Баня на удмуртском языке
НАЗВАНИЯ БАНИ В ФИННО-УГОРСКИХ ЯЗЫКАХ
(Финно-угорский мир. — № 2 (15). — Саранск, 2013. — С. 82-85)
Анализ происхождения финно-угорских и русских слов со значением «баня» ставит перед исследователями ряд вопросов. Прежде всего вызывает интерес то, что практически в половине современных финно-угорских языков для наименования бани применяются заимствованные лексемы. Перед тем как сделать их краткий обзор, необходимо определить характер называемых ими реалий. Толкование бани, которую можно назвать традиционной, представил В. И. Даль: «паровая, русская баня, строение или покой, где моются и парятся, не просто в сухом тепле, а в пару, почему важнейшие части бани: калильная печь с булыжником (каменка) или с ядрами и чугунным боем (чугунка) или с колодою, в виде опрокинутого котла с завороченными окраинами; затем полок с приступками и подголовьем, на котором парятся; лавки вокруг стен, на коих моются; чаны с горячею и холодною водою или краны для этого в стене; шайки для мытья и оката, вехотки (мочало) для мывки, веники дубовые или березовые для парки. При порядочной бане есть предбанник, где раздеваются, отдыхают, запивают баню квасом» [1, т. 1, 45].
Судя по этому описанию, в прошлые века баня у русских и баня у финно-угров ничем не отличались. Однако даже у русских, живущих в центральных областях, в таком виде она получила массовое распространение достаточно поздно — в XIX-XX вв. Иными словами, известной нам бане как строению предшествовали более примитивные типы — устроенные в шалашах, овинах или печах. В Прибалтике, Белоруссии, Украине, Южной России парной баней обычно не пользовались, и это, на наш взгляд, объясняет, почему в половине финно-угорских языков слова, называющие баню, заимствованы из других языков. Названия бани — заимствования. В марийском языке в значении «баня» повсеместно употребляется слово монча, в удмуртском — мунчо, что, несомненно, является тюркским заимствованием. Ср.: чув. мунча «баня», килти мунча «домашняя баня», мунча умĕ «предбанник». Различные варианты, встречающиеся в удмуртских диалектах (мунчо, мун’чо, мин’то, мун’зо), выступают чувашским заимствованием. Ср.: чув. мунча, монча, молча, мольча; тат. мунча; башк. мунса [3, 100]. По М. Р. Федотову, это слово вошло в волжско-тюркские языки из русского. Ср.: старорус. мыльня, мыльница [5, т. 2, 362]. М. Рясянен тюркские формы возводит к форме мыльня [цит. по: 5, т. 2, 362].
В коми-пермяцких диалектах исконное слово с рассматриваемым значением не сохранилось, в речи звучит русское заимствование баня, например,
гор «печь» («каменка»),
корось «банный веник»,
лонтны «затопить баню». Очевидно, что древние обозначения исконного происхождения в коми-пермяцких наречиях были полностью вытеснены русским заимствованием, за исключением коми-язьвинского диалекта, носители которого проживают в Красновишерском районе Пермского края. В этом диалекте исконное коми слово со значением «баня» сохраняется. Такое же положение наблюдается в мордовских языках. Во всех эрзянских диалектах звучит русское заимствование баня. Например: велень баня «деревенская баня», уштомс баня «натопить баню», шлямс банясо «помыться в бане», баня полок ланго «полати в бане». С древними верованиями мордвы связан мифологический персонаж банява «покровительница бани», которой в старину эрзяне молились перед началом топки бани. В мокшанском языке русское заимствование также употребляется повсеместно. Например: штамс баняса «париться, мыться в бане», тнемс баня «показать баню, вздуть кого-либо», баняаваня «дух бани, покровительница бани». Заметим, что сходная ситуация сложилась и в русском языке, в котором повсеместно укоренилось общеславянское заимствование из народной латыни, куда основа еще ранее проникла из греческого: balaneum. Изначально в латыни она обозначала ванну, отсюда медицинский термин бальнеология «вид лечения ваннами». Затем семантика расширилась до наименования бассейна и собственно бани. По М. Фасмеру, в церковнославянском языке слово впервые фиксируется в XI в. в форме баньєкъ, другие соответствия — болг. баням, лат. balneum, франц. baim, итал. bagno [4, т. 1, 121-122]. В то же время в русских диалектах сохраняются исконные слова мыльня и мыльница, также обозначающие баню. В южных и западных диалектах русского языка, в украинском и белорусском языках употребляется употребляется древнее собственно языковое образование лазня. В. И. Даль приводит ряд синонимов к этому слову: баня, мыльня, мовня, парня [1, т. 2, 235]. Лексема лазня интересна тем, что сохраняет в значении указание на мытье в большой печи, куда надо было с трудом забираться, залезая через ее устье. Названия бани — исконные слова. Исконные слова, называющие баню, преимущественно используются в угорских языках: венг. gözfürdő «парная баня, букв.: газовая баня» и fürdő «баня, бассейн, водолечебница, ванна». Последнее слово более древнее, и его значение шире. Лексема восходит к корню уральского происхождения, от которого был образован многозначный глагол forgolódik «1) ворочаться с боку на бок; 2) суетиться; 3) сновать». Вероятно, затем на базе семы «поворачиваться в воде» от него обособился самостоятельный глагол fürdik «купаться», что далее послужило основой для производных существительных fürdós «купание» и fürdő [7, 237]. В мансийском языке параллельно употребляются русское заимствование баня и сложное слово пувыңкол, позднее образование от словосочетания со значением «дом для купания, мытья», ср. глагол пувыллатуңкве «выкупаться». В целом для обско-угорских языков характерно применение описательных конструкций для обозначения входящих в жизненный оборот новых предметов и понятий. Например: манс. нāиңтуйт «паровоз» (букв.: огненные сани), нāиңхап «пароход» (букв.: огненная лодка), нāврамыт ханисьтан хум «учитель» (букв.: детей обучающий мужчина), нāврамыт ханисьтан нo «учительница» (букв.: детей обучающая женщина). В хантыйском языке, в казымском (опорном для литературного языка) диалекте баню обозначает словосочетание певал хот «дом для мытья», восходящее к глаголу певалты «мыться, купаться». Встречается также композита певлхот «то же», образованная путем стяжения компонентов указанного словосочетания (по сообщению профессора Е. А. Игушева). В целом в обиход обско-угорских народов баня вошла недавно. Так, казымские ханты в своих воспоминаниях прямо указывают, что они научились строить бани, мыться и париться у переселенцев коми-ижемцев в конце XIX — нaчале XX в. То же наблюдается в ненецком языке, в котором употребляется собственно языковое образование хăлтаңголăва в значениях «баня» и «прачечная», ср. глагол хăлтаңгос(ь): «1) мыть, стирать; 2) мыться в бане». В прибалтийско-финских языках сохраняются традиционные, исконные слова, называющие баню, они восходят к одной основе: фин. sauna, эст. saun, лив. sōna. Сейчас эта основа является простой, непроизводной, в семантическом отношении немотивированной, хотя в финских диалектах она может обозначать и купание, и курную избу, где можно и жить, и париться, и рыбацкий домик, и маленький домик, и жилище на лугу или в лесу. Слово sauna из финского языка вошло в саамский и в последнее столетие во множество других языков, в том числе русский, с общим значением «баня с сухим паром» (имеется в виду ее современные форма и оборудование), хотя исторически так называемые финская и русская бани, так же как коми баня, практически ничем не отличались и представляли черную, курную баню с влажным паром. Как и венгерское обозначение бани, существительное sauna — это древнее отглагольное именное образование, ср. финские глаголы: saunoa «помыться, попариться в бане, сходить в баню»; saunottaa «1) вымыть в бане; 2) задать баню». Например: Isä antoi pojalleen aika saunauksen «Отец задал сыну изрядную взбучку». В коми-зырянских диалектах бытуют варианты обозначений бани пылсян, пывсян, в ижемском — пыысян. В коми-пермяцких наречиях исконное слово не встречается, но оно есть в коми-язьвинском, например: пÿлс’ан «баня», пÿлс’инө «париться в бане». Исследователи относят указанное слово, вернее лишь основу *pọl-, к общепермскому фонду, приводя удмуртское соответствие пыласькыны «мыться, умываться», «купаться (в реке)», далее под вопросом к допермскому *pol-, ср.: коми poltцs «дух», фин. polttaa «жечь, сжигать», эрз. пултамс «жечь, сжечь», мокш. паломс «гореть, пылать, сгореть», хант. pēγət— «париться в бане», манс. päγl— «то же». Однако вполне возможно, что финские и мордовские параллели относятся к совершенно другому этимону [2, 234-235]. Фонетически и семантически обско-угорские соответствия наиболее близки к пермским. Тем не менее вероятная общая этимология основы (пермско-угорская) еще не говорит о том, что в прафинно-пермской и прапермской древности протоэтносы ею обозначали баню. Слово пылсян (пывсян, пыысян) «баня» зафиксировано лишь в зырянских и коми-язьвинском диалектах как производное слово, которое образовано от глагола пывсьыны при помощи продуктивного отглагольно-именного суффикса —ан. Важно отметить, что семантика указанного глагола в коми языке в ходе развития языка стала более узкой («париться, мыться в бане»), тогда как в иных случаях употребляется глагол мыссьыны «мыться», основа которого финно-угорского происхождения. То же значение имеет и удмуртское соответствие мисьтаськыны «1) стирать, заниматься стиркой; 2) мыться, умываться». В удмуртском языке смысл «париться, мыться в бане» передают глагол париськыны (ср. рус. париться) и словосочетание мунчое пырыны «войти в баню». Очевидно, что конкретное значение «баня как хозяйственная постройка» существительное получило в ходе вторичной номинации, эллипсиса определяемого компонента атрибутивного сочетания пывсян ин «место для мытья в бане». Таким способом в коми языке образовалось множество существительных с общей семантикой «предмет действия» или «место действия», например: бурскан «ботало», ворсан «гармонь», сынан «расческа, гребешок», изан «мельница», дзопкан, тёпкан «ухаб на дороге», койтан «вечеринка» и др. [6, 30-33]. В коми-зырянских диалектах широко употребительны слова пылсянса, пывсянса, пыысянса, обозначающие духа — хранителя бани, соответствующего русскому баннику. Приведенный анализ названий бани в финно-угорских языках позволяет сформулировать несколько положений как лингвистического, так и культурно-исторического порядка. В большей части финно-угорского мира (у венгров, мордвы, удмуртов, марийцев, саамов, хантов и манси, ненцев) парная баня как отдельное хозяйственное строение появилась не так давно, что подтверждается заимствованиями наименований бани из языков соседних, более крупных народов. Парная черная баня издавна существовала у северных этносов: финнов, карел, коми — позднее у русских, проживающих на Севере, так как природные условия позволяли вести деревянное строительство на обширной территории. Постепенно такая бытовая традиция укоренилась и на более южных землях, став своеобразным культурным феноменом, фактором цивилизованности населения. Быстрое распространение бани, вероятно, стало причиной того, что во многих финно-угорских языках закрепились заимствованные обозначения, вытеснив древние исконные наименования простых, примитивных видов бань. Косвенно эту гипотезу подтверждает проникновение в европейские языки финского слова сауна, называющего технологически более совершенную баню с сухим паром, бассейном и другими приспособлениями, придающими спа-процедурам особую комфортность. Так, слово сауна одинаково звучит в современных финно-угорских, тюркских и западноевропейских языках. То же можно сказать и о широком распространении в русском и, естественно, финно-угорских языках таких слов, как пицца, суши, караоке, Интернет и многие другие. Этот процесс объясняется интенсивным культурно-цивилизационным влиянием, которое оказывают на языки небольших народов более крупные по числу носителей языки.
1. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. — М. : Русский язык, 1978.
2. Лыткин, В. И. Краткий этимологический словарь коми языка / В. И. Лыткин, Е. С. Гуляев. — Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1999. — 430 с.
3. Тараканов, И. И. Удмуртско-тюркские языковые взаимосвязи (теория и словарь) / И. И. Тараканов. — Ижевск : Удмурт. ун-т, 1993. — 170 с.
4. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка : в 4 т. / под ред. Б. А. Ларина ; пер. с нем. О. Н. Трубаче-ва. — 2-е изд., стер. — М. : Прогресс, 1986-1987.
5. Федотов, М. Р. Этимологический словарь чувашского языка : в 2 т. / М. Р. Федотов. — Чебоксары : Чуваш. гос. ин-т гуманит. наук, 1996.
6. Цыпанов, Е. А. Причастие в коми языке: история, семантика, дистрибуция / Е. А. Цыпанов. — Екатеринбург : УрО РАН, 1997. — 212 с.
7. Etimológiai szótár. Magyar szavak és toldalékok eredete. — Budapest : Tinta, 2006. — XXI, 998 lap.
Источник статьи: http://philology.ru/linguistics3/tsypanov-13.htm
История Удмуртии
Дореволюционная история
История революций
Удмуртия до войны
Удмуртия во время ВОВ
| Духи бани |
| История Удмуртии — Духовная культура |
| 01.02.2018 19:42 |
| Миньчомурт/Миньчокузё/Миньчопери — дух, обитающий в бане, банник. Баня в представлениях многих народов наделялась отрицательными качествами; она воспринималась как опасное место, где обитает нечистая сила. У удмуртов также было особое отношение к бане. В отличие от других надворных построек туда, например, не советовали заходить без особой надобности; вещи из бани запрещалось заносить домой. Вместе с тем, в бане очищались перед любым молением и проводили лечебные процедуры, принимали роды. В быличках и сказках баня — место, где происходят контакты с различного рода нечистыми силами и колдунами. Как и сама баня, так и дух бани — Миньчокузё, наделялся отрицательными чертами. Это, например, видно из того, что его часто называли Миньчопери (пери — злой дух): «Миньчокузёез Миньчопери шуо». По характеристике К. Яковлева, «Муньчо пери — шайтан, живущий в бане, поэтому вотяки очень боятся бани в ночную пору». Встреча с ним сулила беду. Для избежания встречи с ним надо было при входе в баню подавать голос, чтобы он успел скрыться. Также не советовали ходить в баню после полуночи. По одним представлениям в бане обитал только один дух; по другим же — там жило множество злых духов, которые иногда веселились с песнями и плясками и заманивали к себе случайных прохожих. Подобные же представления были характерны и для других групп удмуртов. По свидетельству К. Яковлева, закамские удмурты считали, что в бане живет Кузьйырси — Долговолосый, который любит подшучивать над моющимися. У. Хольмберг отмечает, что удмурты Пермской и Уфимской губерний называли банного духа Албасты или Дьырсиё (т.е. «волосатый») — «бес который живет в бане. Существо с длинными волосами». Куединские удмурты в случае появления на губах воспаления, язвочек, говорили, что «дьырсиё чупам» — «банник (букв.: волосатый) поцеловал». По свидетельству Г. Верещагина, у удмуртов Сарапульского уезда Вятской губернии банный дух также имел длинные волосы. Скорее всего, длинные волосы у Кузьйырси (и у других типов банных духов) являются показателем их связи с водяными духами — Вумуртами, у которых также были длинные волосы: их часто видели в полдень на берегу реки, расчесывающими свои длинные волосы. Причиной определенной связи банных с водяными, скорее всего, является соотнесенность бани с водной стихией: в ней человек очищался водой телесно и духовно. В старину бани стояли рядом с водоемами: озерами и реками, что, естественно, также повлияло на связь духов бани с духами воды. Более того, баня иногда может служить убежищем для настоящих водяных. Так, например, в одной из сказок закамских удмуртов, записанных Г.А. Аптиевым, Ву пэри (водяной) просит человека в качестве откупа отправить его сына в баню, где он схватит его и утащит с собой. Коми-пермяки верили, что «в бане живут кульпияннэз (дети водяного черта), которые, правда, основное время проводят в водоемах, а в бани приходят только греться». Также, по представлениям коми-пермяков, баня чуд и кульпияннэз после полуночи уходят из бани и прячутся в воду. В бане нельзя было оставлять без присмотра младенцев, которым еще не исполнилось сорока дней, т.к. Шайтан мог их там обменять на своих детей. В этом случае младенец без видимых причин становился безобразным на вид и нервным. Если считали, что Шайтан подменил ребенка, то проводили такой обряд. В акшан (сумерки) заносили младенца в баню, ставили его на полок под деревянное корыто. Три раза «рубили» корыто топором, приговаривая: «Моего сына дайте, этот не мой, своего сами заберите». Затем на некоторое время оставляли ребенка в бане под корытом, для обмена его Шайтаном, который, якобы, испугается, что его дитя изрубят и вернет настоящего ребенка. Вероятно, под Шайтаном тут имеется ввиду дух бани, т.к. по представлениям других групп удмуртов детей подменял именно он. Представления закамских удмуртов о банном духе находят параллели у многих народов Поволжья и Урала. Как и у удмуртов, в мифологии этих народов он предстает как злое, опасное существо. Так, например, приуральские чуваши, как и закамские удмурты, называют банного духа Мунчапэри и считают, что видеть его могут только кошки. Видимо, подобное отношение к духу бани вызвано реальной угрозой исходящей от банных процедур: в черных банях, которыми пользовались практически до середины XX в., нередки были случаи отравления угарным газом. Источник статьи: http://udmurt-history.ru/duchovnaya-kultura/duchi-bani.html/ |
