Женькины истории. 11. Пионервожатая
Всё лето 1967-го года проходило в подготовке к школе. Потом была хорошая учёба. В 1968-ом году Женька посветил себя пению в хоре дворца «Пионеров и школьников», обучению в музыкальной школе по классу «аккордеона», поездкой в город Киев, как отличившегося в детском творчестве. Начало 1969-го года совпало с записью детских песен на Тульском радио и так далее и тому подобное.
С детворой он стал меньше проводить время, да и времени у Женьки практически не было, он был весь в искусстве. Но в первых числах июля мама сказала Женьке:
— Сынок тебе надо отдохнуть в летнем лагере на берегу реки Оки, поедешь?
— Поеду,- добродушно ответил Женька.
Распахнутыми воротами соснового бора встретил Женьку пионерский лагерь «Чайка». Началась вторая лагерная смена. Кругом сосны, речка Ока, грибы, военная игра «Зарница», новые друзья. Ну, словом всё то, чего так не хватало Женьке в последнее время. Он участвовал во всех лагерных мероприятиях, был весёлым и добрым к остальным детям. Поэтому воспитательница третьего отряда хвалила Женьку, а пионервожатая Надя просто Женьку обожала. Она так ему и говорила: «Ты мой любимый красавец».
Женьке это нравилось. Надя Женьку всегда угощала всякими домашними вкусностями, тискала его и баловала, не обращая внимания на его сон после подъёма. Ставила его всем детям в пример и везде брала с собой. Но неумолимо близилось окончание лагерной смены. Вечером собирались зажечь прощальный пионерский костёр на большой поляне в лесу за лагерем, а завтра должны были приехать за детьми их родители.
Итак, костёр ждал намеченного часа, как вдруг у воспитательницы третьего отряда в Туле серьёзно заболела мама, и она срочно уехала, простившись со всеми, оставив Надю одну управлять отрядом.
Вечером был костёр, пионерские песни, игры и весёлые розыгрыши. Женька набегался, устал и, придя в палату, плюхнулся на кровать. Вскоре следом в палату вошла пионервожатая Надя и позвала Женьку на веранду для какого-то разговора. На открытой веранде дачи она попросила его об одном одолжении, переночевать с ней в воспитательской комнате на освободившейся кровати, так как ей одной было страшно спать. Женька, как настоящий мужчина согласился.
Надя была очень красивая. Ей было 19 лет отроду. Красивые груди топорщились сквозь белую пионерскую рубашку, чёрная юбка, не скрывающая колени, сидела на широком заде, как чехол на литавре. Миловидное лицо, никогда не знало уныния, всегда улыбалось. И в завершении ко всему, на голове были шикарные тёмно-русые волосы, скрученные в большой пучок. Женька во время смены нет, нет, да и поглядывал на Надю, сравнивая её со своей мамой. Надя была не хуже.
Женька зашёл в воспитательскую спальню Нади минут за пятнадцать до отбоя. Пока она укладывала ребят, он рассматривал интерьер женской комнаты. В ней было всё такое приятное, пахло духами, на тумбочке лежало зеркало, расческа, заколки. На спинке стула висел синий халат, а под ним ровно торчали лифчик и капроновая ночная голубая рубашка. Надя заглянула в комнату и произнесла: «Ложись вон на ту кровать,- указав рукой.
— И выключи свет, я сейчас приду,- добавила она.
Женька разделся, выключил свет и нырнул под одеяло, пахнущее кремом для рук и огуречным лосьоном. Очень быстро пришла Надя, переоделась за открытой дверцей шкафа в голубую ночную рубашку, и юркнула под своё одеяло. Воцарилась торжественная тишина. Примерно минут через пять Надя спросила Женьку:
— Женя, ты не замёрз?
— Нет,- ответил Женька.
— А я что-то не могу согреться.
— Можно я к тебе приду?
Женька от страха проглотил язык. Сердце забилось. Он не знал, что ей ответить. Но, не дождавшись ответа, Надя встала со своей кровати и, проходя по комнате мимо окна, высветилась сквозь ночную рубашку в лунном свете испанской гитарой. В короткие секунды Женька всё же успел её рассмотреть. Волосы спускались ниже плеч, груди подцепили кончиками сосков ткань ночной рубашки, и она на них висела ровным полотном к низу. Муравьиная талия, придавленная двумя слегка согнутыми в локтях руками, как двумя запятыми, постепенно расширяясь, переходила в широкие закруглённые бёдра, а затем постепенно сужалась, превращаясь в фигуристые ножки. Между ножек полоской моргнул свет луны, негативом отобразив на треугольном экране промежности, причудливые завитушки волос, торчащие вразброс, как струны на колках шестиструнной гитары. Женька натянул на голову одеяло и замер.
Втираясь в Женьку, Надя укладывалась набок и, просунув одну руку под шею Женьки, обняла его за грудь, другой рукой за живот и запищала: «Спи мой цыплёнок»,- и ещё сильнее прижалась своим животом к попе Женьки. Упругая пушистая губка обожгла Женькины ягодицы, а острые груди Нади улеглись на плечах Женьки, обнимая его шею. Женька разомлел. Он лежал, ему не спалось. Надя иногда слегка пошевеливала ножками, забрасывала одну на попу Женьки, немного пытаясь повернуть её к себе. В этот момент Женька чувствовал поясницей лёгкое прикосновения Надиных струн. Они, нежно царапая, щекотали попу. Вдруг в низу живота Женьки приятно закололо, и писка стала наполняться неизвестной ему странной силой. Женька от удовольствия стал сопеть. Видимо решив, что он уснул, Надина рука осторожно поползла под резинкой Женькиных трусов. Он изо всех сил старался не выдать себя и продолжал лежать и сопеть. Рука нежно обняла писку вместе с яичками и придавила их в горячем кулачке.
— О-о-о,- тихо вырвалось из уст Нади. Теперь Женькин жёлудь был уже никак жёлудь вовсе, а был, как сосиска, правда, ещё маленькая, но сосиска. Она, как куколка лежала в ладони Нади, и Надя её еле заметно покручивала, ноготками пальцев, осторожно царапая головку Женькиного недозрелого члена. Временами Женька проваливался в сон, потом просыпался, и рука пионервожатой всё также прикладывалась к его низу живота. Снова проваливался в сон, потом опять просыпался, и ночная рубаха Нади было уже на ней задрана до талии, а волосатая подушечка, напустив сырости на его трусы, всё тёрлась и тёрлась о них. Женька как бы во сне с придуманным им на ходу мычанием, повернулся к лицу Нади, и его голова оказалась между двух твёрдых грудей. Он немного опрокинул голову назад и, нащупав губами, острый горячий сосок специально зачмокал. Надя, как кормящая мать направила сосок в губы Женьки. Он приоткрыл их и конусовидная сися, распирая губы, ворвалась в рот и упёрлась в Женькин язык маленьким твердым сосочком. Женька продолжал игру. Стал губами тянуть сосок и сосать, как леденец на палочке. Надя окала, ойкала, схватила голову Женьки руками и сильно, сильно прижала между грудей. Потом обмякла. И опять прижала Женьку к своему телу. Перепуганный вертухай Женьки упёрся в плюшевые баранки девушки, она затряслась мелкой дрожью, и её замшевая упругая кожа вдруг стала липкой и мягкой, как пластилин.
Надя весёлым голосом прошептала: «Ой, как жарко стало».
Потом сдержанно поцеловала Женьку в нос, Женька специально, что-то пробормотал, как будто он спит, и тихонько сказала: «Спи, спи»,- а чуть погодя, встала с кровати и перешла на свою.
Она легла, широко расставив ноги, помахивая на себя уголком одеяла. Женька закрыл глаза и пролежал так, до самого подъёма, не уснув.
Утром за Женькой приехал папа. Надя ему рассказала, какой хороший Женька, что он очень талантлив и из него может вырасти настоящий мужчина. Папа остался доволен характеристикой сына и на память сфотографировал пионервожатую Надю вместе с Женькой.
P. S.
Эта фотография много лет хранилась в личном архиве Евгения Шварца, а теперь она хранится у меня.
Источник статьи: http://proza.ru/2013/11/10/493
Пионерский некрополь. Голая пионерка
Пионерский некрополь: Голая пионерка
— Слушай, ты Вадима не видел?
Олег обернулся и увидел позади себя чем-то озабоченного Колю. Тот только что, следом за Олегом, вышел из столовой после ужина и, как потерявшаяся собачка, стоял и крутил головой во все стороны.
— Нет, не видел. – задумчиво ответил Олег.
На самом деле, он видел Вадима – тот ещё с двумя мальчишками прошёл мимо него всего может быть минуту назад. Олег даже успел заметить, как Вадим украдкой показал своим товарищам начатую синюю пачку сигарет; кажется это был «Космос» — так что шли они, практически без сомнения, курить где-нибудь в укромном уголке на территории лагеря или даже за территорией. Впрочем, Олег не считал, что имеет право рассказывать об этом Коле – возможно, Вадим как раз старался от Коли избавиться.
— Чёрт! – вздохнул Коля, — Куда же он делся?
— А что такое? – как можно равнодушнее спросил Олег.
Коля замялся, снова огляделся по сторонам, а потом, оттащив Олега чуть в сторону, заговорщески сказал:
— У пятого отряда сегодня банный день.
— Ну и что? – не понял Олег, — У нас вчера был, у них – сегодня.
— Ты что, не сечёшь? – Коля демонстративно хлопнул себя ладонью по лбу, — Можно пойти подглядывать за девчонками, когда они. Ну, сам понимаешь. Есть один верный способ.
Олег внимательно посмотрел на Колю – шутит тот или говорит серьёзно? Вообще-то, с Колей такими уж друзьями они не были, и поэтому Олегу показалось очень странным, что он предлагает это именно ему. Вот Вадим со своими приятелями (и это Олег знал) подсматривал за девчонками из их отряда, когда те переодевались в бассейне, и, наверное, поэтому Коля рассчитывал, что Вадим заинтересуется. Коля, вообще, старался во всём поддакивать Вадиму, чтобы попасть в его компанию. Конечно, Олегу тоже было бы интересно посмотреть. вернее, подсмотреть. Такой уж у них всех был возраст. Однако, полного доверия к Коле Олег не испытывал, и поэтому не спешил ни на что соглашаться.
— Тебе что, не интересно? – несколько растерянно спросил Коля, — Там же голые девчонки. Или ты дрейфишь?
Нет, конечно же, давать повод для разговоров, что он «сдрейфил» Олег не хотел.
— А как подсмотришь? – с наигранной обречённостью в голосе сказал Олег, — Окна там, в бане, высоко, да и вообще.
— Я же говорю, — снова оживился Коля, — Есть способ! Хотел Вадиму показать, но пусть он сам себя винит, если так быстро смотался. Короче, ты пойдёшь?
Олег снова засомневался и не сразу нашёл, что ответить. Он посмотрел на часы над входом в столовую и задумчиво сказал:
— Вообще-то, я фильм собирался со всеми идти смотреть. В клубе. «Золотое путешествие Синбада».
— Да знаю я, — махнул рукой Коля, — Сам пойду. До кино ещё почти час – успеем.
Олег хотел сказать «да», но он всё ещё не совсем понимал, почему Коля предлагает это именно ему. Но тут Коля сам всё объяснил:
— Понимаешь, мне один знакомый чувак из пятого отряда рассказал. Там за баней есть одна штука. В общем, там надо вдвоём, одному не справиться. Пойдёшь?
Олег сдался.
— Ладно, пойдём, но только побыстрее, а то надо ещё успеть в клубе места хорошие занять.
— Успеем! – обрадовался Коля, — Главное – меня слушайся и никому ни гу-гу. Понятно?
— Понятно, — кивнул Олег, и мальчишки побежали по аллее в сторону бани.
Разумеется, то что в пионерском лагере все называли «баней», никакой настоящей баней на самом деле, конечно же, не было. Было кирпичное строение с душевыми кабинками и двумя большими раздевалками: мальчики – налево, девочки – направо. В том же здании располагалась и котельная, где подогревалась вода. Среди мальчишек ходили разжигающие воображение истории, про подсмотренных купающихся девчонок (из своих отрядов и из чужих), а также про пионервожатых (естественно, девушек). Впрочем, каждый, кто сам когда либо мылся в той «бане», понимал, что большинство тех историй были выдуманны от начала и до конца. Дело было в том, что окна бани находились очень высоко над землёй, и заглянуть в них без каких-либо специальных приспособлений было практически невозможно. Наверное, именно поэтому, только в нижние половины окон были вставлены матовые стёкла – вверху стояло обычное прозрачное стекло. Ну кто бы позволил притащить и установить там лесницу или что-то подобное? Когда пионеры купались, кто-нибудь из вожатых обычно дежурил у входа, возможно, как раз чтобы не было подобных инцидентов, ну или просто чтобы вполне легально выкурить сигарету-другую – почему-то руководство лагеря относилось довольно терпимо к пионервожатым, покуривающим на крыльце «бани». Впрочем, вероятно, это объяснялось тем, что баня находилась в довольно отдалённой части лагеря, где начальство появлялось не столь уж часто.
Олег не совсем понимал, каким образом Коля собирался подсматривать за девчонками, однако «пятый отряд» – это звучало довольно соблазнительно, поскольку девочки там были на год старше, чем в их родном шестом отряде.
Оказавшись неподалёку от бани, ребята увидели на крыльце пионервожатого Игоря из их отряда и усатого вожатого пятого отряда, которого они не знали, как звали. Разумеется, вожатые стояли и курили.
— Там Игорь. – растерянно шептнул Олег.
Он хотел было добавить, что ничего не получится, потому что Игорь вполне мог начать расспрашивать, зачем они забрели в эту часть лагеря.
— Не боись, — быстро ответил Коля и, схватив Олега за руку, затащил его в густые кусты окаймлявшие аллею. Игорь стоял к ним почти спиной и наверняка не успел их заметить. Дальнейшее продвижение в сторону бани ребята продолжили уже по кустам. Потом Коля уверенно повёл Олега за баню, где росли практически непроходимые заросли крапивы, лопухов и ещё какой-то колючей травы с листьями, похожими на листья одуванчика с белыми прожилками, оставляющей на коже жутко чешущиеся царапины – не удивительно, что на эту территорию никто практически не заходил. Метрах в пятнадцати от кирпичной стены бани, за дикими зарослями, виднелся забор, огораживающий территорию лагеря, а за забором – лес.
Оказавшись среди крапивы и прочей царапающе-обжигающей растительности, Олег пожалел, что пошёл с Колей. Он даже собирался тому об этом сказать и потихоньку смыться, но Коля успел забежать чуть вперёд и склонился над чем-то среди зарослей. Потом он повернул голову в сторону Олега и негромко позвал его:
— Давай скорее сюда. Поднимай эту штуковину с другой стороны.
Был уже вечер, и буквально с каждой минутой становилось темнее и темнее. В этих сумерках Олег осторожно пробрался к Коле (два раза обжёг крапивой руку, и один раз колючая трава резанула по ноге, прямо под штаниной, через носок).
— Ну, что смотришь? – Коля присел у одного конца широкой и довольно длинной доски лежавшей на земле, — Бери за другой конец, и тащим её к стене.
Доска лежала тут, видимо, очень давно, потому что заросли пыльной крапивы практически сомкнулись над ней. Олег вздохнул и послушно ухватился за доску. Сначала ребята приподняли её и зачем-то перевернули. Несмотря на засушливый июль 1981 года, обратная сторона толстой доски (почти пять сантиметров!) была влажной, и там нашли убежище три довольно большие улитки и ещё какая-то насекомая нечисть, которая тут же поспешно разбежалась во все стороны.
— Ого, — сказал Коля, — Хорошо, что не змеи.
Олег испуганно поднял на него глаза и чуть было не выпустил доску из рук.
— Да не боись ты, — успокоил его Коля, — Змеи воду любят, а тут, смотри, как все высохло.
Однако весь путь до стены бани Олег тщательно смотрел под ноги, и в коричневых сумерках, среди зарослей, ему всё время мерещилось чёрное извивающееся тело змеи.
Подтащив тяжёлую доску к стене бани, мальчики установили её под углом примерно в 45 градусов под одним из окон, где по их расчётам должна была быть раздевалка девочек.
— Нормально, — шёпотом прокомментировал Коля, — Если круче, то не залезешь, а если ниже – до окна не дотянешься.
Олег теперь понимал, почему Коле нужен был сообщник – даже если одному и удалось бы дотащить доску до стены; взобраться по ней наверх без посторонней помощи было бы невыполнимой задачей. «Наверное, Коля уже так с кем-то подсматривал», — подумал Олег, — «Непонятно, правда, зачем они доску так далеко от стены положили. »
— Проверенный способ, — словно отвечая на его мысли прошептал Коля, — Мы с тем чуваком из пятого отряда уже два раза так делали. Главное, чтобы доску потом вожатые не засекли. Если хочешь, залезай первым – я тебе помогу.
Олег кивнул и примерился к доске – как по ней лучше карабкаться?
— Конечно, лучше всего ступеньки тут прибить, — рассуждал Коля, — Как-нибудь организуем.
Поддерживаемый и поддталкиваемый Колей, Олег с первой же попытки забрался наверх и, цепляясь руками за кирпичную стену, поднялся на ноги на вершине доски – хорошо, что та была толстой, и можно было как раз упереться ногами о верхний торец. Глаза Олега оказались чуть выше матового стекла, вставленного в нижнюю половину окна – а это значит, он мог совершенно беспрепятственно заглянуть в раздевалку девочек. Сгущающаяся темнота снаружи и яркий свет внутри бани делали его практически невидимым – разве что если кто-нибудь стоял бы и внимательно смотрел в окно. Но кто бы стал бы это делать?
Зрелище открывшееся Олегу превзошло все его мальчишеские фантазии. В ярко освещённой раздевалке он увидел не менее десяти девочек – некоторые ещё раздевались, другие, уже совершенно голые, шли к душевым кабинкам или, играя друг с другом, выбегали на мгновенье обратно в раздевалку, чтобы тут же с визгом и смехом мчаться обратно в облака белого пара и тёплых водяных брызг. Сначала Олегу показалось, что картинка, словно явившаяся из его воображения, исчезнет сразу же через несколько секунд. Но секунды шли, а бледные длинные девчоночьи спины всё так же мелькали у него перед глазами. Девчонки, выходящие из душа в раздевалку, ничуть не пытались как-то закрыться и шли прямо на Олега – такого не было даже в его самых смелых фантазиях. И Коля ничуть не торопил Олега, не пытался как-то о себе напомнить, типа: «дай и мне посмотреть». Оторвавшись на секунду от созерцания голых пионерок, Олег повернулся и посмотрел вниз – туда, где у основания прислонённой к стене доски должен был стоять Коля. Однако там никого не оказалось. Олег снова стал смотреть в раздевалку, но отсутствие Коли его насторожило. Наконец, когда прошла ещё пара минут, Олег снова осмотрелся по сторонам – вокруг было уже совсем темно, и никакого Коли нигде он не увидел. Это было очень странно. Часов у Олега не было, и он вдруг подумал, что Коля уже умчался в клуб смотреть «Золотое путешествие Синбада». Спрыгнуть вниз с прислонённой к стене доски оказалось не так-то просто – не получилось как следует оттолкнуться, и, оцарапав до крови руку о кирпичную стену, Олег всё-таки не смог приземлиться подальше от доски и попал на неё одной ногой. Нога неудачно подвернулась, и Олег упал вперёд, подминая под себя лопухи и крапиву. Впрочем, всё обошлось, и через несколько секунд, слегка прихрамывая и отряхиваясь, Олег уже бежал по направлению к клубу. Доску он догадался повалить на землю, чтобы не оставлять улик, однако оттаскивать её в сторону и прятать в зарослях не стал – тяжело, да и времени не было.
В клуб Олег прибежал задолго до начала фильма, и это его несколько озадачило – куда же тогда так поспешно сбежал Коля? Искать Колю в плотно забитом клубе было совершенно бесполезно, и, заметив знакомых ребят, Олег тут же к ним присоединился и стал ждать, когда начнут показывать фильм. Пожилой киномеханик с жутковатой раной на шее, полученной явно во время войны, привычно игнорировал возбуждённые призывы пионеров «давать кино» как можно скорее – фильм начался точно в назначеное время и ни секундой раньше.
Уже в отряде, после отбоя, выяснилось, что Коля пропал. Вожатые Игорь и Рита не на шутку встревожились и добросовестно опросили всех ребят, кто и когда видел Колю последний раз. На вопрос Игоря Олег почти честно ответил, что видел Колю сразу после ужина возле выхода из столовой. Разумеется, рассказывать об их последующих похождениях под окнами бани Олег никогда бы не стал. Больше всего на свете в тот момент он боялся, что Игорь заметил их возле бани. Однако Игорь, судя по всему, их тогда не видел и даже ничего не заподозрил, несмотря на то, что отвечал Олег запинаясь и пряча глаза.
Придя к выводу, что следы Коли терялись сразу же после ужина (в клубе, на фильме, его также никто не видел), вожатые решили разослать в разные части лагеря группы из двух человек на поиски Коли. Поскольку было уже давным-давно темно и наступила ночь, каждая группа получила чёткое задание: добежать (бегом!) до определённого пункта (до лесных ворот, до главных ворот, до спортплощадки, до бассейна и т.д.) и сразу же возвращаться назад. Олегу вместе с Таней выпало бежать к бане (он аж вздрогнул, когда пионервожатая Рита произнесла слово «баня», но, к счастью, Рита тут же повернулась к следующей паре и не заметила реакции Олега).
Всю дорогу до бани Олег старался не отстать от Тани – для девчонки она очень даже неплохо бегала. Добежав до тёмного кирпичного здания, они убедились, что дверь была заперта на ключ и что никого поблизости не было.
— Давай заглянем сзади тоже, — предложила Таня и первой пошла за угол.
Олег нехотя и с опаской потащился за ней. Обогнув угол бани, они прошли по узкой дорожке вдоль самой стены и, едва повернув за следующий угол, сразу остановились. Если в сумерках, когда Олег и Коля устанавливали доску к стене, были видны и заросли, и даже часть забора за ними, то сейчас, ночью, тут была просто непроницаемая темнота. Олег, опасавшийся, что Таня увидит лежащую под окнами бани доску, не заметил даже как его рука оказалась в крапиве.
— Ай! – невольно вскрикнул он.
— Что? – тут же повернулась к нему Таня.
— Крапива. – недовольно ответил Олег, — Бежим назад что ли?
— Бежим, — кивнула Таня, и они помчались назад в отряд.
Скоро стало ясно, что ни одной из поисковых групп обнаружить Колю не удалось, и вожатые отправили детей спать.
Засыпая, мальчишки невольно косились на пустую заправленную постель Коли. Обсуждались самые разные версии: от побега до похищения инопланетянами. Олег в дискуссии совершенно не участвовал. Он понимал, что ничего в принципе не знает об исчезновении Коли, но всё-таки, по сравнению с остальными, он знал больше всех. И это его страшно мучило – ведь он никак, ну никак не мог никому рассказать, чем они с Колей занимались, когда Коля столь таинственно исчез.
Ни к утренней линейке, ни к завтраку Коля не появился. Ребята поговаривали, что его поисками, наверное, уже занимается милиция.
А вот когда все обедали, то в столовую неожиданно вбежал радостный Игорь и объявил (вообще-то, обращаясь к Рите, но все тоже услышали):
— Нашёлся!
Присев за стол, Игорь рассказал довольно странную историю. Оказалось, что Колю нашли пару часов назад на железнодорожной станции в нескольких километрах от лагеря – он пришёл туда рано утром и просто сидел на скамейке на платформе, пока на него не обратила внимание уборщица. Где он пропадал всю ночь так и осталось невыясненным. Старушка с метлой попыталась заговорить с Колей, но тот ни на что никак не реагировал, молчал и смотрел одну точку. Обеспокоенная бабуля побежала в билетную кассу, и оттуда позвонила в скорую. Пока уборщица отсутствовала, произошло следующее. На платформе появились пассажиры (должна была скоро подойти электричка), и Коля, едва увидев среди пассажиров девочку примерно его возраста, с жуткими воплями вскочил со скамейки и бросился прочь. Бежал он совершенно не разбирая дороги, и если бы его не схватил за руку случайно подвернувшийся дядечка с ведром, то Коля запросто бы упал на рельсы, прямо под прибывающую электричку. Подоспевшие на выручку пассажиры с трудом оттащили бьющегося в истерике мальчика обратно на скамейку и стали дожидаться скорой. Дядечка с ведром даже пропустил свою электричку. Когда Колю доставили в больницу, врач констатировал, что у мальчика был сильнейший шок, и была даже опасность остановки дыхания.
— . И сейчас Коля, как сказал врач, «в кататоническом ступоре», — закончил свой рассказ Игорь, — Не реагирует ни на что, лежит как парализованный. Но при виде девочек примерно его возраста (даже на фотографии) ступор сменяется кататоническим возбуждением, и он пытается сбежать, спрятаться, ну и всё такое.
— А что такое «кататонический» ? – робко спросила Катя, сидевшая рядом с вожатыми и ловившая (как и остальные дети) каждое его слово.
— Это термин такой, — неохотно пояснила Рита, — Из психиатрии. И вообще, это не для детских ушей!
— В общем, — вздохнул Игорь, — Что-то его до смерти напугало. И никто не знает что.
Обед закончился при всеобщем молчании. Потом на протяжении нескольких вечеров после отбоя, перед тем как уснуть, и мальчишки и девчонки строили разные догадки о том, что могло так напугать несчастного Колю.
Однако время шло, и даже такому неординарному событию, как происшествие с Колей, не удалось существенно изменить будней пионерского лагеря (разве что вожатые стали почаще пересчитывать своих подопечных).
И вот однажды жарким днём, когда весь шестой отряд купался в открытом бассейне на территории лагеря, Олег случайно оказался втянутым в разговор двух других мальчишек из его отряда: Вадима и Кости.
— Я когда мимо девчоночьей раздевалки проходил, — рассказывал Вадим, — Там дверь открыта была.
— Ну и. – заинтересованно навострил уши Костя.
— Ну и увидел. – удовлетворённо сказал Вадим, — Там как раз Катька переодевалась.
— А-а-а. Ка-а-атька, — с некоторым разочарованием протянул Костя, — Вот если бы Ирка или ещё кто.
— А вообще-то, в пятом отряде девчонки ещё лучше, когда голые, — вдруг вырвалось у Олега, и он сам даже и не понял зачем и почему он это сказал.
Вадим и Костя разом повернулись к нему и у обоих в глазах светился живейщий интерес.
— А ты откуда знаешь? – недоверчиво спросил Вадим.
— В бане видел. – несколько смутившись ответил Олег.
— А как там увидишь? Там же окна высоко. — удивился Вадим, — Мы как-то пытались.
— Есть способ. – пробормотал Олег.
Он и сам не понимал, что тянуло его за язык. Больше всего Олег боялся, что каким-то образом раскроется, что он был там с Колей. Однако, слова были сказаны, и отступать было уже поздно.
Тут Костя отделился от их компании – мяч, незадолго до этого улетевший далеко за пределы бассейна, наконец-то вернулся в тёплую плескающуюся воду, и некое подобие водного воллейбола возобновилось.
— После ужина покажешь, — то ли сказал, то ли приказал Олегу Вадим и тоже поплыл чтобы присоединиться к игре.
Олег нерешительно поплыл следом, но тут же приободрился, когда увидел, что и Вадим, и другие мальчишки принимают его в игру. «Может, он всё забудет до вечера. » — мелькнула в голове Олега успокоительная мысль.
Однако, Вадим ничего не забыл, и после ужина он подошёл к Олегу.
— Ну, пойдём? – спросил он.
Олег только кивнул. Они вдвоём не разговаривая направились по аллее в сторону бани. Издалека Олег заметил, что на крыльце бани стояли две пионервожатые (и курили, естественно), но он не знал, из какого они были отряда.
— О! – обрадовался Вадим, — Нам повезло – у кого-то банный день. Надеюсь, не у малышни какой-нибудь.
Олег вздохнул, и показал Вадиму на кусты росшие вдоль аллеи – Вадим понял его без слов и первым нырнул в заросли. Они тайком пробрались по кустам к бане и в надвигающихся сумерках обошли её вокруг. Осторожно пройдя сквозь заросли крапивы и колючек к окнам девчоночьей раздевалки, мальчишки остановились. Брошенная в прошлый раз Олегом доска спокойно лежала на своём месте в зарослях крапивы прямо под окном. Вадим сразу же сообразил, как ею пользоваться.
— Это здорово, — радостно сказал он, — давай её к стене приставим.
Олег и Вадим совместными усилиями прислонили массивную доску к кирпичной стене, уперев её нижним концом в землю. Потом Вадим попытался самостоятельно взобраться по доске наверх передвигаясь по ней маленькими шажками и держась руками за края, но у него это не особенно получилось, и он быстро скатился вниз.
— Надо её пониже поставить, — сказал Вадим.
— Нет, — возразил Олег, — Тогда до окна не дотянешься: там внизу стекло мутное – не видно. Давай, я тебе лучше помогу.
И Олег стал подталкивать и поддерживать Вадима на его нелёгком пути вверх по доске (навстречу наслаждениям). Потом Вадим встал поудобнее на верхнем конце доски и, прижавшись к стене, стал смотреть в окно.
— Класс! – восхищённо сообшил он стоявшему внизу Олегу.
Олег убедился, что доска стоит достаточно стабильно и отошёл чуть в сторону задрав голову и глядя на счастливого Вадима. Потом что-то произошло.
Олег не сразу понял, что случилось. Он ощутил едва заметное прохладное дуновение в лицо (словно когда открываешь холодильник), и тут же почувствовал на себе чей-то взгляд. Олег быстро оторвал взгляд от Вадима и огляделся. Уже через полсекунды он понял, кто на него смотрел, и холодок пробежал по его спине. В нескольких метрах от Олега, в сгущающихся сумерках, среди зарослей крапивы стояла девочка. Она была примерно такого же роста как Олег и, наверное, такого же возраста. Она была абсолютно голой, и кожа её была необыкновенно бледной, с каким-то голубоватым отливом. Волосы у девочки были не очень длинные, чёрные, убранные от лица назад и в стороны. Олегу показалось, что волосы её были мокрые и слегка блестели. Девочка смотрела на Олега большими тёмными глазами, и она ни разу не моргнула.
— Мальчики, а что вы тут делаете? – совсем просто спросила девочка, и голос её был удивительно ласковый и приятный, и сильно контрастировал с холодно-беспощадным выражением её глаз.
— Н-ничего. – прошептал Олег, чувствуя, что холодеет от страха и не смеет даже пошевелиться.
— Вот как, — улыбнулась девочка и сделала шаг ему навстречу, полностью выходя из зарослей крапивы и являясь Олегу во всей своей наготе.
Улыбка у девочки была добрая и немного ироничная, что также сильно контрастировало с её взглядом. Олег смотрел на её голое тело, но оно ни секунды не показалось ему хоть столько-нибудь желанным зрелищем – он был напуган, сильно напуган, смертельно напуган.
— А-а-а, — протянула девочка, — Вы за девочками подглядываете.
— К-кто ты? – запинаясь и готовясь сделать шаг назад спросил Олег.
Девочка проигнорировала его вопрос и продолжала:
— Хорошо, я согласна. Давай я разденусь, а потом ты разденешься?
— Н-н-не надо. – пробормотал Олег медленно делая шаг назад.
Он хотел было окликнуть Вадима, но не мог или просто боялся отвести от девочки взгляд – было в ней что-то одновременно и маняще-ласковое и пугающее.
— Не бойся, это интересно. – успокаивала Олега девочка и начала осторожно приближаться к нему.
Олег сделал ещё пару шагов назад и уже ожидал почувствовать спиной прислонённую к стене доску, на верхнем конце которой стоял поглощённый подглядыванием Вадим, однако никакой доски пока не было. Олег не сводил глаз с девочки, и вдруг в быстро сгущающихся сумерках позади неё он увидел стену бани, освещённые окна, спину Вадима, прильнувшего к одному из них. И до Вадима было не меньше десяти метров, а до странной голой девочки – не больше двух. Как это могло произойти? Значит, сейчас за спиной Олега только заросли крапивы, ограда лагеря и надвигающаяся ночь. А тем временем голая девочка приближалась, и Олега обволакивал её нежный голос:
— Смотри – я раздеваюсь.
Она положила правую руку себе на левое плечо и, крепко сжав пальцы, вдруг приподняла довольно большой кусок кожи обнажив под ним кроваво-красное мясо с розовыми прожилками. Это было столь неожиданно, что Олегу показалось, что у него от страха остановилось дыхание, и ноги стали как бы ватными. Девочка, совершенно не изменившись в лице, потянула кожу с левого плеча вниз, и та начала соскальзывать с её тела словно платье. Обнажив мясо практически до талии, девочка опустила правую руку, и большой кусок кожи повис вниз частично закрыв её ноги. Подняв левую руку к правому плечу, девочка точно так же сорвала кожу со своей правой половины. Олег чувствовал подступающую тошноту, глаза заволакивал белый туман, ноги подгибались – всё казалось каким-то нереальным кошмарным сном. Когда девочка остановилась всего лишь в двух-трёх шагах от него, Олег увидел как у неё в груди, ритмично раздвигая слоистую толщу кроваво-красного мяса, бьётся сердце. В следующее мгновенье Олег повернулся и бросился напролом через крапиву в сторону забора.
— Куда же ты? – донеслось ему вслед, — Я ещё не разделась.
Олег мчался вдоль забора совершенно не чувствуя обжигающей крапивы и обдирающих кожу на ногах колючек. Уже стало совсем темно. Через два десятка метров он увидел в заборе выломанную доску и, не задумываясь, выбежал через эту дыру за территорию лагеря. Потом, не сбавляя скорости, Олег бежал по ночному лесу, натыкаясь на стволы деревьев и царапаясь об острые ветки. Два или три раза он пересекал какие-то лесные дороги, затем перебрался вброд через неглубокий ручей с глинистыми берегами, и бежал-бежал-бежал. Голая девочка снимающая с себя кожу всё ещё стояла у него перед глазами, а в ушах всё ещё звучал её немножко грустный ласковый голос: «Куда же ты? Ты только никому не рассказывай, хорошо?»
Наконец, совершенно выбившись из сил, Олег выбежал на асфальтированное шоссе и тут же был ослеплён светом фар проносившейся мимо машины. Только каким-то чудом машина проехала всего лишь в нескольких сантиметрах от до смерти перепуганного мальчишки. Потом раздался резкий скрип тормозов, и машина остановилась. Это оказался патрульный милицейский «УАЗ». Олег не понимал, что с ним происходит – он видел лица милиционеров, он понимал, что они его о чём-то спрашивают, но он ничего не слышал и ничего не мог сказать. В его голове периодически всплывала фраза: «ты только никому не рассказывай, хорошо?», и Олег никак не мог от неё отделаться.
Милиционеры решили, что мальчик, видимо, сильно напуган из-за того, что он чуть было не попал под машину. Правильно предположив, что мальчик убежал из близлежащего пионерского лагеря, они отвезли его туда. Олег, по-прежнему, не отвечал ни на какие вопросы и выглядел очень бледным и усталым. Поэтому, вожатые шестого отряда решили пока поместить его в изолятор, где бы он мог выспаться и отдохнуть. Хотя дело было уже поздно ночью, повариха тётя Зина приготовила специально для Олега лёгкий ужин. Впрочем, от еды тот решительно отказался (перед его глазами всё ещё стояло кровавое мясо выглядывающее из-под снимаемой кожи), но зато выпил аж три стакана компота. Такое поведение ещё более укрепило вожатых в мысли, что Олег, скорее всего, заболел, а значит – в изоляторе ему и самое место.
Проснувшись утром в изоляторе, Олег выглядел заметно лучше, но, по-прежнему, ничего не говорил. На завтрак он выпил только какао. Доктор, внимательно осмотрев Олега, не нашла никаких серьёзных проблем.
— Наверное, что-то его сильно напугало, — предположила она, — Думаю, будет лучше, если он отдохнёт в изоляторе два-три дня. Возможно, потом он сам всё расскажет.
— Да, его ведь чуть было не сбила машина, — согласился Игорь, — Он зачем-то ушёл с территории лагеря, а потом, уже в темноте, оказался на шоссе.
— Бедный мальчик, — вздохнула повариха тётя Зина.
А Олегу становилось, действительно, лучше и лучше. Ночной кошмар, казалось, стал потихоньку удаляться и казался уже чем-то вроде ужасного, неприятного, но всё-таки сна.
Когда тётя Зина принесла обед, то Олег даже поел немного. Однако, он, по-прежнему, молчал и только иногда слегка улыбался, когда хотел сказать «спасибо». Изолятор был небольшим, отдельно стоящим домиком с четырьмя комнатами: три палаты с двумя кроватями каждая и кабинет доктора. Олег был единственным пациентом изолятора, и поэтому другая кровать в его комнате была пуста.
Весь день Олег провёл в постели – просто лежал и смотрел то на берёзы за окном, то на муху на потолоке. Вечером тётя Зина принесла ужин. Пока Олег нерешительно ковырялся вилкой в тарелке, повариха сидела на пустующей кровати и с состраданием смотрела на него.
— Бедненький. – сказала она, — И чего ж ты ночью за территорию лагеря попёрся? А если бы по машину попал? А если бы утонул, как она?
Услышав фразу «утонул, как она» Олег поднял на повариху вопросительный взгляд.
— А то! – оживилась тётя Зина заметив его интерес, — Ты разве про «голую пионерку» ничего не слышал? Лагерь-то этот ещё до войны был. Так вот, в сороковом году, летом, три пионера (ну таких же как ты) и одна пионерка без спросу пошли за территорию лагеря. Уж не знаю зачем: то ли купаться в реке, то ли ещё зачем. Никто не знает, что там произошло, но потом к проезжавшему мимо трактору выбежали трое до смерти перепуганных мальчишек и рассказали трактористу, что девочка утонула в реке. Тракторист пошёл с ними и, действительно, увидел утопленницу, которая лежала на мелководье – то ли течение её туда вынесло, то ли ребята вытащили. Тракторист велел ребятам охранять труп, а сам быстро поехал за милицией.
Олег уже давно не ковырял вилкой в тарелке, а внимательно слушал рассказ тёти Зины.
— Ну вот, — продолжала она, — А когда милиция приехала, то ни ребят, ни утопленницы не нашли. Весь берег обшарили, всюду искали, но – все как в воду канули. А на следуюший день двух ребят нашли. В реке. Ниже по течению. Мёртвых. Утонули они. Никто не знает как и почему. Только вот, говорят, утонувшая пионерка совсем голая была, а те ребята – в одежде. А третьего парнишку, ещё через пару дней, нашли слонявшимся по старому кладбищу. Он-то совсем умом тронулся – не говорит ничего, ни на что не реагирует, как ходячий покойник. Так его в сумасшедший дом и отправили. Ну а пионерка-то так и исчезла. Такая вот история.
Тётя Зина помолчала, а потом добавила:
— Давно это было. А вот как на той неделе Колю из вашего отряда на станции нашли – так я сразу про ту голую пионерку вспомнила. Коля-то тоже стал, как тот парнишка, что на кладбище нашли. Вот и задумаешься.
История про утонувшую пионерку просто потрясла Олега. Он почему-то сразу подумал, что её-то он тогда и видел. Ведь и волосы у неё мокрые были!
— Ну ладно, — сказала тётя Зина, — заболталась я с тобой. Поздно уже – скоро совсем темно станет. Я вот тебе сейчас занавески закрою, и ты постарайся уснуть – тебе сейчас побольше спать и отдыхать надо.
Олег хотел было что-то сказать тёте Зине, но вдруг с ужасом почувствовал, что не может – он словно разучился говорить, и из его рта вырвалось лишь невнятное мычание. Тётя Зина, видимо, истолковала это как «спасибо» и, поправляя штору, которую только что задёрнула, добродушно ответила:
— Ничего-ничего, завтра будет ещё лучше.
Потом она поставила на тумбочку возле кровати стакан компота и, прихватив с собой поднос с полусъеденным ужином, погасила в комнате свет и ушла. Олег остался один. Он думал про утонувшую пионерку и ещё про то, видел ли её Вадим? Впрочем, Вадим наверняка был всецело поглощён подглядыванием в окно бани и вряд ли что-нибудь мог заметить. Ведь Олег сам не заметил тогда исчезновения Коли.
«Вероятно, та голая пионерка точно так же подошла тогда к Коле», — подумал Олег и вдруг неожиданно ясно и чётко услышал в своей голове её голос: «А ты, оказывается, умеешь хранить секреты».
Фраза прозвучала настолько реалистично, что Олег даже чуть приподнял голову с подушки и огляделся. В сером полумраке комнаты он не увидел ничего особенного. Задёрнутые шторы слегка колыхались – возможно, из-за открытой форточки. Или форточка была закрыта? Олег лихорадочно попытался вспомнить, но не мог. А что, если форточка закрыта?! Неприятный холодок пробежал по его телу. Теперь он просто должен был выяснить это! Это было бы абсолютно немыслимо – снова улечься в постель, зная, что кто-то, возможно, стоит за задёрнутыми шторами. Олег осторожно сел в постели и свесил ноги на пол. Он напряжённо всматривался в шторы. Те, едва заметно поколыхавшись, замерли. «Может, мне это просто показалось?» — подумал Олег. Он встал с кровати и, как был – в одних трусах – подошёл к окну. Шторы были неподвижны, и появившееся ранее беспокойство быстро улеглось. Надо просто убедиться, что там никого нет – и можно спокойно спать. Олег взялся руками за шторы и раздвинул их. И там стояла она! В полуметре от него стояла та самая девочка, которую Олег видел за баней, та, которая снимала с себя кожу. Она стояла и смотрела прямо ему в глаза, и на лице её было какое-то восторженное выражение. Вся её кожа была на месте – как и в прошлый раз, девочка была совершенно голая.
Олег от страха и неожиданности не мог даже сделать вдох. Он видел её мокрые волосы, он даже разглядел несколько прозрачных капель воды медленно стекающих с её волос вниз по шее.
— Ты никому не рассказывал? – мягко и с улыбкой спросила девочка.
Олег с хрипом сделал вдох и, выпустив из рук шторы, попятился назал к кровати. Девочка бесшумно шагнула в комнату, позволив Олегу отдалиться не более чем на метр.
— Я уже раздевалась, — сказала она, — Теперь твоя очередь.
Отступая назад, Олег натолкнулся на свою кровать и машинально сел на неё. Девочка встала прямо перед ним и слегка наклонив голову набок спросила:
— Ты что, не хочешь? Это будет нечестно – ты ведь меня видел, а я тебя нет.
Олег хотел кричать, куда-нибудь бежать, зажмуриться. Но он только смотрел на стоявшую перед ним голую пионерку и не мог пошевелиться от страха.
— Тогда я тебе помогу, — сказала она и протянула к нему руку.
Олег ощутил её холодную ладонь на своём плече, но не осмелился отстраниться – он только повернул голову и следил за её длинными изящными пальцами. Девочка вдруг сжала руку, и её пальцы ушли глубоко внутрь, прямо под кожу Олега. Боли он не почувствовал, но всё выглядело настолько сюрреалистично, что ему стало страшно. Потом она резко дёрнула и сильно потянула за край кожи, и теряюший сознание и рассудок Олег увидел свою собственную обнажённую плоть – кроваво-красное мясо, пульсирующие струйки крови из лопнувших сосудов, какие-то беловатые прожилки.
А потом пришла боль, и жуткий крик разорвал ночной покой спящего пионерского лагеря.
Прибежавшие на крик сотрудники пионерского лагеря в ужасе застыли в дверях – они увидели довольно странную и непонятную картину. Олег сидел на кровати обхватив себя за плечи, и тело его содрогалось, словно ему было очень-очень холодно. Шторы были раздвинуты, окно закрыто. Никаких внешних повреждений у Олега обнаружено не было. Он не отвечал на вопросы, он, вообще, не издавал никаких звуков, он никого не замечал и ничего не видел – взгляд его был устремлён далеко-далеко, возможно, туда, где среди покрытых зеленью берегов сверкало зеркало медленной реки под ослепительным летним солнцем далёкого 1940 года.
Источник статьи: http://proza.ru/2013/11/05/117
