласна, – поддержала ее высокая блондинка в шортах, босоножках и белой футболке, – Ну что делать, Даш, люди не развлекаться сюда едут.
Пейзаж у остановки действительно не стимулировал чувство прекрасного. С трассы за павильоном остановки спускалась избитая грунтовая дорога и через полсотни метров зарослей и картофельных делянок, обогнув цветущий пруд, терялась в сплошных садах.
– Куда нам? – встряла третья, среднего роста шатенка, одетая в джинсы.
– Саша, нам туда, вниз по дороге, махнула рукой блондиночка, – Стоп! Подождите-ка немного.
Она размашистым шагом направилась к угловому столбу павильона. Там, в наглую, стоял выносной щиток из тех, что обычно ставят на улицах, отражая всяческие изменения в соответствующем магазине. На щите, предусмотрительно прикованном к столбу павильона цепью, было написано:
«Прием чермета, 100 м»
Блондинка примерилась и с силой пнула щит.
– Лен, ты чего? – удивленно воскликнула Саша.
Лена вместо ответа пнула щиток еще раз.
– Крепкий, зараза, – огорчилась она, – ну ничего.
Она свалила сварной щит руками и отошла, отряхивая ладони.
– Лен, это же просто реклама. Что тут такого?
– Просто? – с внезапно прорвавшейся горечью возразила Лена, подхватив пакет, в котором явственно угадывались три полуторалитровые пластиковые бутыли, – Саш, эти люди, – она махнула рукой в сторону щита, – не имеют совести.
– С чего ты взяла?
– Сашка, ну какой тут может быть сбор чермета? Откуда? Эти пункты открываются исключительно для того, чтоб грабителям садов не пришлось далеко тащить награбленное. Пошли, что ли? Говорят, этим занимаются бомжи, потому что до города рукой подать. В тот год, когда открылся первый пункт сбора цветмета за железкой. отсюда ее не видать, она вон там, за лесополосой… у нас разобрали и выкрали теплицу. Хорошая была, доперестроечная. Плохо, что из дюралевых трубок. Потом забрали все алюминивые вилки, ложки и кастрюли. В эту весну срезали всю проводку в домике, отец лазил, восстанавливал. Матерился, когда думал, что его никто не слышит. А теперь подумай, чермет. Чтоб ты знала, это сталь и все остальное. Лопаты, грабли, вилы, тяпки. все!
– А что милиция?
– Ну ее. Они даже не заводят дело, если ущерб меньше штуки. Поди докажи, что отсутствие теплицы за 800 р в момент высадки рассады осенью даст убыток тысяч в пять.
– Ну так надо их закрыть как то?
– Как? Все по закону.
– Лен, хорош грузить, а? – поморщилась Дашка, – послушать тебя, ну прямо садовод-огородник. Ты сама то часто здесь бываешь?
– Не, Даш, но мне больно глядеть, как плачет мама. Впрочем, ладно, это не тема.
– Лен, ты говоришь, тут бомжи ходят, – заметила Саша, – не страшно ночевать то?
– Сашка, ты что, бомжей не видела? – презрительно оттопырила губу Даша, – «девочка, дай на хлебушек». Ага, на жидкий. Чего этих доходяг бояться?
– Так то мне брат баллончик подарил, – усмехнулась Ленка, – и он у меня с собой.
– А я сама купила, – беззаботно ответила Дашка, – у меня в сумочке всегда и баллончик и пачка презиков. Есть чем подкрепить и «нет» и «да».
– Дашка, ну ты скажешь тоже, – смутилась Саша.
– А что скромничать?
Быстро темнело. Девушки шли по центральной дороге, тонущей под ногами во тьме сумерек. Из-за заборов выглядывали ветви яблонь, уже усыпанные поспевающими яблоками. Высаженные рябины наливали грозди ягод оранжевым. Кое-где попадались дубки, и даже высоченные ели, оставшиеся со времен корчевки леса под участки.
– Вот тут контора. Подождите пару минут, я отмечусь.
Лена сунула девчонкам пакеты и заскочила в дверь большого бревенчатого дома, в ближайшем окне которого светила настольная лампа. Через пару минут она показалась в дверях.
– Все, я расписалась: и за сейчас, и за утро. Можно гулять.
– Лен, я вот не понимаю, в чем смысл этих ваших дежурств в садах? – Дашка передала Лене ее пакеты, – приходите, отмечаетесь в журнале и потом спите до утра.
– Если честно, сама не знаю, – пожала плечами та, – традиция. Мама говорила, раньше дежурные всерьез обходили товарищество всю ночь и даже свистки носили, если вдруг что. А сейчас я тоже смысла не вижу. Запереться и лечь спать? Да фиг с ним, главное, у нас намечается неплохая вечеринка, с пивом и баней.
– Ну и не дежурили бы.
– Тогда штраф будет крупный. Так что приходится.
К Ленкиному саду добирались уже почти наощупь. Лена отперла калитку, и подруги нырнули вслед за ней в густые заросли каких-то кустарников, прошли по тропинке и поднялись на крыльцо. Лена сдернула с двери всегда открытый замок.
– Не закрываете? – удивилась Саша.
– Без толку. Закроешь, так бомжи стекла выбьют. Пусть их. Здесь надо либо строить каменный дом с решетками, либо прикидываться ветошью. Мы прикидываемся.
Девушки миновали веранду, зашли в центральную комнату. Лена щелкнула автоматом, надавила на клавиш выключателя. Мягкий свет лампы залил комнату.
– А здесь ничего, – прокомментировала Дашка, скидывая босоножки, – уютно.
– Спать можно вдвоем здесь, на этой кровати и вверху, на чердаке. Давайте разгружаться.
Девушки, сняв обувь, сгрузили под круглый столик несколько полторашек Клинского, выложили пакеты с чипсами и кириешками. Лена отправилась искать стаканы. Дашка вытянула из пакета нехитрый, но мощный музыкальный центр, как раз для пляжа или ночевок в лесу, светодиодные налобные фонари. Воткнула центр в розетку, надавила пуск, сделала погромче. Саша извлекла три банных полотенца, шампунь для крашеных волос, для Дашки, шампунь простой, три упаковки мыла, три пары резиновых шлепанец.
В паре кварталов от беспечно расположившихся студенток два бомжа, Кузьмич и Петрович пробирались в полной темноте по садовым проездам. С деньгами в последнее время стало плоховато, и они, как обычно, решили пошерстить садовые домики в поисках еды и товара, который можно было бы загнать на рынке старьевщикам или просто сдать в качестве лома. Жратвы они уже надыбали и теперь гуляли просто потому, что жаль было c пустыми руками топать по железке обратно пару километров.
Оба были, как бы точнее выразиться, «со стажем». Кузьмич, кряжистый мужик с испитым лицом неформально был лидером их группы. Петрович худощавый, потасканный жизнью мужчина лет тридцати-сорока, в основном работал на подхвате. Кроме них, в группе было еще несколько битых жизнью женщин и совсем уж доходяг-мужиков.
Конечно, сады уже были не те, что раньше. Раньше садоводы даже берега реки обсаживали картошкой. Петрович с удовольствием вспомнил, как по осени они лакомились свежей картохой, успев выкопать пару грядок до хозяев. Увы, таких охотников стало слишком много, и садоводы отказались пахать на неизвестных грабителей, выкапывающих урожай подчистую. Они же, падлы, почему-то перестали оставлять в домах посуду и снимали по осени с домов электросчетчики, которые были весьма выгодными трофеями. Сады приходили в запустение, многие стояли заброшенными, несмотря на то, что находились в черте города. Да уж, совсем люди обленились.
Услышав в мертвой тишине слабые отголоски танцевальной музыки, Кузьмич повертел головой и уверенно направился влево.
– Кузьмич, мы чего туда идем то?
– А хуй знает, – рассеянно отозвался он, – глянем, что за люди веселятся, может, оставят после себя что.
– Давайте, за встречу, – Лена наполнила чисто вымытые стаканы пенистым пивом, – чтоб не последний раз.
Девушки сдвинули стаканы, и выпили до дна.
– Давай еще, – выдала Дашка, захрустев чипсами, – тянет расслабиться.
Лена с готовностью выполнила просьбу.
– Еще по одному, и я иду топить баню. Кто поможет натаскать воды?
Конечно, вызвались все. Вооружившись резиновыми шлепанцами и фонариками, они вышли на крыльцо. Лена извлекла из какой-то кучи мусора пару вполне приличных ведер и Саша с Дашкой пошли за ней к бочке.
– Вот тут, она в землю зарыта. Черпайте и пошли, покажу, куда нести.
Баня располагалась на противоположном конце участка, наискосок от дома. Ленка включила свет, открыла дверь, запертую на простую щеколду, и показала рукой на металлический короб, приваренный к каменке.
– Вот сюда заливайте и вот сюда, где бочка обрезанная.
– Не, ну нифига себе, – возмутилась Дашка, – это же сколько воды таскать надо!
– А что ты хотела? Водопровода тут нет.
Пока подруги, обливая ноги, таскали воду, Лена приготовила растопку, набила в каменку дрова. Короб для горячей воды уже был заполнен, можно начинать. Девушка поднесла к газете зажигалку и быстро прикрыла железную дверцу. В печке загудело.
Подружки притащили два последних ведра воды и заявили, что им хватит.
– Пошли тогда. Посидим полчасика.
Кузьмич еле сумел схватить Петровича за шкварник, когда под самым его носом прошлепали три пары охуенных голых девичьих ног, освещенных светом от прыгающих по грядкам лучей фонариков. Зайдя, как белые люди, через калитку, они забрались в кусты черной смородины и внутренне дрожали от напряжения.
– Кузьмич, ну ты чего? Девки же. Бля буду, девки. Одни! – жарко зашептал Петрович.
– Остынь.
Кузьмич мысленно согласился с Петровичем. Это был очень интересный расклад. Три сочных, спелых девки устроили себе вечеринку с ночевкой. Тут что-то не так. Неужели они не пригласили френдов? Конечно, эти сопливые щенки не представляли для Кузьмича особой угрозы, зассут, но все равно, это была проблема. Вот если они действительно одни… грех упускать такой случай.
– Ну, ты чего? Кузьмич.
– Остынь, говорю, – прошипел Кузьмич, – сначала делаешь, потом думаешь. Навалишься, они крикнуть успеют. А если тебя перцовкой угостят? А если в доме их мальчики ждут? Или еще кто с мобильником?
– Что ж делать то?
– Посмотрим, поглядим, как и что. Они вон баньку топят.
– Слышь, Лен, а почему мы ничего горячего не готовим? – поинтересовалась Сашка.
– Я плитку с собой не потащила, тяжелая, – призналась та, – а той, что в саду была, шнур зимой обрезали. Цветмет, типа. Можно конечно на печку выставить, но пока она воду вскипятит, умереть можно. Лучше уж так, – она стала доставать ветчину, сыр, масло и хлеб.
– У, как все запущено, – оттопырила губу Даша, – делать нечего, давай помогу.
Втроем девушки быстро соорудили горку бутербродов на заедки к пиву и сели уже более плотно. Через полчаса болтовни вышли покурить.
– А ничего тут у тебя, правда, – призналась Саша, затянувшись тонкой сигареткой. Девушка облокотилась на перила крыльца, скрестив босые ноги. – Тишина то какая.
– Да, летом ночевать приятно, – согласилась Лена, – воздух свежий и городского шума нет. Только здесь и понимаешь, в каком там шуме живешь, даже ночью.
– Холодно?
– Нет, просто у меня чувство, что на меня кто-то пялится из темноты.
– Это бывает, – утешила ее Ленка, – в такую темень кажется, что за каждым кустом что-то есть.
Источник статьи: http://www.torturesru.com/dle/novels/novels_archer/177-banya.html
Бани с девушками казни
История: пытки, казни, телесные истязания запись закреплена
Жесткие пытки женщин фашистами.
Фашисты на протяжении оккупации территории СССР постоянно прибегали к разнообразного рода пыткам. Все пытки были разрешены на государственном уровне. Закон также постоянно усиливал репрессии по отношению к представителям не арийской нации – пытки имели идеологическую основу.
Наиболее жестоким пыткам подвергались военнопленные и партизаны, а также женщины. Примером нечеловеческих пыток женщин фашистами, можно назвать действия, которые немцы применяли к пленной подпольщице Анеле Чулицкой.
Эту девушку фашисты каждое утро запирали в камере, где она подвергалась чудовищным побоям. Остальные пленные слышали ее крики, которые раздирали душу. Анель выносили уже, когда та потеряла сознание и бросали, словно мусор в общую камеру. Остальные пленные женщины пытались облегчить ее боль благодаря компрессам. Анель рассказывала пленным, что ее подвешивали к потолку, вырезали куски кожи и мышц, избивали, насиловали, ломали кости и вводили воду под кожу.
В конце концов, Анель Чулицкую убили, последний раз ее тело видели изуродованным практически до неузнаваемости, у нее были отрублены руки. Ее тело долгое время висело на одной из стен коридора, как напоминание и предупреждение.
Немцы прибегали к пыткам даже за пение в камерах. Так Тамару Русову избили за то, что та пела песни на русском языке.
Довольно таки часто к пыткам прибегали не только гестапо и военные. Пленных женщин пытали также и немецкие женщины. Есть сведенья, в которых говорится о Тане и Ольге Карпинскими, которых изуродовала до неузнаваемости некая фрау Босс.
Фашистские пытки были разнообразные, и каждая из них была бесчеловечней другой. Часто женщинам не давали спать несколькими сутками, даже неделей. Лишали их воды, женщины страдали от обезвоживания, а немцы заставляли их пить очень соленую воду.
Женщины очень часто были в подполье, а борьба против подобных действий сильно наказывалась со стороны фашистов. Подполье всегда пытались подавить как можно быстрее и ради этого прибегали к таким жестоким мерам. Также женщины работали в тылу у немцев, добывали различные сведенья.
В основном пытки проводили солдаты гестапо (полиция Третьего Рейха), а также солдаты СС (элитные бойцы, подчиняющиеся лично Адольфу Гитлеру). Кроме того к пытками прибегали так называемые«полицаи» – коллаборационисты, которые контролировали порядок в поселениях.
Женщины страдали больше,чем мужчины, так как поддавались постоянным сексуальным домогательствам и многочисленным изнасилованиям. Нередко изнасилования были групповыми. После подобных издевательств девушек зачастую убивали, чтобы не оставлять следов. Кроме этого их травили газом, заставляли хоронить трупы.
Как вывод, можно сказать, что фашистские пытки касались не только военнопленных и мужчин в целом. Наиболее жестокими фашисты были именно к женщинам. Многие солдаты нацистской Германии часто насиловали женское население оккупированных территорий. Солдаты искали способа «развлечься». Кроме того никто не мог мешать нацистам делать это.
Источник статьи: http://vk.com/wall-40297610_30445
