Отпускной роман, или, как я в женской бане побывал
Отпуск – он всегда долгожданный — особенно после окончания первого курса военного училища. И подготовка к нему начинается задолго. Курсанты спешат занять очередь в пошивочные и сапожные мастерские.
Срочно подгоняется по фигуре парадная форма, хромовые сапоги в голенищах обуживаются — к училищному сапожнику очередь и рабтает он в две смены.
А у кого родители состоятельные — вообще свою парадную форму шьют из более качественного материала — материи, предназначенной для пошива формы старшего офицерского состава.
И вот экзамены успешно сданы! Проездные документы и отпускные деньги в кармане! И хотя ты уже в вагоне поезда Иркутск-Москва, все равно неверится, что ничего не может помешать попасть в Пермь, а далее и в Краснокамск — домой к маме.
Дома я не был почти два года: после окончаний техникума в Перми, меня направили в Киров на завод , а там, через пару месяцев — призвали в армию. Почти месяц нас — новбранцев в теплушке-телятнике везли на край земли,в Приморский Край, в, прославленный песнями, город Спасск-Дальний, в школу авиационных механиков.
Уже там, весной, хлебнув солдатской жизни, — я решил поступать («сосватался») в офицерское училище.
У мамы я один — война, еще в 42-м, лишила нас отца. Мне было тогда 6 лет и мама (учительница), работая в две смены, пожертвовав личной жизнью, в голодные военные годы сумела меня выкормить, воспитать и выучить. И нет более дорогого для меня человека!
И вот – я дома! Теплая встреча, приемы гостей и наши походы в гости – маме хочется показать подругам, какого она вырастила сына. Я ее хорошо понимаю, но мне скучновато общаться только с ее подругами. Хочется встретить кого-нибудь из сверстников.
Мой город — Краснокамск, городок районного значения, — тысяч 50 жителей. Почти все жители работают на ЦБК — Целюлезно-Бумажном комбинате или на фабрике ГОСЗНАК,- одни бумагу делают, другие на ней деньги печатают.
Прогулялся я по центру города, но, как назло, никого нет — кто в армии, а кто еще где. Правда, встретил одноклассницу с малышом в коляске и узнал, что Витька-«хромой» (так в школе его звали) вроде бы в бане работает — в армию не взяли из-за дефекта ноги.
В Краснокамске нет воинских частей и каждый военный на улицах, ловит на себе любопытные взгляды.
Вот и я взглянул на себя со стороны: вроде бы все неплохо: — китель сидит на мне как влитый, бриджи из темно-синего сукна с голубым кантом — отутюжены, (о «стрелки» можно обрезаться), а хромовые сапоги — (не такие, что самовары раздувают), а голенища — «бутылочкой»,такие что полковникам да генералам шьют.
И сияют сапоги, как лаковые – их, после изрядной порции крема, еще и яичным белком для блеска надраили.
Погоны тоже на солнышке поблескивают.
О погонах нужно рассказать особо.
Нам, (курсантам ИВАТУ), выдавали погоны мягкие фланелевые, голубого цвета, окантованные белой тесьмой — они быстро сминались и пачкались. Нам же, такие не нравились — в увольнении, хотелось выглядеть более круто.
И чего мы только не придумывали: кто — то белые полоски из пластмассовых подворотничков приклеивал, кто – то, чтоб погон не сминался, внутрь фанерки вставлял, а кто-то погоны офицерские парчовые, чуть ли не генеральские, переделывал в курсантские.
Конечно, это было нарушение устава, но при увольнении в город за училищной проходной уставные погоны снимались и на их место водружались именно эти — самодельные. Часто — лишь до первого встречного патруля.
Вот и у меня на плечах поблескивали погоны курсантские, но переделанные из офицерских.
О погонах — ходила в училище такая байка: такой же курсантик, как и мы, приехав в отпуск в отдаленный сибирский колхоз, водрузил на плечи капитанские погоны — пофорсить перед девчатами.
А, когда родственники ему пожаловались на председателя колхоза, мол, бездельник и пьяница — собрал колхозное собрание и, большинством голосов, снял с должности, а на его место продвинул своего старшего брата, хотя брат и председатель были постоянными собутыльниками.
Уже в училище его ожидал сюрприз – благодарные сельчане прислали начальнику училища письмо – спасибо, мол, за направленного к нам капитана — навел он в колхозе порядок! Догадываетесь, что генерал с ним сделал?!
Решил я навестить-таки Витьку «хромого». Вместо кителя надел спортивную курточку, а сапоги и бриджи заменить было не чем. В таком виде и отправился в к нему в баню.
Я раньше в этой бане бывал: фойе, будка билетерши, раздевалки мужская и женская, шкафчики для одежды — на каждом шкафчике жестяный тазик, бери и иди в моечный зал — мойся.
Витьку я нашел быстро, билетерша показала его слесарный закуток. С трудом мы узнали друг друга, но, по законам гостеприимства, он схватил графин и похромал куда-то за пивом. Пришлось остаться в в его закутке в режиме ожидания.
Ожидаю, но тут, уже по закону подлости, возникла билетерша и потребовала срочно закрыть заевший кран горячей воды — люди могут ошпариться.
Не подводить же друга! Надел я его резиновый фартук, нахлобучил до самых глаз войлочную парильную шляпу, нашел толстые резиновые перчатки и с разводным ключом двинулся за билетершей.
Действительно — в женском помывочном отделении, в клубах пара на одном и столбов кран горячей воды был не дозакрыт, и, кипяток, льющийся веером, согнал с ближайших скамеек моющихся женщин.
Одним ударом ключа я поставил кран наместо и поспешил ретироваться.
Должен признаться, был очень смущен, да и вид распаренных, мыльных, почти бесформенных, в основном уже не молодых, обнаженных женских тел, не вызвал у меня каких — либо эмоций. Хотелось, как можно быстрее, оказаться за дверью.
Однако, у самого выхода, в поле зрения попала стройная девичья фигура. Она стояла ко мне спиной, в пол-оборота. Глаза мои, невольно, зафиксировали ее гибкий стан, стройные ноги, мокрые вьющиеся волосы, до самой талии струящиеся по спине . Она, подняв тазик над головой, медленно ополаскивала свое тело.
Уже держась за ручку двери, я заметил, как на мгновение она обернулась и взгляд ее — задержался не на мне, а на моих блестящих сапогах — явно не принадлежащих слесарю.
А за спасительной дверью меня ждал Витька и холодное пиво.
Витька поведал мне, где теперь в городе любит собираться молодежь, в каком дворце культуры бывают танцевальные вечера и кого из старых знакомых я возможно еще встречу.
Так в одну из суббот решил я сходить на танцы, вернее мама с подругами настояли — хватит, мол, с нами вечера коротать да в, их любимого джокера, поигрывать!
Встал вопрос — что одеть? В форме идти не хотелось, — если б в компании друзей, а так, быть «белой вороной» — увольте! Вырос я, в плечах раздался — ни обувь, ни одна бывшая одежка уже не подходит.
Нашли мне все же приличную рубашку и бежевую курточку на молнии из шелковой плащевки , мы их тогда «бобочкой» называли, а вот бриджи и сапоги заменить было не чем.
Дворец культуры фабрики ГОСЗНАК был рядом. Мне нравился там танцевальный зал – большой, всегда с натертым паркетом, да и танцы в нем были под духовой оркестр.
Зал был полон, но, ни одного знакомого лица! В Иркутске, на свои танцевальные вечера мы приглашали девочек из медицинского института и института иностранных языков и, соответственно, бывали у них, но там я чуствовал себя свободно — друзья были рядом.
Пригасил одну — кончился танец, проводил до места, пригласил другую, но настроения не было. Спустился в буфет, выпил стаканчик сухого вина, поднялся в зал с мыслью, не встречу знакомых — уйду домой.
И тут на белый танец, (дамы приглашают кавалеров), передо мной появилась незнакомка. Я узнал ее сразу — та же гибкая фигура, те же каштановые вьющиеся до пояса локоны и с очень симпатичным личиком, которое тогда я не успел рассмотреть. И вечер окрасился совершенно другими красками!
Танцы закончились, и я проводил Валентину до ее общежития. Выяснилось, что она молодой специалист, в нашем городе недавно и тоже не успела еще обзавестись друзьями.
Последующие мои вечера были заполнены ожиданием конца ее рабочего дня — она была воспитателем детского сада.
Вот забран последний ребенок — и вечер весь наш. Мы гуляли по улицам, ходили в кино и говорили, говорили ….
Я подметил, что пару раз она, взглянув на мои сапоги, неожиданно замолкала, морщила лобик, как будто пыталась что-то вспомнить, но, встряхнув головой, возвращалась к прерванной теме нашего разговора.
Я догадывался, что в ее голове мелькала мысль: — «Где это раньше я могла видеть такие сапоги?». Ни как она не могла представить меня в роли слесаря, в том банном эпизоде.
Мой отпуск подходил к концу, и чем больше я общался с Валентиной, тем больше она мне нравилась. Мне казалось, что и она охотно встречает меня, принимает цветы, откровенно рассказывает о себе. Мне уже разрешалось, у дверей общежития, попрощаться с ней невинным поцелуем.
Должен вам заметить, что в те годы, воспитанный молодой человек, и в мыслях не держал, предложить девушке более близкие отношении, не имея намеренья тут же создать семью.
Мне же о семье думать было еще рановато, отпуск кончался и предстояло возвращаться в Иркутск, а до лейтенантских погон еще два года учебы.
Завтра на вокзале я думал познакомить ее с мамой, думал, будем писать друг другу письма, а там, через год — опять будет отпуск.
Но эти мечты полетели прахом — черт дернул меня признаться, что в бане был именно я и сдуру брякнул, что еще там в бане, отдал должное ее обнаженной красоте.
Реакция ее была — не в мою пользу, Валентина сильно смутилась, тут же оставила меня и весь последний вечер избегала встречи. И на другой день не пришла меня проводить, а позже, не ответила на мои письма.
Вот так закончился мой отпускной роман, — возможно, держал я в руках свою «жар птицу» — да выпустил.
Источник статьи: http://proza.ru/2010/06/27/1191
Мальчик в женской бане
Родион, крепкий мужик пяти лет от роду, играл сам с собой войнушку. На большом листе бумаги, поделенном пополам жирной, кривой линией, устремлялись навстречу друг другу танки враждующих армий. Это черные прямоугольники с торчащей впереди палочкой – стволом орудия. Из каждого ствола снопом красных черточек вылетал огонь. Шел ожесточенный бой.
Воевать приходилось сразу за две армии, и Родион красный от напряжения вертелся ужом. Прищурив глаз, он мерил расстояние от черты до танка противника, ставил на своей стороне красную точку и складывал лист пополам. Если красная точка попадала на вражеский танк, значит он взрывался, и Родион дико вскрикивал от радости. Если мимо — хмурил лоб и недовольно сопел.
За своих воевалось успешнее и гора поверженных танков противника росла. бой шел к концу.
— Родя! Кончай сынок играть, собирайся в баню.
Родион и мать жили в небольшом поселке, где все знали друг друга и по субботам мылись в одной бане.
— Только негоже тебе, милый мой, ходить со мной на женскую половину, вон какой здоровый вымахал.
Мать со смешанным чувством нежности и досады оглядела не по годам рослую фигуру сына.
— Дома мыться тоже не дело. Только грязь разводить. Пойдешь купаться с дядей Сашей. Он тебя любит.
— Не пойду с дядей Сашей и дома мыться не буду. Только с тобой!
— До армии со мной будешь в баню ходить? Такой большой мальчик, солдатом хочешь стать! Ты же дружишь с дядей Сашей и уже ходил с ним в баню.
— А теперь не пойду! А солдатом все равно стану и на войну уйду воевать
Мать рассердилась уже не в шутку.
— Ой, какой ты глупый мальчик Родя! Ни на какую войну я тебя не пущу. На войне страшно.
— А ты не бойся, если будет страшно, я попрошу командира и он будет держать меня за ручку.
-Чудище ты мое, горе горькое. Даже не знаю, что мне с тобой делать. Голова у меня от тебя кружится.
-А вот и не правда, мамочка! Ничего она не кружится. Я же вижу, она у тебя на месте стоит!
Конечно ничего против дяди Саши Родион не имел. Дядя Саша веселый! Только напрасно он уговаривает Родиона стать генералом. Где ни встретит сейчас же спросит: «Ну как, Родион, надумал? Может все-таки станешь генералом, а не солдатом? Вон ты какой у нас герой!» Но Родион твердо стоит на своем: «Нет! Только солдатом!» Быть генералом ему вовсе не хотелось. Видел он генералов по телевизору на парадах. Правда, у генералов много медалей, но они старые, а некоторые даже толстые и все стоят на одном месте. То ли дело солдаты! Они красивые и молодые, звонко шагают по площади, едут в танках, прижав к себе автоматы, кричат ура и отдают честь. И если уж кем быть, так только солдатом!
Но в солдаты, наверное, так просто не записывают. Чтобы попасть в солдаты надо заранее готовится. А лучше всего готовится на военную службу, конечно, в женской бане. А почему так — Родион никому не скажет! Взрослые народ странный и многого совсем не понимают.
Упрямство Родиона возымело успех. Мать пригрозив, что это в последний раз, нехотя соглашается взять его с собой на женскую половину. Довольный Родион быстро одевается и выбегает за матерью на улицу, где моросит дождь и блестят, как не открытые моря, отличные лужи.
Родион скачет на одной ножке вокруг дождевого моря.
-Мам, а что такое сознание?
— Откуда ты взял это? Где услышал?-мать с испугом заглянула с чистые, без подвоха глаза сына.
— Нет, ты скажи скорее, что это такое?- с любопытством настаивает Родион.
— Это такая вещь, — мать уронив сумку с бельем, схватила себя за голову, -Оно вот здесь! Знаешь, это так сложно. Я знала раньше, а вот теперь забыла. Придем домой, я в книжке посмотрю.
Мать совсем смутилась и покраснела.
— Не знаешь, — с сожалением протянул Родион.
— Этого, мамочка, никто не знает, — успокоил он мать, — Только санитарки на фронте.
— Почему же только санитарки?- Удивленно спросила мать.
— Потому, что когда солдат на войне падает раненный, он теряет сознание. Куда оно девается? Откатывается от солдата, — пояснил он матери, — а санитарки тогда его видят.
— Ах ты чудище мое, напугал то как, грамотей! Идем мыться, пришли уже!
На женской половине бани Родиону все хорошо знакомо и привычно. В клубах пара выпукло блестят влажные тела женщин. Все они или соседки, или мамины подруги по работе. И если спросит Родион что-нибудь, то в разговор вступают все.
— Мам, а мам, — спросит, например, Родион, — А воспаление легких страшная болезнь?
— Страшная, Родя, страшная. Не бегай сломя голову душа нараспашку, так не заболеешь.
— И мороженое не глотай кусками, как мой внучек, — добавляет баба Фрося из соседнего дома.
— И молоко холодное не пей взахлеб из холодильника, как мой сынок, — добавит другая, тоже знакомая тетя.
— Не слушай никого Родион! Делай все наоборот! Вот и будешь здоров! — смеется молодая учительница физкультуры тетя Ната.
Первой к Родиону подбежит, конечно же, мамина подруга тетя Клава.
— Ой, Родиончик, — сорокой застрекочет она, хлопая его по тугой ягодичке.
— Под каким кустом тебя, такого хорошенького, твоя мамка нашла? И где бы мне себе такого мальчика поискать?
Родион с досадой увертывается от назойливых женских ласк.
— Это тебя, тетя Клава, под кустом нашли. Под кустом мокро и холодно, а я у своей мамочки в животе вырос!
Все дружно смеются. Вообще, женщины народ несолидный и любят заигрывать с Родионом. Но Родион ведет себя с ними строго. Не тратя время на пустые разговоры, он деловито удаляется в свой любимый угол, где крашенная синей краской стена переходит в белую кафельную панель и струйкой льется вода из неисправного крана. Именно здесь Родион готовится на военную службу. Остается только выждать момент.
Наконец тетя Клава зовет мать зачем-то, и та охотно откликается. Сунув в руки Родиона намыленную мочалку с приказом мыться самому, мать отходит.
Родион осторожно оглядывается. Мамочка уже перешептывается с тетей Клавой и обе весело смеются. Журчит вода, журчит женская болтовня и никому нет до него дела.
Родион с силой сжимает мочалку и … швыряет выступившую пену на синюю стену. Но теперь это уже не стена, а поле боя, а пена — вражеское войско. Зыбко колеблясь и выпуская ножки, оно грозно ползет на наши позиции — белую кафельную стену. А самыми первыми ползут разведчики — мыльные пузыри!
— Ага, ползете? — отчаянно вопит Родион. — А вот я вам сейчас покажу!
Он набирает в ладошки воду, текущую из неисправного крана и, размахнувшись, швыряет на пену. «Разведчики» сникают и растворяются, но на их месте появляются все новые и новые. Родион бешено мечется от крана к стене, вражеское войско тает, но все-таки отдельные его части наползают на наши позиции.
Первая атака отбита не совсем удачно. Приходиться начинать все сначала и воевать еще быстрее. И вот новое и новое мыльное войско тает под водяными пулями. Наконец, ни один вражеский пузырь не успевает достичь «наших позиций».
В мужской бане, в крайне неподходящих условиях, Родион отбивал всего две, три атаки. Потом его, недовольного собой и всячески сопротивляющегося, вытаскивал в предбанник дядя Саша. В женской бане число отбитых атак не поддавалось счету и боевое мастерство Родиона росло от субботы до субботы.
— Девочка, а девочка! Не брызгайся грязной пеной. Ты слышишь девочка? Я тебе говорю. Ах какая упрямая девочка!
За спиной Родиона, с досадой отмахиваясь от пены, как от мух, пристраивалась мыться большая и совсем незнакомая тетя.
— А я вам совсем и не девочка! — едва отдышавшись, возмутился Родион, — Очень мне надо быть девчонкой!
— Ой, мальчик! Мальчик в женской бане! Я думала это девочка.
Тетя зачем-то стала прикрываться тазиком.
— Ваш ребенок? — накинулась тетя на подбежавшую, встревоженную мать.
Тетя замахала руками и заговорила о какой-то непонятной, и, наверное, страшной, педа. педагогике. Родион уставился на нее во все глаза.
— Ага, вот видите, как он меня разглядывает! Вот вырастет он у вас развратником, наплачетесь еще с ним!
Что такое развратник Родион не знал, но струсил и на всякий случай спрятался за материнские ноги.
— А Вы не кричите!- во весь голос закричала мать. Совсем запугали ребенка. Своих детей что-ли нет?
— Ой, смотри Родиончик, смотри сейчас! Как бы потом такого кота в мешке не поймать! — В полном восторге расхохоталась тетя Клава, а за ней и другие знакомые тети.
Куда смотреть и где ловят котов в мешки Родион не понял, но ободренный смехом женщин уже меньше боялся большой тети, которая возвышалась над ним как огромная боевая башня, угрожая его походам в женскую баню.
«Да нет, какая это башня», вдруг усомнился Родион. «Башня, она на месте стоит, а тетя все время руками машет. Скорее всего это вражеский танк». «А вот и нет, вовсе это не танк! Танк разве так шумит? Он шумит у-у-у, как шмель, а у тети голосок совсем другой. Но кто же тетя тогда? Ну, конечно, боевой слон! Вон и уши какие висят», вдруг догадался Родион.
Настоящий солдат не должен никого боятся, даже боевых слонов. Срочно надо было отбивать атаку. Родион храбро оторвался от матери и засуетился. Тут водяными пулями не обойтись, да и к слону боязно подходить. Здесь нужна тяжелая артиллерия, и стрелять лучше всего издалека! Солдату выдумки не занимать! Дрожа от нетерпения, Родион схватил целлофановый пакет, котором мать носила мыло и мочалку, наполнил его водой — снаряд готов. Поднял снаряд над головой … и уронил. Бац! Снаряд с треском разорвался.
— Господи, Родион, варвар малой! Так напугал,аж внутри все оборвалось!- Бабушка Фрося схватилась за сердце.
«Слон» тоже испугался и попятился к дверям: « Пока мальчик здесь, я не войду» — заявил «слон» и скрылся в предбаннике.
Мать накинулась на Родиона и принялась тереть его мочалкой, так что он мотался из стороны в сторону. Но Родион даже не пикнул, его распирало от гордости. Не каждый день удается одержать такую крупную победу.
В предбаннике Родион, которого торопливо одевала мать, все время нырял под материнскую руку, отыскивая глазами поверженного «слона». Слон дрожал в углу под махровым полотенцем. Радион прыснул в кулачок, дергая за руку мать. Но у мамочки лицо сердитое пресердитое. Она вовсе не собиралась радоваться вместе с Родионом.
Нет, взрослые народ странный и непонятливый. И тетя Клава, и дядя Саша, и даже мамочка. Ну ничего, завтра он пойдет в детский сад, встретит своего дружка Петьку из старшей группы. Вот кто оценит победу Родиона .
Истомина Анна-2
г. Севастополь; окончательная редакция сентябрь 2017 год.
Источник статьи: http://proza.ru/2017/09/11/1798
