Избражение на заставке: Баня для детей в русской печи зимой. Раскрашенная фотолитография. Шерер и Набгольц. Москва. XIX век.
Вопреки бытующим представлениям о широком распространении бань на Руси,бани имелись далеко не у всех крестьян, не во все периоды русской истории, не во всех регионах и не только в привычном для нас «хрестоматийном» банно-срубном виде. Территориально распространение клетских рубленых бань по Руси было связано с ареалами исторической миграции определенных суб-этносов – носителей банной культуры, таких как словене – новгородцы, псковичи, двинские и днепровские кривичи, ростово – суздальцы [Желтов А.А., 2001]. Баня на Руси первоначально пошла из Новгородчины и Пскова, Смоленска, Северной Белорусси и Карелии. В некоторых губерниях строительство бань не было распространенным. Например, если раскопками подтверждено существование бань в Новгороде уже в XI веке, то в Москве самая ранняя и единственная обнаруженная во время раскопок баня относится к XV веку [Бобров А.Г., 2004]. В Ярославской губернии бани строились только в деревнях вдоль Волги, точно также как и в Тверской губернии. Не везде встречались бани в Московской, Владимирской и Смоленской губерниях [Тенишев В.Н.,2009]. В такие регионы русская баня приходила постепенно. Вначале строилась одна баня или две бани на всю деревню, и лишь к концу XIX – началу XX века баня могла встречаться примерно в половине дворов. Даже если бани и были в деревне, мылись в них далеко не все: например в деревне Моховатке Воронежской губернии в двух деревнеских банях постоянно мылись обитатели 36 дворов, а крестьяне из остальных 34-х дворов «в бане вовсе не моются». В соседнем селе, где была баня-землянка «…большинство же жителей села в бане не моются вовсе, или попадают в баню в несколько лет раз, будучи в Воронеже» [Шингарев А.И., 1907]. В качестве бань использовались овины и шиши.
Банная процедура в русской печке была достаточно широко распространена на Руси, ведь строительство собственной бани для большинства хронически небогатого крестьянского населения Российской империи было непозволительной роскошью. Уменьшилось количество бань после введения банных налогов и повышения цен на дрова, кубическая сажень которых в петровское время в Ингерманландской (позднее Санкт-Петербургской) губернии стоила столько же, сколько и сама баня. Печь же в избе все равно топили и зимой и летом, используя не только дрова, но и сено с соломой, тростник, хворост и кизяк. Крестьяне предпочитали мытье в печи, так как процедура была значительно проще, чем протопка бани. Вепсы в старину спали в печах в жаркую погоду. А в холод при отсутствии в семье бани в печи рожали женщины [Шабаев Ю.П., Мальцев Г.И., 2004]. Мытье в печи было во многих случаях привлекательнее, чем растопка бани, так как зачастую бани строились из рук вон плохо, без надлежащей теплоизоляции. Согреться в таких банях было весьма затруднительно. Например, в начале XX века фельдшер, писавший отчет об эпидемии скарлатины в Тотемском уезде Вологодской губернии так описывал преимущество мытья в печах: «Баня есть почти у каждого домохозяина. Но что это за бани? Из тонких бревнышек выстроена хибарка, покрыта жердями и соломой. Внутри сделан очаг из глины. На железных прутьях над очагом наложены камни. Они накаляются и дают тепло для моющихся. Не знаю, чем такая баня лучше большой печи!» [Лукачев П., 1907].
Мытье в русских печах встречалось в России вплоть до 1950 – 60-х годов. Любимая тёща автора книги рассказывала, что в детстве, в середине 1950-х годов, будучи в гостях на летних каникулах, она мылась в русской печи в деревне Котельничи Кировской области. По ее отзыву, в печи было очень чисто: после протопки все внутри тщательно убиралось и мылось, потом застилалось соломой. Для мытья внутрь ставили два чугунка – с мыльной водой и с чистой. Выходили из печи на постеленное на полу сено.
Баварский художник-баталист Петер Хесс (1792 – 1871), путешествовавший по России в 1839 году, писал: «В печи женщины моются, а мужчины, когда хотят почувствовать себя счастливыми, залезают в нее, чтобы оказаться в парной бане в собственном смысле этого слова» [Хесс Э., 2007]. Вот как описана процедура парения в русской печи в деревне Череповецкого уезда в 1898 – 1900 гг. в «Материалах этнографического бюро князя В.Н. Тенишева»: «Моются большинство крестьян в печах; для мытья накладут в печь соломы, возьмут с собой веник, воды и свечку или лампу и в печку, парятся и моются по одному человеку, а чтобы жарче было, печь снаружи закрывается заслонкой. Затем прямо из печки выходят в сени или на крыльцо и окачиваются холодной водой. В печах моют и маленьких детей. Бывают такие случаи, что в печах запариваются до такой степени, что из печи вытаскивают человека еле живого» [Тенишев В.Н., 2009]. При необходимости голову в печи защищали от перегрева глиняным горшком или венком из березовых веток. В еще одном свидетельстве о мытье в печах в Тотемском уезде Вологодской губернии говорилось следующее: «Бани у нас очень редко встречаются, несмотря на достаток леса; есть деревни совсем без бань, а моются у нас в печах, которые очень просторны и мыться можно одному свободно сидя. Причем подстилают под себя солому; свободно раздевшись в присутствии всей семьи, залезает один человек в печку с чугуном теплой воды. Ему подают веник и заслонку закрывают. Несмотря на видимое неудобство, крестьянин, выпарившись до «ломоты костей» и хорошо промывши голову «щелоком», потом окатывается водой на сарае. Приготовлений нужно совсем немного; только с утра поставить в печь чугун с водой» [Тенишев В.Н.,2009].
Ограниченность внутреннего пространства печи, отсутствие вентиляции при закрытой заслонке, потребление кислорода свечой или керосиновой лампой приводили к смертельным исходам при неосторожном мытье в печи. Только в 1910 году только в одной Саратовской губернии при мытье в печах погибли 792 человека [Gruyter W., 1927]. Не только «печные бани», но и сами бани в русском общественном сознании напрямую связаны со смертью.
Впрочем, по наблюдениям врача того времени, печной угар для русских крестьян был повседневной обыденностью: «От времени до времени угорают хозяева почти во всех избах, но в иных избах, где печь плохо устроена и происходит недостаточное сгорание и проникновение продуктов такого сгорания в избу, или приток свежего воздуха через сырые стены, особенно кирпичные, затруднён, является недостаток кислорода для полного окисления горючего материала, и угар становится частым явлением; угорают несколько раз в неделю, чуть не каждый день» [Шингарев А.И., 1907].
Стариков для мытья подавали в печь на широком тесе (доске). Обычно просторное горнило позволяло мыться в русской печи даже вдвоем. Печные банные процедуры были разнообразны по вариантам: хозяева, которые берегли избу от избыточной влажности, в печи только парились, а мыться выбегали во двор или на поветь (нежилая пристройка в северных избах). Если же в печи нужно было мыться, то внутрь ставили деревянное корыто для сбора стекающей воды. В холодное время года при отсутствии в крестьянской усадьбе бани в печи рожали женщины [Шабаев Ю.П., Мальцев Г.И., 2004]. На Руси в банях традиционно рожали детей и после парили в бане же или в печи рожениц с новорожденными детьми:«Когда настает время родов, женщина уходит с повитухой в баню, если есть, или на двор в летнее время, и там происходит процесс родов. После родов сейчас же роженицу бабка сажает в печку с ребенком и там их парит. Бывают случаи, что роженицу бабки так запаривают, что вытаскивали еле живую из печки» [Цит. по: Колегова Р.В., 2007]. При этих печных банных процедурах мать забиралась в печь сама, а ребенка ей подавали на деревянной лопате. У староверов мытье в печи считается грехом: Большой Потребник содержит исповедальный вопрос: «Не мылся ли в пещи?»
Источник статьи: http://dom.dacha-dom.ru/banya-v-pechi.shtml
Баня в печке в старину
КАК МЫЛИСЬ… В РУССКОЙ ПЕЧИ
Как много на свете бань – турецкие, ирландские, финские, японские. Подражая банным традициям разных народов, мы то забираемся с головой в бочки, то растираемся палочками, то закапываемся в песок.
Между тем, за экзотикой далеко ходить не надо. Наши пра-пра-прадеды превзошли всех по части изобретательности в помывочном деле. Иногда они мылись… прямо в домашней печи!
Места в русской печи достаточно. Отопительная печь занимала не меньше трети избы, и внутрь могли забраться сразу два взрослых человека.
Веником в ней, конечно, не размахнуться, но аккуратно париться вполне можно. Неизвестно, чего больше в такой изобретательности – рачительности (чего теплу зря пропадать, чугуны поставим – и вода согреется) или «Емелевской» лени (зачем баню топить, если в печке вымыться можно).
Еще в 19 и начале 20 века отопительная печь часто использовалась как домашняя баня. Путешествуя по России во второй половине 19 века, этнограф С. В. Максимов отметил, что «в баню вовсе не ходят, предпочитая мыться в печках», хотя «бани здесь и существуют».
Действительно, банные печи уже пару сотен лет были в ходу. А людям все равно нравилось мыться в печке…
Старый да малый – в печь полезай!
Чаще всего в печке мыли маленьких детей – очевидно, чтобы не застудить по дороге в баню, которая всегда стояла далеко от избы.
Мать забиралась внутрь печи, а ей на деревянной лопате, которой обычно вынимали хлеб, подавали ребенка. Внутри печи уже стояли чугуны с нагретой водой, щелоком (прообраз мыла), целебными травяными отварами. В печке было чисто: золу и углы тщательно выметали. Забирались в печку через зев, а чтобы не запачкаться, место перед зевом («под», а по-современному, плиту) покрывали досками или влажной соломой. На время банных процедур печную заслонку закрывали. Окончив мытье, мать «высаживала» ребенка на лопате, а затем выбиралась и сама. Отсюда, кстати, и пошли сказки про бабу-Ягу, которая одержима идеей изжарить непрошеных гостей в печи.
Мыли в печке и немощных стариков. Помощник забирался внутрь, а старец или старушка с комфортом «въезжали» в печь, лежа на широкой доске. Взрослые обычно мылись по одному. Терлись щелоком, волосы мыли золой либо яйцом. Пару поддавали, брызгая водой на горячие стенки печи, примыкающие к топке.
Почему женщины так любят печки?
Интересно, что девушки мылись в печке чаще, чем мужчины. В некоторых областях – например, во Владимирской губернии – девушкам вообще считалось грешным мыться в бане. Ходить туда разрешалось лишь замужним, а девицам или вдовам приходилось использовать домашние русские печи. А может быть, они сами не хотели мыться там, напуганные рассказами о баннике – нечистой силе, хозяине бани, который мог и раскаленный камень из банной печи бросить в немилого гостя, и дверь наглухо закрыть. Русская печка же стояла в доме, где висели иконы и каждый угол кропили святой водой. Поэтому мыться в ней было спокойнее.
Давно прошли времена верований в банников и домовых. Золу заменил шампунь, а бани превратились в просторные помещения с комнатами отдыха. Но может быть, в удаленных деревушках есть семьи, которые по-прежнему считают печь лучшим местом для банных процедур. И, как все необычное, мытье в печи однажды войдет в моду и станет не менее популярным, чем сауна или турецкая баня.
Так уж исстари повелось, что знахарство было преимущественно женским занятием, а большинство обрядов совершалось около русской печи.
На это время ее шесток превращался в своеобразную лабораторию. Знахарка ставила на него посуду с водой или травяными настоями, клала древесный уголь, золу, печину, соль, лук, хлеб, предназначенные для наговора. Прежде чем приступить к заговору, знахарка придирчиво проверяла, хорошо ли закрыта печная труба. Ведь, если во вьюшке или задвижке оставалась хотя бы малейшая щель, слова произносимого заговора могли просочиться в нее и выйти через печную трубу наружу. А это значило, что вместе со словами в трубу могла вылететь заключенная в них магическая сила.
Убедившись, что «утечки» не будет, знахарка становилась лицом к шестку, что-то переливала, что-то смешивала, а потом шепотом произносила слова заговора. Дальше она поступала так, как требовал конкретный случай. Приступая к снятию порчи, знахарка доставала из печи три уголька и просила, чтобы ей принесли чашку «непитой» воды. «Непитой» считалась вода в ведре, из которого никто из домочадцев не успел еще напиться. Поставив чашку с водой на шесток, знахарка клала в нее вынутые из печи угольки, добавляла щепоть соли и произносила заговор. Затем она дула на воду три раза и три раза плевала в сторону. С готовым снадобьем она выходила к больному и внезапно спрыскивала его, а потом давала отхлебнуть из чашки три глотка. Смочив больному рубашку, она протирала ему грудь в области сердца и лицо. Оставшееся в чашке снадобье знахарка выплескивала на притолоку — верхний косяк в дверях.
По мнению родителей, больше всего от дурного глаза страдали дети. Если ребенок долго не ходил и не говорил, то это означало, что его кто-то сглазил. Когда наступала пора печь хлеб, молодая мать по совету старших женщин должна была совершить у печи специальные магические действия. Перед тем как посадить хлебы в печь, она накрывала ребенка на несколько секунд порожней квашней. Когда же из теста были сформованы ковриги, мать смачивала их водой и отправляла в печь. Оставшейся водой она обмывала руки ребенка и приговаривала: «Как мои хлебы кислы, так и ты, мое дитятко, кисни (полней); как мои хлебы всходят, так и ты ходи; как я, мое дитятко, говорю, так и ты говори». Считалось, что от воздействия дурного глаза дети становились плаксивыми и плохо спали, терзаемые ночными демонами, которых в народе называли ночницами или криксами. Похожие на летучих мышей, они проникали в избу через открытое окно или дверь и вились над колыбелью. Испуганный ребенок плакал и кричал. И тогда мать обращалась за помощью к печке. Она смазывала стопы ребенка растительным маслом и прикладывала их к печному столбу.
Во время этого действа она поднимала ребенка вверх так, чтобы он переступал ножками, а на печном столбе оставались следы, ведущие к потолку. При этом мать приговаривала: «Полуночница ночная, полуденница денная, не тронь моего, не ворошь моего, а то сожгу твоего». Другой способ избавления от ночных демонов заключался в следующем. Еще до восхода солнца мать затапливала печь. Когда дрова разгорались, она подносила ребенка к устью печи и, слегка постегивая его по ягодицам сосновой веткой от помела, приговаривала: «Уйди, испуг, в печную трубу и никогда больше не возвращайся».
Однако ночные демоны могли терзать и взрослого человека, напустив на него бессонницу. Когда в доме совершалась кража, после которой вору удавалось скрыться, крестьяне пытались наказать его с помощью печного огня. Но это было возможно только при том условии, если вор оставлял хотя бы незначительную улику, например клок одежды или отпечаток обуви на земле. Клок воровской одежды опутывали ветками терновника или чертополоха, прикалывали булавками и вешали в трубе. Считалось, что жулик будет испытывать невыносимые боли до тех пор, пока клок его одежды будет висеть в трубе. Порой он не выдерживал нечеловеческих мук и приходил, чтобы уничтожить улики. В это время его и задерживали. Белорусские крестьяне наказывали вора несколько иным способом. После совершения кражи они внимательно осматривали все вокруг. Обнаружив отпечаток обуви злоумышленника, они измеряли след лучинкой или прутиком. Обломив лишнее, мерку вешали в печной трубе. По их убеждению, жулик постепенно начнет сохнуть, как сохнет в трубе лучина, и непременно умрет, как только лучина истлеет от печного жара.
Некоторые девичьи присушки отличались необычайной простотой. Растопив печь, девица произносила перед ее устьем: «Как жарко дрова разгораются, так разгорелось бы по мне сердце молодецкое!» Если на пути влюбленной девицы вставала разлучница, ее старались поссорить с добрым молодцем с помощью заклинаний. Перед тем как его произнести, нужно было сходить поочередно в три лавки и купить в каждой на копейку поваренной соли. Затем из бака или бочки, где бучили (парили) белье, девица брала три горсти печной золы, слегка подсушивала и смешивала с принесенной солью. Одну половину этой смеси она тайно высыпала у дверей добра молодца, а другую половину — у крыльца соперницы.
Простуду, а также радикулит народные лекари лечили на печи с помощью так называемых «пупошников» — маленьких глиняных горшочков. После парной бани больного клали на печь животом вниз. Затем разрезали пополам несколько картофелин и в каждую половинку втыкали по три спички или небольшие березовые лучинки. Лучинки поджигали и ставили картофелину на больное место. Сверху картофелину накрывали «пупошником», который присасывался к коже подобно стеклянным медицинским банкам. Таким же способом ставили все остальные горшочки. Когда через несколько минут «пупошники» отваливались, картофелины убирали, больному давали выпить малинового взвара, накрывали теплым одеялом и оставляли выспаться на печи до утра. В иных местах, перед тем как залезть на печь, больной принимал ванну из снеговой воды. В печи в больших чугунах предварительно растапливали собранный на огородах снег. Одновременно нагревали в топливнике один или несколько песчаных камней. Снеговую воду выливали в большую бочку, поставленную у печи. Вслед за этим в бочку бросали на¬гретый на огне камень. Когда во¬да от камня нагревалась, в бочку опускался больной и сидел в воде до тех пор, пока его не прошибал пот. После этого больного обтирали, давали выпить малинового взвара и отправляли на жарко натопленную печь.
Если лежанка печи была чем-то вроде огромной грелки, согревающей все тело, то обычный печной кирпич служил для согрева отдельных его частей. Кирпич заранее нагревали в печи, затем завертывали в ткань и прикладывали к больному месту. Грелка из кирпича оставалась теплой до самого утра. Современные врачи нередко советуют (если, разумеется, есть возможность) вместо резиновой грелки использовать нагретый кирпич, источающий ровное сухое тепло. Для такой грелки более подходит плотный кирпич, не имеющий трещин. И конечно же, предпочтительнее приспособить под грелку старинный кирпич, имеющий более крупные размеры и более высокую плотность. Лечебное значение лежанки русской печи увеличивалось благодаря умелому подбору древесины для полатей, служащих ее продолжением. По возможности их старались изготовить из дуба и березы. Считалось, что древесина этих деревьев излучает положительную энергию и благотворно влияет на здоровье человека. Конечно, есть и другая, более прозаичная причина: их твердая и плотная древесина выдерживает довольно высокую температуру и к тому же в ней нет смолы. А это значит, что деревянные части печи не будут обугливаться, а печной жар не будет вытапливать из нее липкую, пахнущую скипидаром смолу.
Средство от зубной боли
Приготовление мази от ревматизма
Конечно, лежанка русской печи прекрасно унимает многие боли. В том числе и ревматические. Но лечение ревматизма идет гораздо быстрее, если дополнительно использовать специальную мазь, приготовленную в русской печи.Во время ревматических приступов мазью натирали больные места и забирались на печку. В небольшой глиняный горшочек клали слой сливочного масла примерно в палец толщиной, сверху насыпали слой высушенных березовых почек. Слои масла и почек чередовали до тех пор, пока не наполняли горшочек почти доверху. Затем его закрывали и зазор между ним и крышкой обмазывали вокруг густым ржаным тестом. Горшочек ставили в печь лишь только после того, как топка была закончена. В ней он должен был простоять ровно сутки (кстати, хорошая печь держит тепло около двух суток). Через сутки горшок раскрывали, выбирали из него березовые почки, выкладывали их в мешочек из марли или ряднины и отжимали оставшееся в них масло в горшок. Оставалось только добавить в содержимое горшка немного растертой в порошок камфары (на 100 г мази требовалось примерно 1 г камфары). Готовую мазь тщательно размешивали, закрывали плотно крышкой и ставили на хранение в прохладное место.
Средство от боли в ушах
Порой холодный осенний ветер так надует в уши, что боль не дает человеку уснуть. В старые годы сибирские крестьяне избавлялись от такой боли довольно изящным способом. Если дело было летом или осенью, срывали один или два свежих цветка ромашки. В зимнюю пору и ранней весной такие цветки брали из засушенного букета купальских трав. Затем разрезали пополам луковицу и вынимали из нее серединку. В образовавшие углубления вкладывали цветы ромашки и, соединив половинки луковицы, крепко обматывали их суровыми нитками. Препарированную таким способом луковицу клали в махотку, то есть в маленький глиняный горшочек, который ставили на пол печи на таком расстоянии от огня, чтобы содержимое его не подгорало. Когда луковица запекалась, ее вынимали из махотки, извлекали из ее середины цветки и, пока они еще были теплые, вкладывали их в больное ухо.
Лечение печной золой
В народной медицине печная зола издревле применялась в качестве лечебного средства. Средневековый врач Амирдовлат Амаснаци в медицинском трактате «Ненужное для неучей» писал о древесной золе так: «Ее сила подобна силе тех веществ, из которых она образовалась. Лучшей является зола дуба… Она останавливает кровь. А если просеять через тюль и пить ежедневно по утрам по 2 драма с яблочным сиропом, то поможет при болях в желудке…
Если сделать примочку с золой виноградной лозы, то поможет при головной боли. Если вымыть ею волосы, то сделает их красными. Зола тростника помогает при сыпи в глазу… Зола виноградной лозы помогает при язвах кишечника. А если в смеси с уксусом положить на селезенку, то тоже поможет… Зола очага останавливает кровь, а если приложить ее с оливковым маслом и черным дегтем к опухоли, то вскроет ее. Зола дуба убивает вшей… Зола смоковницы полезна при болезни седалищного нерва».
Широко применялся в средневековой фармакопее и сваренный из золы щелок, называемый в трактате «водой золы». Амирдовлат пишет об использовании ее в лечебных целях следующее: «Если промыть ею злокачественные язвы, то очистит их от старого мяса и поможет вырасти новому. А если ею сделать клизму, то поможет при старых язвах кишечника и уменьшит влажные выделения. Если же 8 драм смешать с небольшим количеством оливкового масла и выпить, то выведет свернувшуюся в животе кровь. И поможет при падении с высоты. Если выпить 18 драм, то остановит старый понос и поможет при язвах кишечника. Если же смешать с оливковым маслом и смазать тело, то поможет при потливости, болезни нервов и параличе. А если выпить, то поможет при звериных укусах».
Лечение печной золой также широко практиковалось на Руси, благо она всегда была под рукой в каждой избе. Например, в старинных лечебниках золой или пеплом рекомендовали лечить излом, то есть ушиб: «Аще у человека излом, еловый пепел смеси с желтком яичным прикладывай к излому…» Другой рецепт предлагает ушиб «прививать можжевеловым пеплом с яичным белком смеся вельми добро». Но зола золе рознь, если приходилось лечить болезни глаз, то предпочтительно было ее получать из терна: «Егда бельмо на оце, терние из лесу нажещи, пеплом посыпай, то и лакомство…»
У деревенских знахарок печная зола была излюбленным средством при лечении детских болезней. При этом они не удовлетворялись золой от какого-нибудь одного дерева или одной печи. Если ребенок часто капризничал и плакал, его окатывали водой, настоянной на золе, которая была собрана из трех печей: избяной, горничной и банной. Для лечения более сложной болезни, так называемой стени (детской дряхлости), золу нужно было собирать уже из семи печей. Разумеется, в одном подворье столько печей не набиралось, поэтому за золой шли к соседям. Видимо, золу собирали из нескольких печей не только ради того или иного магического числа, но и по причине, имеющей определенное практическое значение для усиления лечебного воздействия.
Ведь в одних домах печи топили только березовыми дровами, в других их сочетали с осиновыми, ольховыми, сосновыми и еловыми. Те же, кто победнее, чуть ли не всю зиму жгли в печах ивовый бурелом, хворост и все, что придется, порой солому, льняную и конопляную кострику. Поэтому и зола в каждой печи имела свой неповторимый состав. Смешивая вместе золу от многих печей, знахари получали порошок, содержащий целый букет минеральных солей. Подобным же образом поступали и травознаи, которые, желая увеличить лечебный эффект растений, составляли лекарственные сборы из нескольких трав.
Собранную золу тщательно перемешивали в горшке или корчаге и оставляли на шестке до поры до времени. Затем ребенка купали, но не в простой воде, а собранной из девяти рек. Но поскольку столько рек не всегда набиралось в ближайших окрестностях, то допускалось брать воду из девяти колодцев. Когда купание заканчивалось, ребенка не обтирали, как обычно, полотенцем, а, посыпав золой, пеленали в чистую холстину и укладывали спать на теплую печь. Как лекарственное средство золу нередко применяли в сочетании с солью. Например, при болезни горла брали щепоть золы и, смешав ее со щепотью соли, тщательно перетирали. Затем смочив палец в воде, опускали его в порошок, а прилипшие частицы соленой золы наносили на воспаленные гланды. Эту процедуру через определенные промежутки времени повторяли до тех пор, пока не наступало облегчение.
Лечение древесным углем
Иногда крестьянские дети любили жевать и даже есть древесный уголь. Вынут из печи или утюга остывший уголек — и за щеку. Вроде бы и не очень-то вкусно, а все же ели, получая от этого какое-то непонятное удовольствие. Видимо, крестьянские дети интуитивно чувствовали полезность этого вещества, и, возможно, тяга к нему возникала чаще всего при расстройствах пищеварения. Им было невдомек, что древесный уголь уже давно использовался в медицине как эффективное лечебное средство. Он не только благотворно действует на пищеварение, но и очищает зубы, устраняя дурные запахи изо рта. Недаром древесный уголь использовался при производстве отличного зубного порошка, а также специальных пилюль и таблеток. Особо ценным для медицинских целей считался уголь, полученный из древесины липы. Недаром липовый уголь входил в I—VII издания Российской фармакопеи. Он назначался при отрыжке, метеоризме, дизентерии, диарее (поносе), туберкулезе легких и горла. Разумеется, в народной медицине древесный уголь находил такое же применение. Кроме того, опытные хозяйки всегда держали рядом с печью на всякий случай толченый уголь. Если вдруг случалось, что она или кто-нибудь из домочадцев обожжет, скажем, руку или ногу, то обожженное место смачивали водой и посыпали толченым углем. Через час-другой краснота спадала, а боль постепенно утихала. Более эффективным был компресс из угольного порошка, смешанного с тертым картофелем.
Не только уголь и зола, но даже опечина, или печина (пережженная глина, находившаяся в печной кладке между кирпичами) применялась в народной лечебной практике. Опечину перетирали в мелкий порошок, ссыпали в глиняный кувшин, плотно закрывали и хранили до поры до времени. Перед употреблением ее заваривали кипятком и давали пить при лихорадке. Если у грудного ребенка появлялись опрелости, их тут же присыпали просеянной опечиной, и болезненное раздражение кожи довольно быстро исчезало.
Источник статьи: http://dom-srub-banya.ru/banya-v-pechke-v-starinu/
